Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне - Евгений Абросимов

3. Неистовая исповедь

В мир, раскрытый настежьБешенству ветров.

Я тоже любилпетушков под известкой.Я тоже платилнекурящим подросткомсовсем катерининские пятаки[63]за строчки бороздками на березках,за есенинские голубые стихи.Я думал — пусть и грусть, и Русь,в полтора березах не заблужусь.И только потом я узнал, что солонки,с навязчивой вязью азиатской тоски,размалева русацкова в клюкву аль в солнце, —интуристы скупают, но не мужики.И только потом я узнал, что в звездахкуда мохнатее Южный Крест,А петух-жар-птица-павлин прохвостый —из Америки,С картошкою русской вместе.И мне захотелось такого простора,чтоб парусом взвилисьзаштопанные шторы,чтоб флотилией мчалсяс землею городв иностранные страны,в заморское море!Но, я продолжал любить Россию.

4. Я продолжал любить Россию

Не тот этот город и полночь – не та.

А людиС таинственной выправкойскрытойтыкали в парту меня, как в корыто.А люди с художественной вышивкойРоссию(инстинктивно зшиток подъяв, как меч) — отвергали над партой. Чтобы нас перевлечь — в украинские школы —ботинки возили, на русский вопрос —«не розумию», на собраньях прерывали русскую речь.Но я всё равно любил Россию.(Туда… улетали… утки…Им проще.За рощами, занесена, она где-то за сутки,за глаз, за ночью, за нас она!)И нас ни чарки не заморочили,ни поштовые марки с «шаг»ющими[64] гайдамаками,ни вирши – что жовтый воск со свечи заплаканнойупадет на Je[65] блакитные очи.Тогда еще спорили –Русь или Западв харьковском кремле.А я не играл роли в дебатах, а игралв орлянку на спорной земле.А если б меня и тогда спросили,Я продолжал — всё равно Россию.

5. Поколение Ленина

Где никогда не может быть ничья.

…И встанут над обломками Европыпрямые, как доклад, конструкции,прозрачные, как строфыиз неба, стали, мысли и стекла.Как моего поколения мальчикифантастикой Лениназаманись —работа в степени романтики —вот что такое коммунизм!И оранжевые пятакиотсверкали, как пятки мальчишек,оттуда в теперь.И — как в кино —проявились медали на их шинелях.И червь, финский червь сосету первых трупы,плодя — уже для шюцкоров —червят.Ведь войну теперь начинают не трубы —сирена.И только потом – дипломат.Уже опять к границам сизымсоставы тайные идут,и коммунизм опять так близок –как в девятнадцатом году.Тогда матросские продотрядысудили корнетовревольверным салютцемСамогонщикам — десять лет.А поменьше гадов запирали«до мировой революции».Помнишь — с детства — рисунок:чугунные путыЧеловек сшибает с земшарагрудью! —Только советская нация будети только советской расы люди…Если на фуражках нету звездповяжи на тулью — марлю… красную…Подымай винтовку, кровью смазанную,подымайся в человечий рост!Кто понять не сможет, будь глухой –на советском языкекоманду в бой!Уже опять к границам сизымсоставы тайные идут,и коммунизм опять так близок,как в девятнадцатом году.

6. Губы в губы

Когда народы, распри позабыв,В единую семью соединятся

Мы подымаем винтовочный голос,чтоб так разрасталась наша отчизна —как зерно, в котором прячется поросль,как зерно, из которого начался колосвысокого коммунизма.И пусть тогда на язык людей — всепонятный,как слава, всепонятный снова — попадетмое, русское до костей,мое, советское до корней,мое украинское тихое слово.И пусть войдути в семью и в плакатслова, как зшиток (коль сшита кипа),как травень в травах,як ли пень в липахтай ще як блакитные облака!О, как я девушек русских прохаюговорить любимым губы в губызадыхающееся «кохаю»и понятнейшее слово — «любый»И, звезды прохладным монистом надевши,скажет мне девушка: боязно всё.Моя несказаннаяродина-девушка эти слова все произнесет.Для меня стихи —вокругшарный ветер,никогда не зажатыймежду страниц.Кто сможет его от страниц отстранить?Может, не будь стихов на свете,я бы родился, чтоб их сочинить.

7. Самое такое

Но если быкто-нибудь мне сказал:сожги стихи — коммунизм начнется, —я только б терцию промолчал,я только б сердце свое слыхал,я только б не вытер сухие глаза,хоть, может, в тумане,хоть, может, согнетсяплечо над огнем.Но это нельзя.А можно — долго мечтать про коммуну.А надо думать — только о ней.И необходимо падать юными — смерти подобно — медлить коней!Но не только огню сожженных тетрадокосвещать меня и дорогу мою:пулеметный огонь песню пробовать будет,конь в наметенад бездной Европу разбудит —и хоть я на упадничество не падок,пусть не песня, а я упаду в бою.Но если я прекращусь в бою,не другую песню другие споют.И за то,чтоб, как в русские, в небесафранцузская девушкасмотрела б спокойно —согласился б ни строчкив жисть не писать…………………………………………………….А потом взял быи написал — тако-о-ое…

172. «Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник!..»

Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник!Что? Пули в каску безопасней капель?И всадники проносятся со свистомВертящихся пропеллерами сабель.

Я раньше думал: «лейтенант»Звучит «налейте нам»,И, зная топографию,Он топает по гравию.Война ж совсем не фейерверк,А просто – трудная работа,Когда – черна от пота – вверхСкользит по пахоте пехота.

Марш!И глина в чавкающем топотеДо мозга костей промерзших ногНаворачивается на чеботыВесом хлеба в месячный паек.

На бойцах и пуговицы вродеЧешуи тяжелых орденов.Не до ордена. Была бы РодинаС ежедневными Бородино.

БОРИС ЛАПИН

Борис Матвеевич Лапин родился 9 июня 1905 года в Москве. В 15 лет вместе с отцом, военным врачом, побывал на фронтах гражданской войны.

В шестнадцати лет поступил в Высший Литературно-художественный институт, который закончил в 1924 году.

В 1922 году выходит сборник стихов Б. Лапина «Молниянин», в 1923 — «1922-я книга стихов». Много путешествовал по Советскому Союзу, был на Памире, Чукотке, в Средней Азии, участвовал в археологических и геоботанических экспедициях, в качестве штурмана–практиканта побывал в Турции, Греции, Японии, дважды ездил в Монголию, изучил несколько языков. Свои репортажи, подписываемые «Пограничник», посылал в ленинградскую «Красную газету», «Бакинский рабочий», ташкентскую «Правду Востока», в еженедельник «Семь дней», журналы «Вокруг света», «30 дней», в «Литературную газету», «Наши достижения». Из газетных репортажей складывались первые книги Б. Лапина «Повесть о стране Памир», «Тихоокеанский дневник», «Журналист на границе».