Успешное покорение мира - Фрэнсис Фицджеральд

День выдался ясным и прохладным; на трибунах в хаотичном порядке расположились группки бесстрастных зрителей, в основном из горожан. Первокурсники Принстона, в форме с диагональными полосами, выглядели мощными здоровяками, и Бэзил, выхватив глазами Лемойна, сдержанно отметил, что тот исключительно быстр, да к тому же гораздо крупнее, чем казался в повседневной одежде. Бэзил импульсивно повернулся к трибунам в поисках Минни, но безуспешно. В следующую минуту раздался свисток; сидя рядом с тренером, он всецело погрузился в игру.

Первый период разыгрывался между тридцатиярдовыми отметками. Основные принципы нападения Йеля казались Бэзилу слишком примитивными и менее действенными, чем отдельные части системы Хотона, о которых он узнал еще в школе, а тактика Принстона, которая как раз сейчас реализовывалась в длинной тени Сэма Уайта, строилась вокруг пантера[49] и надежды на перерыв. После первого периода команда Йеля вела в счете. В начале второго периода Принстон играл очень слабо, и Эпплтон провел дроп-кик[50] с отметки в тридцать ярдов.

После этого игра для него закончилась. При введении мяча в игру он получил травму и под аплодисменты болельщиков покинул поле.

Сердце Бэзила готово было выпрыгнуть из груди; он бросился на поле. Его не оставляло странное чувство, будто кто-то другой в его теле подает первые сигналы и проводит неудачную попытку по линии. Заставив себя осмотреть поле, он встретился взглядом с Лемойном, и тот ухмыльнулся. Бэзил попросил дать ему пас через линию, зарабатывая для себя еще семь ярдов. Он обошел такла, заработав еще три ярда, и затем выполнил первый даун. На отметке в сорок ярдов его извилины уверенно активизировались. Фулбэки Принстона начали реагировать на его короткие пасы, и продвижения проходили на четыре ярда, а не на два.

На сорока ярдах Принстона он замедлил темп, чтобы разбить схему расстановки соперников, и попытался атаковать зону Лемойна, но Лемойн прошел хавбека[51] и схватил Бэзила за ноги. Яростным усилием Бэзил сумел высвободиться, но слишком поздно: хавбек свалил его. Снова Лемойн ухмыльнулся, и Бэзил готов был его убить. Он снова запросил ту же зону и вместе с Каллумом, который владел мячом, они преодолели шесть метров Лемойна, до тридцати двух ярдов Принстона. Неужели он снизил темп? Нет, он снова бежал с бешеной скоростью! Команда запросила пас, но он услышал свой голос, который вновь потребовал той же зоны. Он бежал параллельно линии, видя препятствия и Лемойна; все его мышцы были напряжены. Вместо того чтобы вклиниться, Бэзил попытался вернуться в свою зону. Он угодил в ловушку, потеряв пятнадцать ярдов.

Через несколько минут мяч был у соперников, и он побежал в зону сейфти[52]. «Я бы уже сидел на скамейке, если бы у нас были запасные игроки», — думал Бэзил.

Команда Принстона неожиданно проснулась. Длинный пас заработал тридцать ярдов. Быстрый новый бек[53] прорвался через линию и реализовал даун. Йель оборонялся; не успели они опомниться, как произошло страшное. Бэзил стал частью разработанной схемы: он слишком поздно заметил, как мяч летит в очковую зону, как его аккуратно блокируют и как запасные Принстона, вскочив со скамейки, машут пледами. Они забили.

Расстроенный, но хладнокровный, он поднялся с земли. Грубые ошибки поправимы только в том случае, если тренер не исключит его из игры. В начале новой четверти раздался свисток, и, сгруппировавшись вместе с измотанной командой, Бэзил заставил себя поверить, что не потерял уверенности; он был решителен и смотрел прямо перед собой. На сегодня ошибок хватило.

На кик-оффе[54] он снова пробежал с мячом до тридцати пяти ярдов, и вот началась игра. Короткие проходы, слабое место в блокировке и конечная зона Лемойна. Лемойн к тому моменту уже выдохся. Он был сосредоточен и настойчив, когда влетел в препятствующих игроков; игрок с мячом ушел от него — то ли Бэзил, то ли кто-то другой.

Еще тридцать, двадцать ярдов — и снова зона Лемойна. Освобождаясь из свалки, Бэзил встретился с усталым взглядом южанина и нарочно оскорбил его, внятно бросив:

— Ты сдох, Малыш. Сейчас тебя вынесут.

Он начал против него новую игру, и, когда Лемойн яростно атаковал, Бэзил бросил мяч над головой Лемойна и забил. У Йеля — десять, у Принстона — семь. Перемещаясь по полю, Бэзил с каждой минутой смелел, табло загоралось вновь и вновь, и вдруг матч закончился.

