Логово Костей - Дэвид Фарланд

Боренсон стремительно надвигался, издавая дикий рев. Тут шторм накинулся на него. Боренсон с разбегу прыгнул в яму.

Размахнувшись, он обрушил свой боевой молот на врага. Раздался отвратительный звук удара металла о живую плоть. Вслед за этим воздух наполнился нечеловеческим воем.

— О-ооо-ооо!.. — стенания огласили окрестности на много миль вокруг.

Ветер продолжал бешено носиться меж деревьев, кружа во всех направлениях и закручиваясь смерчем.

Смертельно раненный враг продолжал пронзительно кричать. Водоворот из сосновых иголок и льда некоторое время метался в разные стороны среди сосен, затем стремительно понесся вверх по склонам гор на юг, к Инкарре.

Миррима услышала слово «Н-ооо-оооо», разносящееся по ветру. Звук постепенно удалялся, отдаваясь эхом среди каньонов. Миррима подбежала к Боренсону. Она уже знала, что увидит. Боренсон стоял над телом убитого, пытаясь вытащить наконечник своего боевого молота из его тела. На мертвом была надета синяя туника посыльного из Мистаррии с изображением зеленого человека на груди. Однако длинные серебряные волосы мужчины говорили о его происхождении — он был родом из Инкарры. Глаза его были широко распахнуты, а рот приоткрыт. Лицо его было как живое. На округлившихся губах как бы застыл вздох изумления или боли.

Лошадь убитого жалобно ржала, косясь на незнакомцев. Она пыталась подняться, но не могла — ноги ее были спутаны.

— Пилвин коли Зандарос, — поежившись, произнесла Миррима.

Одно его имя внушало трепет.

— Это именно тот волшебник, который пытался убить Габорна? — спросил Боренсон.

Она кивнула. Пилвин был не просто убийцей, он был волшебником, служащим силе Воздуха. Миррима в недоумении покачала головой.

— Как ты думаешь, что он замышлял? Поджидал в засаде?

Боренсон не слышал ее. Он внимательно изучал нехитрый лагерь и землю вокруг. Связанная лошадь пролежала на собственных испражнениях в течение многих часов. Теперь она умоляюще смотрела на Боренсона.

Миррима не обнаружила ни провизии, ни запаса дров для костра. В костре тлели угольки.

Боренсон опустился на колени рядом с трупом. Четыре дня назад сэр Хосвелл — один из телохранителей Йом — ранил Пилвина стрелой. Такая рана стала бы смертельной для любого, не будь он столь могучим волшебником, как Пилвин. Стрела проткнула ему легкое. Однако волшебники воздуха всегда славились своей неуязвимостью. Их было особенно трудно истребить. Кроме этого, Пилвин был Властителем Рун, обладающим многими дарами жизнестойкости. Ему было достаточно просто перевязать рану в груди грубой повязкой. Только теперь Миррима как следует разглядела его рану. Она была покрыта черной коркой из запекшейся крови. Вокруг повязки ползали личинки.

— Ему и так оставалось недолго жить, возможно, всего несколько часов. Мы только ускорили его смерть. Если бы он и не умер от заражения, то пустынные волки прикончили бы его, — сделал вывод Боренсон.

— Но зачем он преследовал нас прошлой ночью? — недоуменно спросила Миррима.

— Думаю, у него не было цели преследовать нас. Скорее всего, мы с ним были попутчиками. Он тоже направлялся в Инкарру. Он сошел с дороги, решив сделать привал, и тут услышал, как мы проезжали мимо. Тогда он последовал за нами. Может быть, он рассчитывал на нашу помощь. Этот человек был вне закона, как все инкарранцы в Мистаррии.

Боренсон вздохнул. Миррима подошла к телу. Она отодвинула повязку и взглянула на рану. Дотронувшись до его груди, Миррима почувствовала, как ее словно обдуло холодным ветерком. Возможно, это произошло оттого, что она прикоснулась к рунам защиты, начертанным на его груди.

С холма сквозь тонкую завесу деревьев все еще доносились ужасные призрачные завывания и виднелись остатки раздуваемого ветром льда, несущегося прочь, теперь почти на расстоянии мили выше по холму.

Боренсон посмотрел в том же направлении.

— Его элементаль достигнет Инкарры гораздо раньше, чем мы с тобой сумеем добраться туда.

Миррима задумалась о своей собственной элементали — сущности, находящейся внутри нее. Ей представилось, что когда она умрет, вода, находящаяся внутри нее, просто вытечет через рот и глаза, оставив лишь небольшую лужицу.

Боренсон подошел к лошади Пилвина и распутал ее. Животное с трудом поднялось на ноги. Затем Боренсон вскочил на каменную ограду, окружавшую лагерь. Он ничего не сказал, однако вся его поза и наклон головы служили немым вопросом: «Ты готова отправиться дальше?»

— Что делать с телом? — спросила Миррима.

— Оставим его здесь. Волки позаботятся о нем, — ответил Боренсон.

— Но он же племянник самого Короля Урагана, — возразила Миррима. — Мы должны проявить к его телу должное уважение.

— Выкопать яму в этой почве невозможно, а нести его через горы в Инкарру я не собираюсь, — заявил Боренсон. — Король Зандарос не слишком обрадуется, когда узнает, что по пути мы прикончили его племянника.

— Ты прав, — сказала Миррима, — конечно, ты прав. И все же у меня нехорошее предчувствие. Волшебники непросто умирают. После того как я убила Темного Победителя, его элементаль швыряла во все стороны огромные булыжники, словно те были яблоками. Биннесман предупреждал меня, что элементаль способна на великие злые деяния. Элементаль Пилвина мала по размеру, однако эта субстанция направилась в сторону Инкарры…

И снова Мирриму охватило необъяснимое предчувствие, которое постепенно нарастало в течение всего дня: кто-то или что-то попытается отнять у нее мужа. Может быть, это что-то — элементаль волшебника?..

— Не расстраивайся, — подбодрил Боренсон. — Теперь, по крайней мере, у нас есть еще одна хорошая лошадь.

Теперь, когда у них было три лошади с рунами силы, они продвигались сквозь снег в несколько раз быстрее. Ударами копыт лошади вздымали облака снега и льда. Когда дорога шла под горку, на какое-то мгновение они отрывались от земли и, казалось, летели по воздуху.

Через некоторое время Миррима заметила, что с ней творится нечто странное. Даров метаболизма у нее было больше, чем у ее скакуна, поэтому Миррима не чувствовала той огромной скорости, с которой они передвигались. Вместо этого ей казалось, будто материя времени растянулась. Солнце неуклонно катилось вниз, надвигались сумерки, а день, казалось, растягивался и становился длиной в пять дней. Миррима отчетливо ощущала, как минута за минутой жизнь ее сокращается.

Они выступили в путь еще до рассвета. За это время они преодолели сотни миль, взбираясь все выше и выше по горам.