Музей шпионажа: фактоид - Сергей Юрьенен

Это была видимая половина их жизни. О невидимой никто из ее немецких знакомых не знал. Когда Светлана готовилась подписать этот контракт, она волновалась, как отнесется к этому муж. Муж неожиданно проявил полное понимание. Оказалось, он уже связался с центром и получил добро на работу вместе с женой. Теперь на встречи со связными по выходным он брал и свою жену. На эти встречи всегда приезжали двое. Один общался с Олегом, второй — со Светланой. Особого нажима со стороны КГБ не было. Светлана сама исправно поставляла информацию о своих студентах, будущих офицерах NSA.

И Олег по-прежнему продолжал ревновать ее к студентам. Правда, на самом деле поводы для ревности были скорее у нее. Олег ей не изменял. Но в отношениях с некоторыми своими сотрудницами, которых он также завербовал для работы на КГБ, он был вынужден проводить хитрую и двойственную политику и давать им повод думать, что роман между ними возможен.

Из интервью бывшего шефа службы безопасности «Свободы/Свободной Европы» Ричарда Каммингса: «Агента звали «Марина», и была она одним из самых ценных приобретений КГБ в рядах «Свободы» за последние десять лет. А завербовал «Марину» внедренный на «Свободу» агент КГБ, которого она искренне и сильно полюбила… […]

Олег продолжал пить. Однажды на одной из встреч со связниками Светлана попросила отправить его на недельку в Москву. Она надеялась, что он встретится с родителями, сходит к хорошему психоаналитику, и это поможет ему прийти в себя. Он уехал на неделю, потом вернулся. Но это мало что изменило.

Наступил февраль 1986 года. Американцы предлагали Светлане повышение, но для этого требовалось переехать в США. Туманов наотрез отказывался ехать. Потом отказалась и Светлана.

К тому моменту Олег предложил ей жить раздельно. Они по-прежнему любили друг друга, но он понимал, что дочери ни к чему видеть его пьянство. Светлана занялась поисками квартиры. Она сняла небольшие квартирки в соседних домах для мужа и для себя с дочерью. Это был не развод, а брак с раздельным проживанием. Правда, на развод он все же подал. Думал, что если Светлана все же решит ехать в США и делать карьеру, если она кого-то полюбит, он не имеет права стоять у нее на пути. Он сказал ей, что ему это очень тяжело, но он должен это сделать. Они договорились, что в любом случае ни один из них не сможет уехать из Германии, не сказав другому. Кроме квартир у них все оставалось общим: общее имущество, общие счета, общая работа, дочь. Соседи говорили Светлане, что часто видели редактора русской службы «Свободы» пьяного и плачущего под дверью квартиры, где поселилась его семья.

Тогда Светлана еще не знала, что его шантажируют. Что женщина, которую он пытался завербовать, отказалась сотрудничать и наоборот стала угрожать разоблачением и требовать денег. Разведясь, он обезопасил свою жену, обезопасил их общее имущество, сказав шантажистке, что он все оставил бывшей супруге.

А через 6 недель после того, как было официально объявлено о разводе, он пропал.

Сначала никто не волновался, но уже через несколько дней к ней официально обратились из службы безопасности радиостанции. Шеф службы безопасности г-н Каммингс официально запросил бывшую супругу одного из главных лиц на «Свободе», где может находиться ее муж.

Светлана подозревала, что Туманов может быть в Москве. Естественно, она ничего не сказала. После чего в квартире Олега был обыск. Интересный эпизод — во время обыска, пока спецслужбы обследовали спальню, Светлана успела буквально не себе спрятать некоторые документы Туманова, надеясь, что он еще может вернуться, и тогда эти бумаги ни за что не должны попасть в руки службы безопасности. Тогда она еще верила что он, если и не вернется, то хоть как-то проявится.

И он проявился. Вскоре состоялась его пресс-конференция в Москве. На ней он выдал себя за «блудного сына», рассказал о своей работе на «Свободе». И, как все прекрасно понимали, уже вне пресс-конференции в закрытых кабинетах рассказал все, что знал, о своих сотрудниках на «Свободе». Светлана поняла, что стоит ждать ареста. Вечером того же дня она отправилась в советское консульство в Бонне и попросила вывезти ее и дочь. В консульстве ее успокоили, сказали, что ордера на ее арест нет, и пусть она не дергается.

Она вернулась домой. И на следующий день узнала, что ее уволили с работы. Она попыталась восстановиться, но ее шеф, тот самый, который так гордился сотрудничеством с женой русского со «Свободы», даже не пожелал ее видеть. Он спасал свою карьеру. Ее поддержали лишь немногие из ее бывших друзей. Это Александр Лемберский (тот самый, который ко-гда-то помог ей переехать из Англии в Германию), Николай Петров, друг ее мужа с радиостанции, и некоторые другие. Она так ожесточенно сражалась за свое право работать там, где ей хочется, что даже газеты писали тогда о «простой русской», муж которой оказался шпионом, но сама она, честная женщина, хочет нормально жить и работать и воюет с «американскими боссами».

А в один прекрасный день ей, как ни в чем не бывало, позвонил ее связник и попросил подъехать в Берлин. Это был их обычный способ связи. В Берлине, на станции метро «Фрид-рихштрассе» можно было войти в неприметную дверь и попасть из Западного в Восточный Берлин и обратно.

Она прибыла на место, встретилась со связником. А когда вернулась, через сутки ее арестовали. Это был октябрьский день, 6 часов утра. К ней в квартиру пришли сразу человек 10–12. Они так резко стучали в дверь, что она испугалась и сразу открыла. Это были те же самые люди, которые вели следствие по делу ее мужа. Вернее, бывшего мужа. Светлана сама тогда не понимала, бывший он ей муж или нет. Она осознавала, что он предал ее. Но где-то в глубине души она надеялась, что у мужа были некие соображения, которые ей неизвестны.

Она оказалась в тюрьме. Баварские тюрьмы — места малоприятные и очень напоминают наши тюрьмы: без горячей воды, с дурной пищей и неприязненными отношениями между соседями по камере. Правда, политическим там легче. Светлана сидела в камере с девушкой из знаменитой «Фракции Красной армии». В одной камере оказались вместе террористка и шпионка КГБ.

В это время дочь Тумановых Саша жила практически одна. Знакомые боялись и не хотели взять ее хотя бы на время следствия. Она поселилась у воспитательницы из своего детского сада.

Что касается следствия, то Светлана уже через 48 часов после ареста была представлена прокурору. Ничего кроме пересечения границы между Западным и Восточным Берлином ей не могли инкриминировать. Но поскольку были свидетели-американцы ее «перехода границы» в метро на Фридрихшт-рассе, то ее не выпустили под залог, а оставили в камере. Она сидела в тюрьме полгода. Затем был суд и приговор — 5 лет условно.