Дремучие двери. Том I - Юлия Иванова

— «Уступи дорожку!» Денис — солнечный день.

Иоанна отправится в библиотеку и, к счастью, в читалке окажется сборник сценариев итальянского кино, который она проглотит, как голодный пёс кусок колбасы — останется лишь ощущение чего-то неправдоподобно вкусного, и… ещё больший голод. По этим фильмам, которые вдруг до смерти захочется поглядеть, по отточенным диалогам, таким живым персонажам и этому самому «есть, что снимать».

Значит, вот они какие, сценарии… Её очерк, само собой, никуда не годился. Но ни на секунду не мелькнёт у неё мысль заказать разговор с Москвой и выложить какую-либо уважительную причину вроде срочного редакционного задания или свалившей с ног внезапной хвори.

Надо написать для Дениса Градова нетленку, вот и всё. Там должны быть характеры, диалоги и «что снимать». Кто знает, что более питало эту её наглость — желание облагодетельствовать Павлина или утереть ему нос? Отторжение «чужака» или влюблённость в него? Так или иначе, коктейль из этих весьма противоречивых эмоций породит вдохновение и, получив от газеты негласный недельный отпуск, она будет мотаться по реденькому предзимнему лесу, хлюпать ботами, вязнуть в месиве размокших тропинок, и будет идти необыкновенно белый снег. Огромные тяжёлые хлопья. Хрупкая немыслимая белизна, исчезающая, едва коснувшись земли. То тут, то там призрачные островки белизны, мгновенно впитывающие, как промокашка, чавкающая хлябь, и тут же сами становящиеся такой же хлябью. Жадной ненасытной поглотительницей белизны.

И с орешника будут срываться прямо за шиворот ледяные капли, будет бешено рваться куда-то из собственных корней ива, и вода в пруду будет мелко покорно дрожать в предчувствии долгого мёртвого сна.

И она будет, подобно снегу, в который раз касаться белизной земли, превращаясь в ненасытную хлябь — свою противоположность. И рваться из самой себя, подобно иве, и передастся ей нервная дрожь ожидающего таинства пруда. Она будет бегать кругами по тропинкам осеннего леска и плести, ткать для Дениса Градова совсем другую историю. Пока не побегут по осенней хляби белые бумажные змеи телеграфа, опутают и утащут снова в просмотровый зал экзистенционального времени.

ПРЕДДВЕРИЕ

«Мирный период развития революции кончился. Настал новый период, период острых конфликтов, стычек, столкновений… теперь одним из условий перехода власти является победа над контрреволюцией путём восстания». /Из выступления Иосифа на экстренной конференции петроградской организации РСДРП/.

«Не исключена возможность, что именно Россия явится страной, пролагающей ей путь к социализму… Надо откинуть отжившее представление о том, что только Европа может указать нам путь. Существует марксизм догматический и марксизм творческий. Я стою на почве последнего». /Из выступления Иосифа на 6 съезде РСДРПб/

1917, март — возвращение из туруханской ссылки в Петроград. Бюро ЦК РСДРП вводит его в редакцию «Правды». Участие во Всероссийском совещании Советов, Петроградской общегородской конференции. Речь в защиту большевистской линии на социалистическую революцию на апрельской Всероссийской конференции РСДРПб. Выступление на конференции с докладом по национальному вопросу. Избран членом ЦК партии. Доклад «О национальном движении и национальных полках». Избран членом центрального исполнительного комитета 1-м Всероссийским съездом Советов. Ленин на нелегальном положении. Сталин непосредственно руководит деятельностью ЦК большевистской партии.

«Гигантская мелкобуржуазная волна захлестнула всё, подавила сознательный пролетариат не только своей численностью, но и идейно». /Свидетель В. Ленин/

«В тот момент я как бы услышал, как жалобно зазвенел трехсотлетний металл, ударившись о грязную мостовую. Петропавловский собор резал небо острой иглой. Зарево было кроваво». /Свидетель Шульгин об отречении царя от престола/

После приезда из ссылки, с середины марта по октябрь 1917 года Сталин опубликовал в газетах «Правда», «Пролетарий», «Пролетарское дело», «Солдатская правда», «Рабочий путь», «Рабочий», «Рабочий и солдат» и в других изданиях более шестидесяти статей и заметок.

1917, 10 октября — участие в заседании ЦК партии. ЦК принимает резолюцию В. Ленина о вооружённом восстании.