Покидая поле, измученный Бэзил посмотрел на трибуны, но не увидел ее.

«Интересно, поняла ли она, что я вначале плохо играл? — подумал он, а затем с горечью заметил: — Если нет, этот все равно ей донесет».

Бэзил уже слышал, как Лемойн посвящает ее во все детали мягким южным говорком, который, верно, и соблазнил ее тогда, в поезде. Через час, выходя из раздевалки, он натолкнулся на Лемойна, который вышел из раздевалки противников. Он посмотрел на Бэзила нерешительно и вместе с тем недобро:

— Здорово, Ли! — И после минутного замешательства добавил: — Хорошая игра!

— Здорово, Лемойн, — процедил Бэзил сквозь зубы.

Лемойн пошел дальше, а затем вновь обернулся к Бэзилу.

— В чем дело? — спросил он. — Не желаешь разговаривать?

Бэзил не ответил. Лицо в кровоподтеках и перевязанная рука немного смягчили его гнев, но он не мог заставить себя говорить. Игра закончилась, и сейчас Лемойн пойдет куда-нибудь с Минни, сменив горечь поражения на радость ночных побед.

— Если ты из-за Минни, не мучайся понапрасну, — неожиданно выпалил Лемойн. — Я пригласил ее на игру, но она не пришла.

— Правда? — удивился Бэзил.

— Я попал в точку? Хотя и не был уверен. Думал, ты нарываешься. — Он сузил глаза. — Эта юная особа кинула меня месяц назад.

— Кинула?

— Ну, бросила. Немного устала от меня. Не надолго же ее хватило.

Бэзил вдруг почувствовал всю меру его несчастья.

— И с кем она теперь? — спросил он уже более мирно.

— Кажется, с твоим однокашником Джубалом — если хочешь знать, довольно неприглядная личность. Она познакомилась с ним в Нью-Йорке за день до начала учебного года, и я слышал, у них довольно серьезно. Сегодня вечером она будет на танцах в Лаун-клубе.

IV

Бэзил ужинал у «Тафта» с Джобеной Дорси и ее братом Джорджем. После победы над Принстоном там царило всеобщее ликование; когда они вошли, первокурсники, сидевшие за столиком у входа, встретили Бэзила овацией.

— Ты становишься знаменитостью, — отметила Джобена.

Год назад Бэзил в течение пары недель считал, что влюблен в Джобену, но при очередной встрече вдруг понял, что это не так.

— Почему так произошло? — спросил он ее в танце. — Почему все так быстро закончилось?

— Ты в самом деле хочешь знать?

— Да.

— Потому что я так решила.

— Ты так решила? — переспросил он. — Мне это нравится!

— Я решила, что ты слишком молод.

— А от меня, значит, ничего не зависело?

Она помотала головой.

— Вот и Бернард Шоу так считал, — задумчиво отметил Бэзил. — Но я думал, это касается только взрослых. То есть ты сама завлекаешь мужчин?

— Еще чего! — От негодования она вся сжалась у него в объятиях. — Просто мужчины обычно находятся рядом, а девушке достаточно подмигнуть и так далее. Это инстинкт.

— А мужчина способен влюбить в себя девушку?

— Кое-кто способен — тот, кому она безразлична.

Он с минуту поразмыслил над этим вопиющим фактом и отложил его для дальнейшего рассмотрения. Когда они ехали в «Лаун-клуб», у него возникли и другие вопросы. Скажем, если девушка, сходившая с ума по одному парню, потом вдруг увлечется другим, что должен сделать первый?

— Отпустить ее, — сказала Джобена.

— Предположим, ему этого не хочется. Что тогда делать?

— Ничего.

— И все же: как лучше поступить?

Смеясь, Джобена опустила голову ему на плечо.

— Бедняга Бэзил, — сказала она, — давай я притворюсь Лорой Джин Либби[55], а ты расскажешь мне все как есть.

Он изложил самую суть.

— Теперь ты знаешь, — сказал он, помолчав. — Будь она заурядной девушкой, я бы так не переживал, как бы сильно ее ни любил. Так ведь нет, она самая популярная самая красивая из всех, кого я знаю. Пойми, она и Мессалина, и Клеопатра, и Саломея, и все остальные.

— Говорите громче, — потребовал Джордж с переднего сиденья.

— Она будто бы принадлежит вечности, — продолжил Бэзил, слегка понизив голос. — Понимаешь, как мадам Дюбарри[56] и ей подобные. Она не такая, как…

— Как я?

— Нет, вы с ней чем-то похожи… все девушки, которые мне нравились, чем-то похожи. Джобена, ну ты же понимаешь, что я имею в виду.