Опыт прозрения. Простое практическое руководство к буддийской медитации - Голдстейн Джозеф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда учение Дхармы пришло в Китай, оно в своем развитии приобрело там специфические черты, сделавшись своеобразным переплетением буддизма и даосизма. Одним из тех, кто наиболее повлиял на тенденции и проявления этой школы Чань (позднее — Дзэн), был шестой китайский Патриарх — Хуэйнэн. Хотя, как утверждает традиция, он был неграмотен и потому лишен возможности читать писания, ум его был необыкновенно ясным и проницательным. Рассказывают, что, когда ему прочли только одну строку из Алмазной Сутры, на него снизошло просветление. К нему часто приходили люди, чтобы прочесть непонятные им места из писаний, и он разъяснял им сущность прочитанного.
Ему принадлежит рассуждение, очень ясно описывающее, что именно означают разные школы, или «колесницы», буддизма:
«Будда проповедовал доктрину трех колесниц и, кроме того, доктрину Верховной Колесницы. Чтобы их понять, вы должны углубиться в свой собственный ум и действовать независимо от вещей и явлений. В самой Дхарме нет разграничений, соответствующих этим четырем колесницам, они существуют лишь в умах людей. Видеть, слышать и декламировать сутры — это Малая Колесница. Знать Дхарму и понимать ее смысл — Средняя Колесница. Воплотить Дхарму в повседневной практике жизни — есть Великая Колесница. Проникнуть пониманием во все Дхармы, впитать их в себя полностью, быть свободным от всех привязанностей и, наконец, не иметь абсолютно никакой собственности — есть Верховная Колесница».
Исключительно во всех традициях — индийской, бирманской, китайской, японской, тибетской, американской — есть люди, строго придерживающиеся слов и читающие сутры речитативом наизусть. Это и есть Малая Колесница. По мере того как эти слова, их смысл все больше переносятся нами в практику и по мере все большего осмысления и испытывания Дхармы в практике медитации и воплощения ее в практике жизни, — мы последовательно проходим через уровни всех колесниц и приходим к высшему уровню: здесь мы свободны от всех привязанностей, свободны от всякой собственности, и самим образом нашей жизни становится Дхарма, развертывающаяся в нас непрерывно от момента к моменту. Это и есть Верховная Колесница Дхармы, полное совершенство практики. Она не содержится ни в одной из традиций. Она может реализоваться лишь в эволюции понимания, происходящей в отдельном человеке.
С течением времени Дхарма получала все новые формы выражения, исторически развертывая свой потенциал, и великие учителя находили все новые искусные приемы, помогающие людям в практике погружения в свой ум, чтобы испытывать Дхарму в самих себе. Некоторые старые известные слова, которые в своей роли концептов превратились в путы для ума, получали теперь новое употребление, что облегчало людям задачу увидеть реальность доктрины в новое время.
Например, понимание разных употреблений слова «Будда» помогает в значительной мере пониманию различных традиций, в которых это слово используется в разных смыслах. Во-первых, имя Будда относится к историческому лицу, мирское имя которого было Сиддхартха Гаутама и который пришел к полной просветленности. Но это слово означает также особую ментальность — такой ум, который свободен от загрязнений: «ум Будды», «природа Будды». Это ум, освободившийся от жадности, ненависти и замутнений.
В течение трехсот лет после смерти Будды не было в ходу его изображений. Сама духовная практика людей была воплощением его памяти, его образом, и потому не было надобности в материальном воплощении этого образа. Но с течением времени, по мере утраты практикой прежней глубины люди начинали выносить Будду из своего ума и проецировать его назад во времени и пространстве. И в связи с тем, что представление о нем экстериоризировалось и сущность заменялась иконами, великие учителя стали переносить акцент на другое значение понятия Будды. Есть такая поговорка: «Если ты увидишь Будду, убей его». Ужасно звучит для людей, которые боготворят образ и воскуряют перед ним фимиам. Если в вашем уме живет представление о Будде, находящемся не в вас, а вовне, то «убейте» это представление — то есть отпустите его, забудьте о нем. Все это привело тогда к горячим дискуссиям, в результате которых приобрела силу идея о необходимости реализовать свою собственную «природу будды», стать буддой при жизни, проникнуть в свой «ум будды». Таким образом в практику влилась новая живительная струя.
