Адмирал Хорнблауэр в Вест-Индии - Сесил Форестер

– Мы попытались использовать ищеек, с помощью которых разыскивают беглых рабов, милорд, но безрезультатно.

– Разумеется, ведь я находился на спине мула, – пояснил Хорнблауэр. – В любом случае, след имел уже давность нескольких часов. Но давайте забудем о прошлом и поразмыслим о будущем.

– Не пройдет и двух дней, милорд, как эти пираты будут отплясывать танец на виселице.

– Неужели? А как насчет Спендлова?

– А? Да-а, конечно, милорд.

О Спендлове все думают в последнюю очередь, даже Джерард, который был ему другом. Однако, к чести Джерарда, можно сказать, что он хотя бы проникся заботой Хорнблауэра с того самого момента, как узнал о ней.

– Разумеется, мы не можем допустить, чтобы с ним что-то произошло, милорд.

– Но как мы можем это предотвратить? Если мы выхлопочем помилование, если мы убедим Его превосходительство сделать это?

– Хорошо, милорд, но …

– Нет ничего, на что я не пошел бы ради того, чтобы освободить Спендлова, – заявил Хорнблауэр, – Вы это понимаете? Ничего!

Хорнблауэр поймал себя на том, что его челюсти стиснуты в гримасе мрачной решимости: его неодолимая привычка к самоанализу помогла ему прийти в себя. Он был удивлен силе нахлынувших на него чувств. И ярость и нежность смешались воедино. Если эти пираты посмеют тронуть хотя бы один волос на голове Спендлова, он … – но как он сможет помешать этому? Как можно освободить Спендлова из рук людей, который понимают, что их собственные жизни, не говоря уж об имуществе, зависят от того, останется ли он их пленником или нет? Как он сможет жить дальше, если что-то случиться со Спендловом? Если произойдет худшее, то ему самому придется вернуться к пиратам и отдаться на их милость, как тому римлянину – Регулу[4], пришлось вернуться, чтобы принять смерть от рук карфагенян. А судя по всему, это худшее и должно будет произойти.

– Резиденция губернатора, милорд, – произнес Джерард, прерывая череду его похожих на кошмар размышлений.

Часовые у ворот, часовые у двери. Ярко освещенная приемная. Адъютант, встретивший их, уставился на Хорнблауэра с нескрываемым любопытством и выругался. То же самое сделал Джерард. Миновав одну из внутренних комнат, за следующей дверью он оказался в присутствии Его превосходительства. Сопровождавший его адъютант деликатно удалился. Его превосходительство был рассержен, так, как может быть рассержен человек, которого глубоко оскорбили.

– Ну, и что все это означает, милорд?

В его обращении не было и намека на привычное уважение к человеку, который удостоен титула пэра, заслужившему легендарную славу. Хупер имел звание полного генерала, что намного выше, чем звание контр-адмирала, кроме того, как губернатор он олицетворял собой абсолютную власть на острове. Красное лицо и голубые, навыкате, глаза, также как и гнев, который он демонстрировал, казалось, подтверждали слух, что он является дальним отпрыском королевской фамилии. Хорнблауэр спокойно кратко изложил все происшедшие с ним события; если не здравый смысл, то хотя бы усталость уберегли его от ответа в резких тонах.

– Вы осознаете, во что все это выливается, милорд? – рявкнул Хупер. – Все, кто может сидеть на лошади в разъездах. Мой последний резерв – гайлендеры – стоят лагерем на обочине дороги. Сколько это будет нам стоить, если взять в расчет малярию и желтую лихорадку, я боюсь даже предположить. Две недели все люди, за исключением этих, производили по Вашему запросу досмотр рыболовных лодок и пляжей. Список выбывших по болезни достиг невероятных размеров. А теперь еще это!

– Мои инструкции, так же как, я уверен, инструкции, данные Вашему превосходительству, предусматривают самые строгие меры по пресечению пиратства, сэр.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы каждый выскочка, ставший контр-адмиралом, излагал мне мои инструкции, – проревел Хупер. – Что за сделку Вы заключили с этими Вашими пиратами?

Началось. Непросто объяснить что-либо человеку, находящемуся в таком настроении.

– Никакой сделки, по существу, не было, Ваше превосходительство.

– С трудом верится, что Вы смогли проявить достаточно здравого смысла.

– Однако моя честь обязывает меня…

– Обязывает? Перед кем? Перед пиратами?

– Нет, Ваше Превосходительство, перед моим секретарем, Спендловом.

– Какого же рода эти обязательства?

– Когда меня отпустили, он остался в заложниках у пиратов.

– Что Вы ему обещали?

– Что я освобожу его.

– И как Вы думаете сделать это?

Не оставалось ничего иного, как лезть на рожон.

– Я прибыл сюда в надежде получить от Вашего превосходительства помилование для пиратов. С печатью.

– Помилование! Помилов … – во второй раз Хупер даже не смог выговорить слово до конца. В течение нескольких секунд он только верещал, словно индюк, прежде чем сумел прочистить горло и продолжить, – Да Вы рехнулись, милорд!

– Это единственное, зачем я прибыл к Вам. И лишь поэтому Спендлов еще жив.

– В таком случае, предоставьте его своей собственной судьбе.

– Ваше превосходительство!

– Вы считаете, что я должен дать помилование шайке пиратов? Это Вы имеете в виду? Это будет означать, что они будут жить как лорды и пользоваться награбленным! Раскатывать на экипажах по всему острову! Прекрасный же способ подавления пиратства Вы мне предлагаете! Вы хотите, чтобы вся Вест-Индия была ввергнута в хаос? В своем ли Вы уме?

Сокрушительный эффект этой речи несколько умерялся уверенностью Хорнблауэра в том, что Хупер поведет себя именно таким образом.

– Я отдаю отчет в сложности ситуации, Ваше превосходительство.

– Очень рад, что так. Вы знаете, где находится логово этих пиратов?

– Да, Ваше Превосходительство. Это очень укромное местечко.

– Не важно. Оно должно быть уничтожено, разумеется. Несколько повешенных снова умиротворят остров.

Что еще ему оставалось сказать или сделать? Фраза, которую он приготовил, казалась совершенно абсурдной еще до того, как он произнес ее.

– В таком случае, прежде чем Вы, Ваше превосходительство, предпримите какие-либо шаги, я должен буду вернуться обратно.

– Вернуться обратно? – когда смысл сказанного дошел до сознания Хупера, его глаза почти совершенно вылезли из орбит. – Что за новую глупость Вы затеваете?

– Если Ваше превосходительство не пожалует прощения пиратам, я вынужден буду вернуться назад и присоединиться к Спендлову.

– Чушь! Я не стану давать никаких помилований. Я не могу. И не хочу.

– В таком случае, у меня нет выбора, Ваше превосходительство.

– Чушь, я же сказал. Чушь! Вы не давали обещания. Вы же сами заявили, что не брали на себя никаких обязательств.