Засекреченный свидетель - Фридрих Незнанский

Майстренко присвистнул:

— Еще кровля башни, очистка и консервация стен. То есть сумма возрастет раз в пять, да?

— Примерно так, — согласился Янис. — А наше Министерство культуры ежегодно выделяет не более сорока тысяч латов.

— Смотри-ка! — хохотнул Майстренко. — Прямо как у нас.

— Но собор в лесах! — возмутился латвийский министр. — Я найду денег. Уже привлек спонсоров. Часть выделяет муниципалитет Риги. Остальное пробью в правительстве. У меня там свои люди.

— Ты молодец, Янис. Верю, что все у тебя будет хорошо…

У Петра Семеновича тоже были свои люди и в правительстве, и в спортивном руководстве страны. И совсем недавно он тоже полагал, что все у него будет хорошо. Как нельзя лучше.

— Вызывали, Петр Семенович? Здравствуйте!

Майстренко поднял глаза от бумаг и кивнул вошедшему:

— Садись, Лев. Здравствуй. Я ненадолго тебя от дел отвлеку. Ты же знаешь, что время у нас сейчас непростое. Пахнет большими деньгами, но этот запах всегда перемешивается с запахом смерти. Скольких наших людей, внезапно покинувших этот свет, мы схоронили?

Орехов промолчал, понимая, что вопрос риторический.

— Так вот, Лева, нам сейчас нужно сберечь нашу курочку рябу любой ценой.

— Вы о Владиславе Михалыче? — сообразил полковник.

— О ком же еще? О нем, дорогом и единственном. Я, Лева, прошу тебя усилить охрану своего подопечного. Пусть по крайней мере до выборов рядом с ним неотлучно находятся несколько охранников.

— Хорошо, Петр Семенович, я подключу ребят из «Стрельца». Это частное охранное предприятие, специализирующееся на обеспечении безопасности ВИП-персон. Два человека будут с Калачевым постоянно. Только…

— Ты хочешь сказать, что это стоит денег? ЧОП получит пятьдесят процентов сверху от прайса. И тебе лично за дополнительную нагрузку по курированию вопроса — полторы тысячи еженедельно на время выполнения работы. Не против?

— Что вы, Петр Семенович, — обрадовался полковник. — Совсем не против. Спасибо.

Через два месяца после этого разговора президент Российского олимпийского комитета Владислав Михайлович Калачев выпал с балкона и разбился насмерть…

И теперь — в самом центре Риги, куда он и уехал потому лишь, что вдали от «битв за Олимпиаду» чувствовал себя спокойнее, — у Петра Семеновича вдруг кольнуло сердце. Он почувствовал, что неведомому противнику осталось сделать последний шаг, чтобы убрать со своего пути и «Диалог».

Он извинился перед министром, отошел на несколько шагов и вытащил мобильный телефон.

— Мария Петровна? — обратился он к служившей ему двадцать лет верой и правдой секретарше. — Вы мне сообщали, что мною интересовался помощник генерального прокурора. Да, да, Турецкий. Отыщите, пожалуйста, номер его телефона и перезвоните мне.

3

В Москве Володя Поремский закружился белкой в таком колесе, что вся беготня в Сочи показалась ему приятной курортной прогулкой.

Основной задачей, поставленной ему Александром Борисовичем, являлось выяснение связи между материалом, который готовил покойный ныне Кригер, и группой милиционеров, возглавлял которую полковник Орехов, названный Турецкому Алексом. Для решения этой проблемы он с утра до вечера проводил допросы свидетелей, кого-то вызывая в прокуратуру, к кому-то, для ускорения процесса, лично выезжая на дом.

Полная, даже очень полная молодящаяся девица с немытыми волосами открыла дверь квартиры в элитном доме Итальянского квартала на Долгоруковской улице. Упрятав в шелковый халат норовящие выпасть обширные груди, она слабо улыбнулась, похлопала белесыми глазами на предъявленное удостоверение и пригласила господина следователя в гостиную.

Володя оценил качество отделки скромной двухкомнатной квартиры, подаренной некогда молодоженам всесильным генералом государственной безопасности. Огромный коридор, где можно было кататься на велосипеде. Большой зал, из которого выходила незакрывающаяся арочная дверь в столово-кухонную зону. Плотно прикрытая массивная двустворчатая дверь в спальню. Поремский, не заглядывая, был уверен, что за створками обнаружится широченный «сексодром», накрытый балдахином. Двери в два санузла: хозяйский и гостевой. В гостевом наверняка душевая кабина, в хозяйском — гидромассажная ванна. Качественные стеклопакеты не позволяли шуму с улицы проникать в некогда уютное семейное гнездышко. Несмотря на промозглость за окном, в квартире было тепло, но воздух ощущался свежим, что свидетельствовало о независимом от города теплоснабжении и, похоже, центральном кондиционировании. Вспомнил об охране у ворот забора, о консьерже в подъезде. Прикинул возможную цену на рынке недвижимости.

