Избранные произведения о духе законов - Шарль Монтескье

Квесторы назначали так называемого судью данного дела, который избирал по жребию судей, составлял суд и председательствовал в нем.

Следует обратить внимание на участие, которое принимал сенат в назначении квестора, для того чтобы уяснить себе, каким образом были в этом отношении уравновешены власти. Иногда сенат заставлял избрать диктатора для отправления должности квестора; иногда он приказывал, чтобы избрание квестора было поручено народному собранию, созванному трибуном; наконец, случалось, что народ давал поручение избранному им для этого должностному лицу сообщить сенату о каком-нибудь преступлении и просить его назначить квестора, как это видно из суда над Луцием Сципионом, о котором говорит Тит Ливии.

В 604 году от основания Рима некоторые из этих временных комиссий были обращены в постоянные. Мало-помалу материал преступлений был разделен по вопросам, которые составили предмет постоянных судов. Каждый из этих судов был поручен ведению особого претора. Власть преторов судить эти преступления была ограничена годичным сроком, по истечении которого они отправлялись управлять своими провинциями.

В Карфагене совет ста состоял из пожизненных судей. Но в Риме преторы назначались на один год, а судьи — даже на более короткий срок, потому что они назначались для каждого дела особо. Мы уже сказали в VI главе этой книги, насколько такой порядок был в некоторых государствах благоприятен для свободы.

До Гракхов судей избирали из сословия сенаторов. Тиберий Гракх заставил избирать их из сословия всадников; эта перемена была настолько важной, что сам трибун считал, что он одной этой мерой подорвал силу сословия сенаторов.

Надо заметить, что распределение трех властей может быть очень благоприятно для свободы конституции, хотя менее благоприятно для свободы гражданина. В Риме могущество народа, обладавшего законодательной властью и частью власти исполнительной и судебной, было так велико, что оно нуждалось в противовесе со стороны другой власти. Хотя сенат и обладал частью исполнительной власти и некоторыми отраслями законодательной, но этого было мало для противовеса народу. Нужно было, чтобы он пользовался частью судебной власти, и он пользовался ею, когда судей выбирали из сенаторов. Но после того как Гракхи лишили сенаторов участия в суде, сенат уже не мог противостоять народу. Таким образом, Гракхи поколебали свободу строя ради усиления свободы народа, но последняя погибла вместе с первой.

Отсюда произошли бесконечные бедствия. Государственный строй был изменен в такое время, когда в пылу гражданской борьбы основные законы уже почти не существовали. Всадники перестали быть тем средним сословием, которое соединяло народ с сенатом, и узы единения в государственном строе были порваны.

Существовали и частные причины, в силу которых не следовало поручать судебную власть всадникам. Государственный строй Рима был основан на том принципе, что войско его должно было состоять из лиц, достаточно состоятельных, чтобы отвечать перед республикой за свое поведение своим имуществом. Всадники, как люди самые богатые, составляли кавалерию легионов. Но после своего возвышения они уже не захотели служить в этом войске. Надо было образовать новую кавалерию: Марий стал набирать в свои легионы всякий сброд, и республика погибла.

Кроме того, всадники брали на откуп доходы республики; они были жадны, они сеяли одно общественное бедствие за другим, одну нужду за другой. Таких людей не только не следовало делать судьями, но и самих их надо было бы постоянно держать под надзором судей. К чести наших старинных французских законов надо сказать, что при заключении договоров с деловыми людьми они относились к ним с недоверием, которое, естественно, внушает неприятель. Когда в Риме судебная власть была передана откупщикам, не стало ни добродетели, ни порядка, ни законов, ни судов, ни судей.

В некоторых отрывках из Диодора Сицилийского[77] и Диона встречается довольно наивное изображение такого положения дел. «Муций Сцевола, — говорит Диодор, — захотел воскресить нравы старицы, жить честно и воздержанно, только на средства от своего собственного имущества. Предшественники его, вступив в сообщничество с откупщиками, которые были в это время судьями в Риме, наводнили провинцию всякого рода преступлениями. Но Сцевола покарал ростовщиков и посадил в тюрьмы тех, которые сажали туда других».

