Череп Тимура - Сергей Бакшеев

– Но если все произойдет так, как вы говорите, то будут жертвы, много жертв.

– Ну и что. – Орбелиани сменил патетический тон на покровительственный: – Поверьте, молодой человек, так будет лучше для всего народа. Не хотите стать одним из моих помощников? Когда мне вернут титул и родовые владения, я вас отблагодарю по-княжески.

– Мне вашей благодарности не надо.

– Как хотите. Вы проиграли гонку за всесильным призом, возвращайтесь в Ташкент.

– Я турист, а экскурсионный тур еще не закончился.

– Приятного времяпровожденьица. Только не вставайте больше на моем пути. – Орбелиани повернулся к Тамаре Кушнир, которая тяжело приподнялась на постели и мутным взглядом осмотрела собравшихся. Князь наклонился к Заколову и шепнул: – А то ведь мы можем повторить инъекцию, а спасительной ампулы у меня больше нет.

Тихон помог Тамаре встать и отвел девушку в соседнее купе. Князь проводил их холодным взглядом и сдержанной улыбкой победителя.

42. Подготовка к ликвидации

Туристический поезд «Ташкент – Ургенч», словно живой организм, отдохнувший за время длительной стоянки, рассекая ночную мглу, энергично мчался от Бухары на юг. Уставшие пассажиры, напротив, бодрости не проявляли и дружно разбрелись по купе. Наиболее активные еще продолжали вяло колобродить, но основная масса туристов, утомленных экскурсиями, танцами и алкоголем, завалилась спать в мятые постели на трясущихся полках.

Только у офицеров госбезопасности служба была в самом разгаре. Они уединились в бригадирском купе. Василий Пучков деловито извлекал взрывчатку из вещмешка и самодовольно рассуждал:

– Не зря взяли. Я чувствовал, что пригодится. Меня чутье никогда не подводит.

– Всю используем? – тихо ужаснулся Юсуп Искандеров.

– Ясен хрен. Какую махину надо под откос отправить! Если бы мы рельсы минировали, и четверти бы хватило, а здесь задачка посложнее. Эх, уважаю я крутые акции.

Юсуп Искандеров энтузиазма начальника не разделял. Он несмело поинтересовался:

– А санкция?

– Подполковник Кошелев операцию одобрил.

– Устно. Этого достаточно?

– Для нас да. Я уверен, что наверху все согласовано.

– Лучше бы бумагу с подписью, – тяжко вздохнул Искандеров.

Майор отвлекся от разматывания проводов, проверки детонаторов и в упор взглянул в узкие глазки капитана.

– Ты, Юсуп, сомнения отбрось. Мы боремся с врагами народа, диверсантами. Приказ был какой? Найти и уничтожить! Любой ценой! Мы нашли. Они все здесь, в этом поезде. Дело осталось за малым. Уничтожить!

– Если приказ…

– Который не обсуждается, а выполняется! Ты же видел, кем он подписан?

– Так точно, товарищ майор.

– Ты пойми своим скудным умишком, мы же не знаем всех деталей. Нам не положено, да и не нужно. А вдруг от этой операции зависит судьба огромной страны? Представь себе, от твоей решительности зависит судьба Советского Союза!

– Разве так бывает?

– Еще как! Вот не пустили бы Ленина в семнадцатом в Россию, допустим, его поезд потерпел бы катастрофу, судьба мира сложилась бы по-другому.

– Скажете тоже. То – великий Ленин!

– Это сейчас он великий, а тогда обычным революционером был. Царская охранка его недооценила и прошляпила. А мы с тобой – нынешняя государственная охранка, и такого прокола допустить не должны! Согласен?

– Если речь идет о деле государственной важности…

– Конечно! Не в игрушки играем.

– Согласен, товарищ майор.

– То-то! Действовать будем так. Заминируем два первых вагона. Остальные будут крошиться о них.

– А сами?

– Сами спрыгнем, ясен хрен.

– На ходу?

– А как же. Ты лучше место подскажи. Нам нужен уклон, где поезд разгоняется, или мост через реку.

– Будет мост. Через Амударью, перед Чарджоу.

– Это уже Туркмения?

– Да.

– Еще лучше. Пусть туркменские сотрудники с происшествием разбираются. А мы подкинем дезу, что группа мусульманских националистов требует отделения Андижанской области от Узбекистана. Это их акт устрашения.

– Пройдет?

– Конечно. После теракта в московском метро, который организовали армянские националисты, всему поверят. Но, скорее всего, народ пугать не будут и представят дело как техническую неисправность. У нас кто всегда во всем виноват? Стрелочник. – Майор расхохотался. – Туркменские товарищи обязательно найдут такого стрелочника. Вот увидишь! Я представляю, он сейчас дрыхнет и не знает, какой мы ему сюрприз готовим.

– Как бы самим стрелочниками не стать.

