Историческое подготовление Октября. Часть II: От Октября до Бреста - Лев Троцкий

22 ноября, 10 часов утра.

«Известия» N 233, 23 ноября 1917 г.

Л. Троцкий. ОБРАЩЕНИЕ НАРОДНОГО КОМИССАРА ПО ИНОСТРАННЫМ ДЕЛАМ

К сведению г.г. послов Великобритании, Франции, Америки, Италии, Китая, Японии и г.г. послов Румынии, Бельгии и Сербии.

Переговоры, открытые между делегатами Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии, с одной стороны, и делегатами России – с другой, прерваны по инициативе нашей делегации на одну неделю, чтобы дать возможность в течение этого времени информировать народы и правительства союзных стран о самом факте переговоров, об их направлении.

Со стороны России предложено:

1) объявить, что предполагаемое перемирие имеет своей задачей мир на демократических началах, как это формулировано в манифесте Всероссийского Съезда Советов Рабочих и Солдатских Депутатов; 2) перемирие обусловить обязательством не перебрасывать войск с одного фронта на другой и 3) очистить острова Моонзунда.

По вопросу о целях войны делегаты противной стороны уклонились от определенного ответа, ссылаясь на то, что им поручено исключительно регулировать военную сторону перемирия. Равным образом и по вопросу о всеобщем перемирии делегаты противной стороны сослались на отсутствие у них полномочий для постановки вопроса о перемирии со странами, делегаты которых не участвуют в переговорах.

Со своей стороны, делегаты противной стороны предложили условия перемирия на фронте от Балтики до Черного моря, причем срок этого перемирия предположен в 28 дней. В то же время делегаты противной стороны обязались передать своим правительствам предложение русской делегации о немедленном обращении ко всем воюющим странам, т.-е. ко всем союзным странам, кроме России, с предложением участия в переговорах.

Ввиду несогласия нашей делегации подписать на данной стадии переговоров формальное перемирие, снова установлено на неделю приостановление военных действий и на тот же срок приостановлены переговоры о перемирии.

Таким образом, между первым декретом Советской власти о мире (26 октября ст. ст.) и между моментом предстоящего возобновления мирных переговоров (29 ноября ст. ст.) пролегает срок свыше месяца. Этот срок представляется даже при нынешних расстроенных средствах международного сообщения совершенно достаточным для того, чтобы дать возможность правительствам союзных стран определить свое отношение к мирным переговорам, т.-е. свою готовность или свой отказ принять участие в переговорах о перемирии и мире и, – в случае отказа, – открыто перед лицом всего человечества заявить ясно, точно и определенно, во имя каких целей народы Европы должны истекать кровью в течение четвертого года войны.

Народный Комиссар по иностранным делам Л. Троцкий.

«Известия» N 234, 24 ноября 1917 г.

Л. Троцкий. БОРЬБА ЗА МИР

К мирным переговорам

После недельного перерыва русская делегация снова выехала в Брест-Литовск для продолжения переговоров о перемирии. Если перемирие будет подписано, русская делегация имеет полномочия приступить к переговорам о мире.

Перемирие получает в настоящее время сепаратный характер, так как с нашей стороны оно заключается только армиями России и Румынии. Ответственность за сепаратный характер перемирия падает целиком на те правительства, которые отказались до сих пор предъявить свои условия перемирия и мира, которые продолжают скрывать от своих и чужих народов те цели, во имя которых должна продолжаться война.

Никаких насильственных аннексий! Судьба народов, их хозяйства, их государства, их культуры не должна решаться силою штыков. Только свободная воля самого народа должна определять его принадлежность к тому или другому государственному целому или его государственную независимость. Все народы, которые чувствуют или сознают себя угнетенными, должны получить возможность свободно высказаться путем референдума о своей дальнейшей судьбе. Беженцы должны быть для референдума возвращены, чужие войска удалены. Этот принцип распространяется на земли всех воюющих стран, на метрополии, как и на колонии.

Области, особенно жестоко пострадавшие от ужасов войны, должны быть вознаграждены из международного фонда, составленного путем обложения капиталистических классов всех воюющих стран, ибо на капиталистические классы падает целиком ответственность за эту войну.

Таковы те начала, которые Совет Народных Комиссаров кладет в основу мирных переговоров. Эти начала честного демократического мира народов могут быть с необходимой полнотой осуществлены только при условии решительной и мужественной борьбы рабочих масс всех стран против своих империалистов и аннексионистов.

Сепаратное перемирие не есть еще сепаратный мир. Но оно означает опасность сепаратного мира. Предупредить эту опасность могут только сами народы.

Рабочий класс союзных с Россией стран призван теперь историей бросить всю свою силу на чашу весов, чтобы обеспечить участие в мирных переговорах действительных уполномоченных народами представителей Франции, Италии, Великобритании и всех остальных союзных стран.

Не менее высоким долгом пролетариата Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Турции является создание таких условий, которые обеспечили бы действительное, а не словесное только, признание начал демократического мира представителями этих стран.

В тех переговорах, которые ведутся, Совет Народных Комиссаров не считает себя связанным ни одним из старых договоров, в которых закреплены хищнические домогательства капиталистических классов. Сейчас пробил час, когда сами народы должны подписать договор, основанный на общем сотрудничестве и взаимном уважении. Для социалистических партий наступил час провести в жизнь великий клич, возвещенный 70 лет тому назад:

Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

«Известия» N 240, 30 ноября 1917 г.