Будда Гаутама неустанно напоминал людям, что опыт истины является человеку из его собственного ума. Рассказывают, что один монах бывал настолько восхищен физическим присутствием Будды (который, как известно, был олицетворением физического и умственного совершенства), что при каждой возможности стремился усесться рядом с ним и упивался внешностью своего учителя. Через какое-то время Будда укорил его за это. Он сказал монаху, что тот может глазеть на эту физическую форму хоть сотню лет и никогда не увидеть Будду. Постижение Дхармы — вот наша цель: кто видит Дхарму, тот видит и Будду. Будда находится внутри. Это не что иное, как опыт истины. Постоянное внесение ее в настоящий момент, в то, что происходит здесь и теперь. Послушаем опять Хуэйнэна:
«Трудиться в своем движении к состоянию будды мы должны в недрах своего ума. Безнадежно пытаться найти будду и путь к нему где-то снаружи, вне нас самих. Человек, находящийся в неведении о сущности своего ума, есть обыкновенное, рядовое существо. Тот же, кто просветлен относительно сущности своего ума, есть будда».
Будда не как историческая фигура, но будда как свобода от загрязнений, как чистота ума. Именно такими буддами нам всем надлежит стать.
Другой концепт, который может неправильно пониматься в силу различия традиций, это концепт «бодхисаттвы». Это слово может означать две разные вещи. В очень специфическом смысле оно относится к какому-либо конкретному существу, которое приняло обет достигнуть высшей степени просветления — как это сделал сам Сиддхартха Гаутама в своей очень долгой эволюции к совершенству. Но есть и другое значение слова «бодхисаттва», и оно относится ко всем силам ментальной чистоты. В традициях Махаяны и Тибета имеется целый пантеон Бодхисаттв — олицетворений сил, действующих в нашем уме. Например, Маньджушри — это бодхисаттва мудрости. Авалокитешвара — бодхисаттва сострадания. Бодхисаттвы суть проявления сил чистоты в нашем уме. В каждый момент проявляющейся мудрости мы становимся Маньджушри, в каждый момент сострадания мы Авалокитешвара. Когда мы понимаем бодхисаттву таким образом, то обеты бодхисаттвы принимают расширенное значение.
В одном смысле такой обет приобретает значение посвящения своей жизни достижению высшей просветленности Будды. Говорят, что Сиддхартха Гаутама имел возможность достигнуть просветления много жизненных циклов тому назад, живя в одно время с другим Буддой. Но так сильно был он вдохновлен присутствием того Будды и так пылал сочувствием к другим существам в их страданиях, что дал обет отложить свое собственное просветление, чтобы довести до полного совершенства все качества будды. Хотя свобода ума в просветленном существе и в Будде одинакова, все же мощь и глубина мудрости и сострадания Будды выражены сильней благодаря его неизмеримо более долгой эволюции.
Еще один смысл обета бодхисаттвы описан очень ясно все тем же Хуэйнэном:
«Мы даем обет вывести из себя бессчетное число чувствующих существ. Что это значит? Это, конечно, не означает, что я, Хуэйнэн, собираюсь родить их во плоти. Нет — я собираюсь отпустить их как мои собственные состояния. Кто же эти чувствующие существа? Они достаточно реально живут внутри нашего ума. Это ум, пораженный слепотой, это ум-обманщик, это ум злой воли — и тому подобные умы. И ведь все они — чувствующие существа! И каждое из них должно отпустить себя, избавиться от себя посредством сущности своего собственного ума».
Обет — вывести из себя всех чувствующих существ — может пониматься в практике как освобождение каждого из этих существ внутри нас: освободить гневный ум, освободить замутненный ум, далее — жадный ум, похотливый ум... Каждый из этих умов, или сознаний, ментальностей, есть как бы особое существо, которое то возникает, то исчезает. Возникает и исчезает. И мы принимаем обет освободить всех этих существ — освободить этот процесс ума от загрязнений и примесей.