«Настал момент, когда дальнейшее промедление грозит гибелью всему делу революции. Нужно нынешнее правительство помещиков и капиталистов заменить новым правительством рабочих и крестьян… Власть должна перейти в руки советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов». /И. Сталин «Что нам нужно?» «Рабочий путь», 24 окт. 1917 г/

«Октябрьская социалистическая революция разбила капитализм, отняла у буржуазии средства производства и превратила фабрики, заводы, землю, железные дороги, банки — в собственность всего народа, в общественную собственность»/ История ВКП(б), краткий курс/.

В связи с «собственностью» я бы привёл свидетельство Петра Павленко:

«Сталин рассказывал, как Святой Франциск учил жить без собственности. Один монах его спросил: «Можно ли мне иметь хотя бы мою Библию?». И он ответил: «Сегодня у тебя «моя Библия». А завтра ты уже прикажешь: «Принеси-ка мне мою Библию».

«Совершенно иной, ни с чем в прошлом не сравнимый характер имело возвышение Сталина. У него как бы нет предыстории. Процесс восхождения совершался где-то за непроницаемыми политическими кулисами. Серая фигура неожиданно отделилась в известный момент от кремлёвской стены — и мир впервые узнал Сталина как готового диктатора».

Это недоумевает Лев Троцкий, когда-то ближайший соратник Иосифа по партии и революции, впоследствии — злейший враг и идеологический противник. Его свидетельства особенно ценны… «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты…» Или скажи, кто твой враг… Послушай, что говорит враг, и многое поймёшь.

Итак, «весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…»

Октябрьская революция рабочих и крестьян началась под общим знаменем раскрепощения.

Раскрепощаются КРЕСТЬЯНЕ от власти помещиков, ибо нет больше помещичьей собственности на землю — она упразднена. Раскрепощаются СОЛДАТЫ и МАТРОСЫ от власти самодержавных генералов, ибо генералы отныне будут выборными и сменяемыми. Раскрепощаются РАБОЧИЕ от капризов и произвола капиталистов, ибо отныне будет установлен контроль рабочих над заводами и фабриками. Всё живое и жизнеспособное раскрепощается от ненавистных оков.

Остаются только НАРОДЫ РОССИИ, терпевшие и терпящие гнёт и произвол, к раскрепощению которых должно быть приступлено немедленно, освобождение которых должно быть произведено решительно и бесповоротно.

За эпоху царизма народы России систематически натравливались друг на друга. Результаты такой политики известны: резня и погромы, с одной стороны, рабство народов — с другой.

Этой позорной политике натравливания нет и не должно быть возврата. Отныне она должна быть заменена политикой ДОБРОВОЛЬНОГО и ЧЕСТНОГО союза народов России. /Именем Республики Российской Народный Комиссар по делам национальностей Иосиф Джугашвили /Сталин/ «Правда». 15ноября 1917 г/ Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов /Ленин/

«До основанья, а затем…» Всё началось с этого «затем», когда постепенно разошлись пути детей революции, схватившихся в смертельной схватке. Пока, наконец, «серая фигура не отделилась неожиданно от кремлёвской стены…» Злейший враг, в конце концов, окажется на чужбине, где получит смертельный удар ледорубом по голове. Но пока Троцкий свидетельствует: «Обе ошибки Сталина крайне знаменательны для него: он не дышал атмосферой рабочих собраний, не был связан с массой и не доверял ей. Сведения, которыми он располагал, шли через аппарат. Между тем массы были несравненно революционнее партии, которая, в свою очередь, была революционнее своих комитетчиков. Как и в других случаях, Сталин выражал консервативную тенденцию аппарата, а не динамическую силу масс». — Обрати внимание, Негатив, здесь слово «аппарат» повторяется дважды, а Иосиф обвиняется в неверии в массы. Это очень важно для нашего анализа.

«Сталин был, вообще говоря, склонен преуменьшать готовность рабочих и солдат к борьбе: по отношению к массам он всегда был недоверчив. Но где бы борьба ни завязывалась, на площади ли Тифлиса, в бакинской ли тюрьме или на улицах Петрограда, он всегда стремился придать ей как можно более острый характер».

— Заметь, опять о «недоверии к массам»… И об умении всегда использовать в нужном направлении неожиданную конфликтную ситуацию.

«В период реакции после июльского движения роль Сталина значительно возрастает. Партия наполовину ушла в подполье. Удельный вес аппарата соответственно вырос. Внутри аппарата автоматически выросла значимость Сталина. Этот закон проходит неизменно через всю его политическую биографию, как бы составляя его основную пружину».