По предварительному сговору - Сергей Николаевич Подило
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Максим, не закусывая, выпил водку, бросил смявший в руках пластиковый стаканчик в костер.
– Вновь прибывших сотрудников, сразу настраивают на то, что в Ханкале служит «каста». А в районных временных отделах и СОГах несут службу только самые недостойные. Если выезжаешь, куда в командировку, по отрядам, отчет о недостатках должен быть минимум на пять листах. Не желаешь быть «избранным» – сразу домой и «волчий» билет в придачу.
Максим посмотрел пристально на Кирилла слегка мутными глазами.
– И мне так, на протяжении пяти месяцев, внушают, чтоб я так делал. Что – призираешь?
Все, сидевшие вокруг костра, потупив в землю глаза, молчали.
– И им так приказали.
Максим махнул рукой в сторону своих прибывших товарищей.
– Штабисты приказы штампуют с пролетарским размахом о награждении медалями и орденами, представлений о присвоении очередных званий друг другу и приближенного руководства. Но бесплатно не для всех. Медаль, допустим для меня, обыкновенная, памятная – тысяча рублей. Ведомственная награда – от десяти до тридцати штук. Можно заказать и медаль «За отвагу». Кстати, не так давно в вашем районе обстреляли колону во главе с заместителем начальника штаба. Он даже получил ранение в мягкие части тела ниже спины.
Стапеныч незаметно от то всех, за исключением Кирилл усмехнулся.
– С Москвы пришел приказ о вручении ордена «Мужества». Виват! Не поверишь, а начальник штаба, в феврале(!), закрыл себе тридцать дней «боевых»98! И я, дай бог, через месяц, вернусь домой, зайду к себе в отдел и буду рассказывать, как боролся преступностью и уничтожал боевиков. Вступлю в общество «Ветеранское братство», в школу меня будут приглашать на празднование Дня защитника Отечества.
Максим затряс головой.
– Нет, я так не хочу. Простите меня.
Степаныч поднялся, подошел к Максиму, положил ему руку на плечо.
– Не грусти, Макс. Вы все тут супротив меня, как плотник супротив столяра. Запомни. Наша одна задача, возможно, самая основная, вернутся домой. А там, как сердце подскажет. Кому война, кому мать родна. Но тебе одно скажу, здесь самое главное – остаться человеком. Ты видел ребят, которые находятся на блокпостах, и в отделах? Вроде можно подумать тоже ничем значимым не занимаются. Проверка транспорта, документов. Рутина. Но только за единственное это, что они находятся здесь, если честно, я их бы каждого награждал, будь моя возможность. Только, чтоб это как-то повлияло на их жизнь. Не знаю, как.
– Степаныч, извини! Но не будь идеалистом. Помощь от государства нам будет заключаться лишь в одном. Это я знаю. Все мы, а может не все, когда-то дослужимся до пенсии, и еще через пару лет нас никто вспоминать не будет. Даже мы друг друга забудем. Хотя нет. Поначалу мы будем писать друг другу. Первые два года. Возможно, в чем я сомневаюсь, встретимся. Будем ностальгировать, обниматься, предаваться воспоминаниям. Потом все пройдет. А вот помощь государства нам останется лишь, в лучшем случае, в тройном залпе из оружия над нашими могилами. Вот и все.
Максим развел руками. Все молчали. Степаныч веткой поправил угли в костре.
– А может мы для этого и служим? Ради тройного залпа. Я, в общем-то – не против. А остальным – бог судья. В уголовный розыск пришел и служу двадцать пять лет не за бонусы от государства. Так судьба моя сложилась, чему я рад. И, если честно, другой судьбы себе не желаю. Люди, которым чем-то помог, до сих пор спасибо говорят. От преступников лица своего не прятал, и по справедливости дела вершил, за что от них уважение имею. Потому и совесть у меня чиста.
Максим удивленно приподнял глаза.
– Так по справедливости или по закону, Степаныч?
– По справедливости, Максим, по справедливости.
Степаныч прямо посмотрел на него.
– Я к этому только через несколько лет моей работы пришел. Возможно несколько поздно. И ты придешь к этому. Обязательно, поверь мне.
Кирилл приподнялся, за поворотом послышался гул, подъезжающего транспорта.
– Вот и саперы прибыли. Но в горы сейчас они вряд ли пойдут. Правильно предположил Костик, будем ждать утра. Кстати, мужики? -Кирилл обратился к Максиму и его двум товарищам. – Вы где собрались ночевать? Ночи здесь холодные, а вы одеты совершенно не по сезону. Не надо путать южное побережье Белого моря, с северным склоном Кавказского хребта.
Утром, повторно пройдя все этапы согласования, саперы инженерных войск, дождавшись прибытия оперативно-следственной группы местного отдела внутренних дел, приступили к осмотру и разминированию квадрата где, по полученным сведениям, предоставленными Федеральной службой безопасности, находилось «укрытое место, оборудованное членами незаконных вооруженных формирований для хранения и дальнейшего применения оружия, взрывных устройств, оружия, обмундирования и т.д.».
Примчавшийся на «УАЗике» Тихонов, набросился на Кирилла.
– Мать вашу…! Кто позволил тебе вчера идти в горы? Это, что за самоуправство? Был приказ не принимать решений без согласования руководства! Бля, совсем распустились! Это я вам «расслабуху» дал с первого дня! Разлагаете дисциплину, бухаете каждый день!
Голос Тихонова сорвался на визг.
– Вчера я доложил о твоем вчерашнем поведении командиру отряда, и он принял решение подготовить документы об отправки тебя домой. Больше каких-либо выходок от вас я не потерплю. А следующим – будет Шишкин. А если бы вчера ты подорвался на мине? Что потом? Вас грузом «двести» на родину, а мне в петлю лезть? Все! Сейчас же распоряжусь направить тебя в отряд и готовься к отправке.
Кирилл молча, со спокойным выражением лица, прямо смотрел в физиономию Тихонова. Куценко, с пренебрежительной ленью, растирал ладонью свое лицо. Прибывшие накануне опера́ с Ханкалы, стоявшие рядом отвернули головы.
– Сережа. А ну-ка пойдем в сторонку,
