Князь: Зеркало Велеса. Заклинатель. Золото мертвых (сборник) - Александр Прозоров

Голова Андрея закружилась, он ощутил, как падает куда-то вниз, сквозь стол, сквозь пол, в какое-то огненное пекло. Угли покатились по его телу, затрещали в волосах, он задохнулся их жаром и…

… и увидел над собой белый потолок. Белый потолок! Такого он не встречал уже много месяцев. Паренек сделал глубокий вдох, скосил глаза. Да, книжные полки на месте. Компьютер на столе. На стене какая-то тряпка, изображающая ковер. На полу вместо волчьих шкур – еще одна тряпка с коротким толстым ворсом.

Неужели он вернулся?! Только почему не в больницу? Если его уволокло в прошлое оттуда, то и вернуть, наверное, должно туда же, на место. Или он попал в другое время? Интересно, какое сегодня число?

Он приподнялся на локте – и услышал в коридоре шаги, знакомые голоса:

– Отставь его, Оленька, пусть спит. Легче завтра в школу встанет.

– Ну, ты же знаешь, как он любит этот фильм. Пусть посмотрит.

Дверь приоткрылась, в комнату заглянула простоволосая женщина:

– Андрюша, ты отдохнешь, или…

– Мама!!

Зверев рванулся к ней – и грохнулся на пол пещеры, свалив скамью. Уселся, тряхнул головой:

– Ш-ш… – Он поперхнулся, закашлялся, выплюнул набитые в рот угольки, снова спросил: – Что это… было? Это глюк? Или я…

– Ты вернулся, – вздохнул чародей. – Тот мир не принял тебя. Изгнал. Давай посмотрим. Мне нужно твое сало.

Он подхватил щепу, пару раз скребнул новика по носу и отошел к очагу делать свечу. Андрей опять сплюнул набившиеся в рот угли:

– Что это, Лютобор?

– Тебя нужно было сжечь, чтобы перенести через рубежи миров, смертный. Заклятием птицы Сирин ты должен был восстать в нужном месте. Но едва ты восстал, как вернулся к моим ногам.

– Вот проклятье! – Новик нашел крынку с холодной водой, сполоснул рот, выплюнул в угол черную воду. – Так ты меня сжег?

– Но ведь ты жив?

– Не знаю… – опять тряхнул головой Андрей, похлопал по себе руками, сообразил, что бродит голым, и пошел одеваться.

Пока он облачался, Лютобор успел закончить со свечой и позвал его к себе.

– Раз уж ты вернулся, слушай заговор на зеркало Велеса. Творится он над любой поверхностью, в которой ты свое отражение ясно видишь. Одно условие: оно должно быть вертикальным. Посему я просто воду в ношву черненую наливаю и заговор Стречи на сон сильный творю…

Бормоча заклинание, чародей провел рукой над деревянным корытцем, после чего вертикально прислонил его к стене – вода застыла, словно замерзшая.

– Теперича ставим две свечи. Коли на человека глянуть хочешь, его сало нужно, коли будущее узреть – то сало двух мертвецов.

– А где ты его берешь? На кладбище?

– Такие глупцы, как ты, и распускают про меня дурные слухи, – сухо ответил Лютобор. – Зачем кладбище, коли я сало чуть не у каждого, кто приходит, для свечей беру? Опосля держу в туеске, а как узнаю, что помер, в другой перекладываю. Как раз для зеркала. А не помер – иногда и на человечка поглядываю.

Колдун закудахтал.

– За девками?

– У тебя одно токмо на уме. Сюда смотри! Зажгли, теперь призываем: Мара, воительница, вечная правительница, твоя власть над живыми и мертвыми, над ушедшими и нерожденными. Из окна черного забери витязя нерожденного, освети путь живой, нынешний день-деньской…

Отражение старика в зеркале плавно разошлось, и Андрей увидел себя, вылезающего нагишом из постели.

– Коли привстать, по верху зеркала можно дальше заглянуть. А присесть – через низ в прошлое, до этого момента узреешь… – пояснил Лютобор и привстал.

Возникло ощущение, что они вдвоем повисли поверх минувшего дня, воспарили над ним, повисли, как над дорожным полотном, по которому бегут прохожие. Только здесь прохожий был один-единственный. Он, Зверев.

Вот он спешился у пещеры – волхв немного присел, замедляя бег времени. Юноша быстрым шагом спустился в пещеру, потоптался, начал раздеваться, лег на стол. Потом была огненная вспышка – и Андрей увидел себя на постели, в маленькой своей комнатенке. Увидел полки, компьютер, палас на полу. Снова услышал голоса родителей, снова приоткрылась дверь…

– Проклятье! – Новик отпрыгнул от зеркала, забегал по пещере: – Значит, я все же был там? Значит, это возможно? Это возможно, Лютобор? Возможно, волхв? Ну, так верни меня назад! Верни!