Дион рассказывает, что наместник Сцеволы Публий Рутилий — человек, не менее Сцеволы ненавистный всадникам, был обвинен по своем возвращении из провинции в том, что он получил подарки и присужден к денежному штрафу. Он тотчас же заявил об уступке своего имущества. Он доказал свои права на владение им, и его невинность обнаружилась в том, что ценность его имущества оказалась гораздо меньше ценности того, в похищении чего его обвиняли. Он не захотел более жить в одном городе с такими людьми.

Диодор говорит еще, что итальянцы закупали в Сицилии партии рабов для возделывания своих полей и ухода за своими стадами и не кормили их, вследствие чего эти несчастные, одетые в шкуры животных, вооруженные копьями и дубинами и окруженные стаями больших собак, были вынуждены грабить по большим дорогам. Они опустошали всю провинцию, так что жители ее могли считать своим только то имущество, которое находилось под охраной городских стен. И ни один проконсул, ни один претор не мог или не хотел воспротивиться этим беспорядкам, не смел наказать этих рабов, потому что они принадлежали всадникам, которые обладали судебной властью в Риме. Это было, однако, одной из причин восстания рабов. Скажу только одно: людям, занимавшимся профессией, единственная цель которой — нажива, профессией, которая всегда всего требовала, но от которой никто ничего не требовал, профессией, неумолимой и глухой ко всему на свете, — этим людям, которые не только расхищали богатства, но разоряли и самую бедность, не следовало вручать судебную власть в Риме.

ГЛАВА XIX

Об управлении римскими провинциями

Таково было распределение трех властей в столице, но далеко не таким было оно в провинциях. В центре царила свобода, а на окраинах господствовала тирания.

Пока господство Рима простиралось на одну Италию, он управлял ее народами как союзниками. В каждой республике соблюдались ее законы. Но когда Рим расширил свои завоевания, когда сенат не мог уже осуществлять непосредственного надзора за провинциями, когда должностные лица, находившиеся в Риме, не могли более управлять империей, — пришлось посылать в провинции преторов и проконсулов. С этих пор не стало более гармонии между тремя властями. Посылаемый правитель соединял в своем лице власть всех должностных лиц Рима; да что я говорю? — даже власть самого сената, даже власть самого народа. Это были правители деспотические, очень подходящие для тех отдаленных мест, куда их посылали. Они обладали всеми тремя властями и были, если можно так выразиться, пашами республики.

Мы уже сказали в другом месте, что в республике соединение в лице одного и того же гражданина должностей военных и гражданских вытекало из природы вещей. Это доказывает, что республика, производящая завоевания, не может управлять завоеванным государством в согласии с формой своего собственного государственного строя, не может передать ему своего образа правления. В самом деле, посылаемый ею правитель, имея уже в руках исполнительную власть — и гражданскую, и военную — должен обладать еще и законодательной властью, так как кто же без него будет издавать законы? Столь же необходимо, чтобы он обладал и властью судебной, так как кто же будет судить независимо от него? Необходимо, следовательно, чтобы назначаемый республикой правитель обладал всеми тремя властями, как это и было в римских провинциях.

Монархия может с меньшими затруднениями навязывать свой образ правления, так как из посылаемых ею для управления чиновников одни обладают исполнительной властью гражданской, а другие — исполнительной властью военной, что не влечет за собой деспотизма.

Право римского гражданина быть подсудным только суду народа было для него очень важной привилегией, так как иначе, находясь в провинций, он оказался бы оставленным на произвол проконсула или пропретора. Рим не ощущал тирании, которая действовала только среди покоренных народов.

Таким образом, в Риме, как и в Лакедемоне, свободные пользовались крайней свободой, а рабы были в крайнем рабстве.

С граждан налоги собирали со строгой справедливостью. Основой налогообложения служило постановление Сервия Туллия, который разделил граждан на шесть классов по степени их богатства и определил размеры налога, уплачиваемого каждым из этих классов пропорционально его участию в делах правления. Благодаря этому большие налоги не возбуждали неудовольствия по причине связанного с ними большого доверия, а с малым доверием мирились вследствие связанных с ним малых размеров налога.