Л. Троцкий. ПРИКАЗ ПО НАРОДНОМУ КОМИССАРИАТУ ПО ИНОСТРАННЫМ ДЕЛАМ

Бывший посол в Лондоне Набоков и бывший посол в Токио Крупенский привлекаются к уголовной ответственности за распространение заведомо ложных сведений о ходе переговоров о перемирии с целью оказания содействия русским и иностранным империалистам – врагам народа. В случае отказа их предстать перед революционным трибуналом, имущество их, находящееся внутри страны, будет немедленно конфисковано.

Народный Комиссар по иностранным делам Л. Троцкий.

«Известия» N 243, 3 декабря 1917 г.

Л. Троцкий. ДОКЛАД НА ЗАСЕДАНИИ ВСЕРОССИЙСКОГО СЪЕЗДА КРЕСТЬЯНСКИХ ДЕПУТАТОВ О ХОДЕ МИРНЫХ ПЕРЕГОВОРОВ (3 декабря)

Мне вспоминаются сентябрьские и октябрьские дни, когда к нам явились представители окопной массы, повторявшие одни и те же слова, которые выражали чувства миллионов людей. Они спрашивали: «Где путь к окончанию бойни, где выход?». Мы ждали его от революции. Царя сменили Милюков – Гучков; коалиционное министерство дало нам наступление 18 июня, в результате которого обещано приближение мира. Это привело к дезорганизации армии. Чем же новый порядок отличается от старого? На основе старых договоров старые генералы гонят русскую армию в наступление. Из наступления 18 июня вышло отступление, из последнего выросла смертная казнь, Корниловский мятеж, террор имущих классов над трудовым народом, ознаменовавший последние месяцы правления Керенского. Война, товарищи, велась на истощение, но одна армия, истощавшая другую, истощала вместе с тем и себя. Окопные делегаты говорили нам: берегитесь, ибо чаша терпения нашей армии полна. Солдаты дождутся первого снега и затем, бросив окопы, направятся в тыл. И мы, товарищи, предвидели картину этого стихийного отступления: солдаты, измученные голодом, с сердцем, пораженным безнадежностью, бросятся на наш расстроенный транспорт; люди будут бить друг друга в припадке голодного отчаяния. Поножовщина, резня, столкновение с гражданами. Все делегаты, кроме армейских комитетов первого избрания, говорили: лопнет струна и своими концами погубит и нас на фронте, и вас в тылу. Под влиянием этого мы предприняли без Учредительного Собрания, которое враги народа хотели сорвать, шаги к миру. Мы предвосхитили его волю, мы сказали: воля народа ясна из наказов, идущих от армии и низов крестьянства. Мы хорошо различали народ от кулаков, захвативших монополию представительства народной мысли и воли.

Под влиянием этих же событий, Петроградский Совет нашел в себе силу и решимость поднять знамя восстания, 9/10 заслуги которого принадлежат вам, окопники, и крестьянам, бравшим помещичью землю в свои руки, не дожидаясь Учредительного Собрания. Голос окопов, голос крестьянской бедноты, которую 8 месяцев морочили землею, направлял наши шаги. Как только мы взяли власть, нашим первым словом был декрет о мире. Через головы всех дипломатических канцелярий мы объявили желание народа. Если этот декрет не привел к немедленным практическим шагам, то это вина Керенского и Каледина, которые пытались взять Петроград, вина армейских комитетов, посылавших нам телеграммы, где говорилось, что декрет – преступление, и что он будет отвергнут всей армией. Мы не боялись верхушек армейских организаций, находившихся под духовным ярмом буржуазии. Под этой тонкой скорлупой мы видели толщу трудового народа, не знавшего другого желания, кроме мира. Правые эсеры и меньшевики обвиняли нас в том, что мы не пытались войти в соглашение с союзниками. Тайные документы показали, как отвечали союзники на учтивые мирные предложения коалиционного правительства. Союзники давали нам деньги, но только для войны; деньги возвращались натурой, и можно высчитать, сколько фунтов стерлингов или долларов платили союзники за каждую солдатскую голову. При наступлении приходило больше денег, при желании мира мошна туго затягивалась. Правительство коалиции, прикованное золотою цепью к союзному капиталу, писало Ллойд-Джорджу в то время, когда низы требовали мира: «Не беспокойтесь, это – временное замешательство с кучкой крайней оппозиции. Мы ее сломим и еще туже натянем узду дисциплины». Когда мы требовали опубликования тайных договоров, нам отвечали, что это демагогия, и что мы сами не осмелимся их опубликовать. И вот мы, бывшие маленькой оппозиционной партией, став у власти и получив ключи от шкафов, приводим в исполнение свое обещание. Ведь русские солдаты, видя пять трупов, знали, что, может быть, один погиб за независимость русского народа, а четыре – за барыши лондонской биржи. Нас пугали новыми войнами, – мы не боялись и не верили в их возможность. Как призовет французское правительство своих солдат на борьбу с нами, что скажет оно им? Не то ли, что русский народ изменил кровавым договорам, что он говорит: «меня они больше не связывают, и я предлагаю другой договор, в основе которого будет соглашение трудящихся всего мира»? И мы оказались правы – война не объявлена нам. Ведь и немецкие и французские солдаты, когда извлекут свои договоры, найдут в них то же самое – тот же цинизм, те же грабительские аппетиты.