– Я постараюсь. – Каким-то глухим голосом ответил чародей, затушил свечу и опустил ношву. – Токмо пока, раз уж ты все равно здесь, хочу тебя одному заговору научить. На лягушачью лапку.

– Какую еще лапку, Лютобор?! – возмутился Зверев. – Я домой хочу, домой! Давай, попробуем еще раз?

– Пробовать ни к чему! – повысил голос колдун. – Заклинание или действует, или нет. Это – не подействовало. Я посмотрю, подумаю. Быть может, найду способ его усилить. А сейчас меня слушай. Скоро весна, болота вскроются. Не хочу, чтобы ты по ошибке оступился и утонул в какой-то вязи. Посему слушай и запоминай заговор на лягушачью лапу. На открытую воду он не действует, а вот на топь, травой затянутую, снегом заваленную, мхом поросшую, – тут все безотказно. Чтобы пройти через трясину, ты себе на ладонь плюнуть должен, потом присесть на самом краю опасного места, пальцы раздвинуть в стороны, вроде как на лапке лягушачьей, да и произнести земле болотной: «Я человек смертный, душою чистый, помыслами простой. Из тебя вышел, тобой жил, тебе верен. Передай Любоводу-болотнику, передай русалкам юным, навкам холодным, анчуткам хромым, передай жизни и нежити. Пусть не берут меня сырым, пусть не берут меня горьким. Подарок я им сготовил сладкий, на земле болотной неведомый. Приготовил хлеба белого, молока парного. Пусти меня за подарком, земля болотная, стань подо мной камнем твердым». Вот и все. После этого тот путь, на который ты двинешься, станет проходимым, как сухая земля. И сам пройти сможешь, и друзей при нужде провести. А как пройдешь, в ладоши хлопни и скажи: «Благодарствую». Только смотри, подношение обещанное принести не забудь! В тот же день! Не то нежить болотная за тобой ходить начнет, со свету за обман сживет. И в ладоши хлопнуть тоже не забудь. Опять же обидятся, что логово их испортил. Запомнил?

– Запомнил, волхв, – со вздохом кивнул Андрей. – Ты извини, но чего-то нет у меня сегодня настроения. К дому слишком близко коснулся. Мысли не в ту сторону все время сворачивают, чтобы учиться. Поеду я, хорошо?

– Хорошо, чадо, – согласился колдун. – Но про «лапу» все же не забывай.

Погруженный в свои мысли, Андрей пустил серого шагом, переехал Большой Удрай, лесок за ним, миновал впадину между дубравами, обогнул рощу, за которой протекала Окница. По реке в его сторону устремились несколько всадников. Новик не обратил на них внимания – мало ли холопы развлекаются? И когда те, воздев к небу пики, остановились рядом, строго спросил:

– Кто такие? Чего тут делаете?

– Саблю скидай, московит, – осклабился один из них. – Скидывай, не то на копья подымем.

Только теперь Зверев сообразил, что из семи воинов, одетых в кольчуги и кирасы, четверо гладко выбриты. Согласно православным заветам, безбородый мужчина не сможет войти в рай. А значит, перед ним – схизматики. Он попался.

Литовцы остановились лагерем примерно в полукилометре вниз по реке, в виду усадьбы. Палаток еще не поставили, но костры уже полыхали, и над ними покачивались большущие котлы – каждый на взвод, не меньше. На глазок, войск тут было тысячи три, три с половиной. Для Себежа или Великих Лук – не хватит даже напугать. Для разграбления же обычной усадьбы – сил с избытком. К усадьбе они, похоже, разок уже ломанулись – судя по пропавшему с пологой стороны холма снегу. Как полезли – так по гладкому льду и скатились. Следов крови нигде не было – видать, стрелять защитникам пока не пришлось. Возможно, пришельцы атаковали с ходу, неожиданно, и обитатели усадьбы толком не успели подготовиться к отпору. Ворота вовремя заперли – и то хорошо. Из-за стен поднимался сырой темно-серый дым. Сигнал об опасности. Но город далеко – заметят, не заметят? Опять же, ополчение для отпора еще собрать надобно. Так что пока боярину Лисьину придется рассчитывать только на себя.

С пленником незваные гости обошлись достаточно вежливо. Просто забрали пояс с саблей и ножами, повод коня и повели рысью в сторону основных сил. Возле разложенных прямо на снегу дорогих туркестанских ковров приказали спешиться. Андрей подчинился – а куда денешься?

– Кто таков? – Посреди ковров на кресле красного дерева восседал дородный пан с длинными усами и лысым подбородком. Из-под красного кафтана с атласной подкладкой поблескивала наведенная золотом кираса. Вокруг толпились в броне разбойники попроще, в меховых и простых суконных плащах, некоторые – в шапках-пилотках с петушиными перьями, некоторые – в шлемах.

– Торговец я, господин, – поклонился пану Андрей. – Вот, езжу, ищу, кому коня доброго продать можно. В городе цены хорошей не дают.