– Дурак! Нас еще, может, к награде представят. Информацию наверняка замнут, ни в газетах, ни по радио ничего не будет. Помнишь, как «Пахтакор» в августе на самолете гробанулся? Какая тишина первое время была. Только потом решили объяснить, куда ж это футбольная команда запропастилась. Так то «Пахтакор»! А у нас тут работяги по профсоюзным путевкам.

– А вдруг и с «Пахтакором» была спецоперация?

– Все может быть. Только про то нам с тобой знать не положено.

Юсуп Искандеров посмотрел в окно на мелькающие километровые столбики.

– Быстро идет. Меньше часа до реки осталось.

– Успеем. Детонаторы радиоуправляемые, но радиус действия небольшой. Нам надо будет спрыгнуть с поезда перед самым мостом.

– Боюсь я прыгать.

– Не хочешь, оставайся! – Василий Пучков радостно улыбнулся и дружески хлопнул капитана по плечу. – Обещаю собрать по кусочкам и похоронить с почестями.

Юсуп Искандеров невольно передернулся, Василий Иванович подтолкнул его к двери. Офицеры подхватили небольшие свертки, вышли в коридор и двинулись вперед к головным вагонам.

Из некоторых купе еще слышался безмятежный смех подвыпивших туристов. Остальные безмятежно спали.

43. Острый взгляд узких глаз

Тамара Кушнир сидела у окна, склонившись над столом и прикрыв лицо руками. Не задавая ни единого вопроса, она грустно выслушала рассказ Заколова о смертельной инъекции, жестком условии князя Орбелиани и той цели, ради которой он ищет череп Тимура.

– Пить хочу, во рту пересохло, – попросила она.

Александр Евтушенко принес теплую воду из титана.

– Холодной нет, – извинился он.

Девушка залпом выпила протянутый стакан и прислонилась спиной к жесткой межкупейной перегородке. Ее руки безвольно свешивались вдоль тела.

– Лучше полежи, – посоветовал Заколов.

– Належалась, – тяжело произнесла девушка. – Никак отойти не могу. В голове мутно.

– Говорил я вам, что пора выйти из этого опасного приключения, – назидательно напомнил Евтушенко.

Тамара подняла обиженные глаза. Ресницы хлопали частыми короткими сериями.

– Сколько времени он дал на решение?

– Пятьдесят девять минут.

– Этого хватило?

– Потом еще добавил пятьдесят девять секунд. Чудом успели.

– Как он мог! – в сердцах возмутилась Тамара. – Как он мог рисковать моей жизнью! Ведь мы давно знаем друг друга. Он всегда ко мне хорошо относился. Поддерживал мои журналистские работы. А тут, ради корыстных амбиций…

В уголках ее темных глаз проступили крупные слезы. Они сорвались и медленно заскользили вдоль переносицы. Тамара не спешила их вытирать, на ее лице застыла глубокая печаль.

– Забудь, выкинь из головы. Все позади, – пытался успокоить Тихон.

– Он любит только себя, – скорбно прошептала девушка.

– И свою родословную.

– А на остальных ему плевать!

– Если бы только это. Он готов шагать через труппы.

– Не ожидала от него.

– Наверное, плохо знала.

Девушка недовольно вскинула голову.

– Достаточно.

– Люди познаются в критических ситуациях. Его уволили, вот он…

– А меня выгнали! Но я же никого не убила!

– Давид Вахтангович Орбелиани заболел идеей возрождения монархии и дворянства. Он хочет вернуть себе титул князя и связанные с этим привилегии. Тогда он в Грузии станет видным человеком.

– Идиот! Какая может быть монархия в коммунистической стране?

– Он считает, что многое изменится, если в его руках окажется череп Тимура. И ради этой цели он не остановится ни перед чем.

– Ребята, хватит про череп, – вмешался в разговор Евтушенко. – Нам лучше выйти из опасной игры. Мы в удивительной стране. Вокруг так много интересного, и чтобы это познать, совсем не требуется копаться в древних могилах. У всех народов, во всех религиях могилы предков неприкосновенны. Зачем же нарушать общечеловеческие законы? Я хоть и не верю в мистические силы, но зачем попусту испытывать судьбу?

– А вот мы найдем череп и измерим его биополе. Разве это не интересно?

– Пока я вижу, что это опасно. И глупо!

Тихон Заколов посмотрел на притихшую девушку.

– Я здесь из-за Тамары. Я обещал ей помочь. Ей решать, продолжаем мы или нет.

Девушка долго задумчиво молчала, потом попросила:

– Открой дверь и окно, мне душно.

Тихон Заколов исполнил просьбу, хотя в нынешних условиях при закрытой двери он чувствовал себя уютнее. В купе ворвались шум поезда и ночная свежесть. Тамара Кушнир поднялась, наклонилась над столиком и сунула руки в оконную щель. Встречный поток ударялся о растопыренные ладони, бил в лицо, сушил слезы и приятно шевелил смятую прическу. Девушка оживала.