В сетях любви - Сесилия Грант

— Мы теряем время. Я считаю, что сейчас мы должны уйти и попытать счастья в другой раз. — Он ухватил ее за локоть и потянул за собой в угол, в темноту бокового коридора.

— Вы же знаете, что я не желаю слышать ни о счастье, ни об удаче. — За час игры в карты она полностью утратила те веселость и добродушие, с которыми встретила его дома. Сейчас она была непреклонна и полна решимости.

Он вздохнул и выпустил ее локоть.

— Я знаю одно: я лишился сорока фунтов, сорок фунтов впустую потрачены на игру, в которую больше никогда не буду играть исключительно потому, что не могу стоять и ждать сигнала. Сколько вы проиграли?

— Это не важно. Уилл. — В темноте она нащупала его руку и сжала предплечье. Он понял, что она пытается поделиться с ним уверенностью, которой у нее в избытке. — Мы же знали, что так может случиться. Помните? Эта ситуация не застала нас врасплох.

Сломанный нос Джентльмена Джексона[9] тоже никого не застал бы врасплох, но это не означает, что у него хватило бы ума оставаться на ринге и продолжать бой, когда из носа хлещет кровь.

— Лидия, может получиться, что вы израсходуете свои фишки до того, как увидите удачный расклад колоды. Что вы тогда будете делать? — Он знал: у нее в фишках сто фунтов. Мысль о том, что она может проиграть такую огромную сумму и даже не подать ему сигнал, уже не волновала его. Она не казалась ему существенной.

— Куплю еще фишек. Я захватила с собой деньги. — У нее не было ни малейших сомнений. Такая непоколебимая вера должна была бы убедить его.

Но непоколебимая вера может привести человека к явной катастрофе. Об этом скажет любой солдат из Великой армии, дошедшей с Наполеоном до Москвы. И Джордж Толбот подтвердит. «Я отвезу тебя домой, я не дам тебе умереть». Господь свидетель: его дерзкая самоуверенность дала ему достаточно оснований не доверять тем людям, которые ни в чем не сомневаются.

Она приблизилась к нему на шаг, не выпуская его руки. Он ощутил розовый аромат ее мыла.

— Пожалуйста, — проговорила она. — Без вас я не справлюсь.

Она отлично знает, в чем его слабость, не так ли? Он не может не откликнуться на мольбу о помощи. Неужели она решила подергать его за веревочки, как того коринфянина за столом?

— Лидия. — Он наклонил голову поближе к ее уху. — Я понимаю, что должен доверять вам, но…

— Вы не должны. — Теперь она ухватилась за его предплечье обеими руками. — Я вас об этом не просила. Но прошу вас, доверяйте теории вероятности. — Она на мгновение сжала его руку. — Если в течение следующего часа ситуация не изменится, мы снова встретимся здесь. А пока развлеките себя тем, что не заставит вас вынимать фишки из кармана. Выпейте. Найдите какую-нибудь дамочку и пофлиртуйте с ней. Только все время держите меня в поле зрения. — Она обеими руками сжала его кисть. Его пальцы непроизвольно стиснули ее пальцы.

Чем дольше они будут стоять тут, тем больше она найдет способов подчинить его своей воле.

— Хорошо. Я выпью и пофлиртую. Но вам не пойдет на пользу, если я ввяжусь в какую-нибудь ссору и вернусь домой не один.

— Тогда это послужит мне уроком. — Он услышал веселые нотки в ее голосе и понял, что она улыбается. Она похлопала его по руке и поспешила прочь. Он еще несколько мгновений слышал шорох ее юбки.

Он, однако, не выпивал и не флиртовал. Алкоголь мог притупить его мышление, которое и так было ослаблено долгим ожиданием. Что до флирта, то он успел сделать всего один круг по залу и исключить двух дам из списка кандидаток — обе уже пользовались вниманием перспективных поклонников, — когда один взгляд на Лидию заставил его позабыть об окружающих.

Она разговаривала с банкометом, причем в той же манере, которую он видел раньше. Однако на этот раз она наклонилась вперед, положив руки на стол и сцепив пальцы.

Сигнал. Его пульс забился со скоростью града, стучащего по крыше. Наконец подвернулась нужная колода, и настало время ему вступить в игру.

Он с беспечным видом прошел к столу с двадцать одно и отодвинул стул слева от нее. Она повернулась и подняла голову. Ее взгляд скользнул по его наряду, и ее губы медленно растянулись в сладкой, как мед, улыбке, многообещающей, чувственной и одобрительной. Ее взгляд стал томным, как будто на нее подействовал один только его вид.

— Здравствуйте, — сказала она.

Да, он уже знает, что она умеет играть такую роль. Если по сценарию предполагается, что она должна видеть потенциального покровителя в каждом мужчине, тогда безразличие к новому соседу могло бы вызвать подозрения. Он поклонился — не излишне дружелюбно, не излишне сдержанно — и сел.

Справа от Лидии сидело трое понтеров: коринфянин, которому она что-то сказала, явно намереваясь держать его на поводу, и двое пожилых джентльменов, которые оказались невосприимчивы к ее чарам. Такое размещение игроков было, естественно, не случайным. То, что он оказался в конце, последним в каждой сдаче, позволит ей учесть открытые карты других понтеров, когда она будет производить свои таинственные вычисления для определения его ставки.

Уилл достал фишки из кармана и высыпал их перед собой на стол. Началась сдача карт. Шестерка, восьмерка, тройка, Лидия получила четверку, ему достался туз. Банкомет открыл свою девятку.

Когда первый понтер объявил свою ставку, она повернулась к нему с чарующей улыбкой.

— Попробую отгадать. — Она окинула быстрым взглядом его самого и горку фишек, затем в задумчивости потерла ключицу. — Вы только что демобилизовались, нашли себе приятную синекуру, и теперь призовым деньгам[10] вместе с жалованьем стало тесно в ваших карманах.

«Синекура» было кодовым словом. Оно было созвучно французскому cinq. Пять фишек.

Она хотела, чтобы он на первой карте поставил сто фунтов. Прямо так, с наскоку.

— Мадам, прошу вас. — Судя по тону, банкомет уже не раз пытался призвать ее к тому, чтобы она отвлеклась от мужчин и вернулась к игре. — Делайте ставку.

Свободной рукой она взяла фишку в один фунт и положила ее ближе к центру стола, другой же продолжала нежно поглаживать ключицу.

Он понимал логику ее стратегии в отношении его ставки. С десяткой у него будет двадцать одно очко, а в колоде предположительно осталось достаточное количество десяток, чтобы помешать кому-то сыграть на пяти картах.

— Такая робкая ставка у столь догадливой дамы. — Он одарил ее полуулыбкой и выдвинул вперед пять фишек. — Раз уж вы решились поставить, то я буду играть смело.

Перед каждым понтером упало по карте. Уилл приподнял уголок. Десятка пик. Господи, как же просто.