«Неплохо, — мелькнула мысль, — иметь это все в самом начале семейной жизни. Впрочем, даже это не гарантирует счастья…»

— Любовь Юрьевна, простите за беспокойство, но я вынужден задать вам несколько вопросов.

— Конечно же, — кивнула бывшая мадам Кригер, уже успевшая по настоянию отца вернуть себе девичью фамилию.

— В деле об убийстве вашего супруга вскрылись новые обстоятельства, в связи с которыми расследование причин его гибели возобновлено.

— Да что вы? — протянула Люба. — А мне сказали, что все там ясно и виновник ждет суда.

— Кто вам сообщил об этом?

— Не помню. Папа, наверное, — она кокетливо произнесла «папа» с ударением на последнем слоге, будто бы по-французски. — Или Серж.

— Кто это?

— Это папин подчиненный, подполковник Белобрагин. Они были с Ариком приятелями. И вообще, мы дружили.

Поремский оценивающе взглянул на Любашу и вопроса о том, состояла ли она в связи с Сержем, решил не задавать. Наверняка. Но вряд ли комитетчик стал бы организовывать убийство соперника из-за такого сокровища.

Хозяйка тем временем предложила гостю стул, а сама расплылась по креслу. И стала пялиться на него светлыми, почти заплывшими глазками.

— А что вам еще рассказывали об этом случае?

— Что его убил гомик, к которому Арик стал приставать.

— То есть вы знали о гомосексуальных пристрастиях Аркадия Исаевича?

— Ну да. Он, когда это началось, ко мне охладел. — Голос дивы стал капризным. — А потом и меня хотел… Ну, вы понимаете. Но я не позволила, вы не думайте, я женщина порядочная, традиционная.

Она уже говорила томно и нежно, будто решив соблазнить и Поремского к традиционному сексу. Володя старался изо всех сил сохранять серьезный, деловой вид.

— Любовь Юрьевна, а перед последней своей командировкой ваш супруг не говорил вам, что конкретно он намерен разузнать? В городе Сочи? Или, может быть, в Красной Поляне?

— Нет, что вы. — Безутешная вдова сладко потянулась, отчего халат на груди почти распахнулся. Кажется, она не собиралась оставлять своих попыток. — Он мне никогда и ни о чем не рассказывал. Только от Вальки Аристова и слышала, что на какой-то саммит — или как его? — полетел. Ничего интересного.

— А не писал ли он в последнее время на темы, связанные со спортом?

— Ну, не зна-а-аю, — протянула она. — Я никогда не читала, что он пишет. Зачем?

«И действительно, — подумал Володя. — Зачем выпускнице факультета журналистики читать статьи собственного мужа? Когда у нее и так все есть».

— А кто может знать?

— Так Серж, наверное. И Валька, — и, предвосхищая вопрос, пояснила: — Это наш университетский друг еще. Однокашник. В «Комсомолке» сейчас, хотя и для других изданий пишет.

— А родители ваши?

— Нет, нет, что вы? Мы очень редко встречались.

— Вы мне можете дать телефоны Белобрагина и Аристова?

— Да, конечно. На тумбочке у телефона лежит записная книжка. Подайте мне ее, пожалуйста…

Вырвавшись из обиталища душной дамы с облегчением, Поремский из ближайшего кафе позвонил по номеру «гэбиста». Представившись, попросил помочь. Получив согласие, объяснил, что интересуется темами, которыми занимался в последнее время Кригер. Писал ли тот что-нибудь конкретное о спорте? В ответ на это услышал, что о спорте журналист не писал ничего, Белобрагин знает это точно, поскольку материалы для статей Кригер в основном у него и получал. Если это необходимо, подполковник подвезет тематику работ Кригера за последние полгода в любое удобное следователю время. Договорились о встрече.

Созвонился и с «комсомольцем». Тот выразил готовность подъехать в Генпрокуратуру немедленно. Поремский помчался в свой «офис» выписывать журналисту пропуск.

Валентин оказался ценнейшим свидетелем. Он, едва ли не единственный из людей, был в курсе почти всех проблем Аркадия Кригера. В их дружеском тандеме Валя был «слушателем», которому Аркаша доверял самые сокровенные тайны, не боясь, что Аристов проболтается. Очень многое знал Валентин и о творческих планах Кригера. Он сообщил, что Аркадий планировал писать большую статью об «оборотнях в погонах», а также рассказать о злоупотреблении своим положением высокопоставленных милицейских работников в телевизионном шоу Дмитрия Кондаурова «Минута откровения». Аркадий Кригер должен был выступить с сенсационным заявлением, посвященным преступным махинациям вокруг будущей Олимпиады в Сочи. Откуда Кригер достал свои громкие разоблачения, не знал даже лучший друг. Эти секреты Кригер хранил пуще зеницы ока и унес с собой в могилу. Однако Валентин Аристов знал о самой сути материала, которая состояла в следующем.