Приговоренный к смерти (СИ) - Горина Юлия Николаевна

И только бледный, как смерть, Эйон ее будто не замечал. Выросший на Эльфийской гряде, он много раз бороздил море коварней и беспокойней, чем Северное. Но зато он постоянно мерз, и даже согревающие руны, нанесенные на стенах кают, не могли ничего с этим поделать.

Но стоило преодолеть риф Безжалостный, на острых гребнях которого виднелись потемневшие обломки разбитого судна, как погода изменилась. Морозный ветер перестал хлестать по щекам, вода успокоилась.

А на следующее утро, обрадовавшись наступившему затишью, на палубу выбрались все.

Перемена была поразительной. Вместо серых облаков над головой открылось высокое лазурное небо. Море тоже изменило цвет. Если раньше оно казалось почти черным, то сейчас под ярким холодным солнцем вода стала бело-голубой и прозрачной, как лед.

— Ну что, все пережили болтанку? — со злорадной ухмылкой спросил капитан у Рика. — Дальше будет легче. Эту часть пути до Льдистых островов моряки называют стеклянной водой…

— Красота!.. — выдохнул Клыкастый, кутаясь поглубже в капюшон.

— Ближе к вечеру уже начнут попадаться ледяные шапки на волне, а к утру увидим берега «Котла», — деловито сообщил Лорус.

— Какого котла?.. — не понял Бруно.

— Кьелл переводится как «котел», — пояснил Рик, щурясь на ослепительное море.

Мыслями он уже был на родине.

Там, где от тяжести снегов ветви деревьев клонятся до земли. Там, где в белых долинах затеряны длинные палаты усадеб, сложенные из цельных бревен и объединяющих под одной большой крышей большие семьи. Сердце любой усадьбы — длинный очаг, тепла которого хватит на всех: и членов семьи, и гостей, и случайных путников. А над этими усадьбами незыблемыми громадами возвышаются замки правящих династий — приземистые, сложенные из серого или черного камня, но изнутри такие же деревянные и теплые. И точно так же, как и усадьбы, они укрывают от холода и непогоды главу рода и всех его домочадцев. И нередко в их число входят семьи самых преданных и верных дружинников.

Вместе легче пережить зиму. Потому что вместе — теплее. Одиночке на Льдистых островах не выстоять среди снегов. И все это понимали. Рик не знал, насколько за прошедшие столетия изменился север, но раньше можно было безбоязненно постучать в любой дом и днем, и ночью, и получить приют, теплую постель у очага и горячую еду.

Ведь никто не знает, как повернет жизнь. Сегодня ты в тепле, а завтра, может статься, сам будешь стучать окоченевшими руками в чужую дверь.

Полюбовавшись красотами стеклянной воды, друзья постепенно начали перебираться обратно в каюты. И вскоре на палубе из всего отряда вместе с Риком остался только Бруно.

Он выглядел непривычно серьезным и сосредоточенным. Взгляд, устремленный на волны, словно пытался увидеть в морской глубине что-то очень важное.

— Любишь ее? — спросил вдруг Бруно, не отрываясь глядя на холодный блеск прозрачной голубой воды.

Рик удивленно взглянул на друга.

— Ты это с чего?..

Бруно пожал плечами.

— Не знаю… Ты тут недавно говорил про дом, Эйон ради детей и жены готов на все…

— Ради жен, — поправил его с улыбкой Рик. — У него их две. Или даже четыре, не помню точно.

— Да какая разница, хоть десять, — отмахнулся Бруно. — И ты ради Берты плывешь на Кьелл, хотя знаешь, что тебя там ждет ловушка. Вот как ты понял среди толпы хорошеньких женщин, что тебе нужна именно она?

Рик смахнул иней с отросшей бороды и усов.

— Да я как-то даже вопросов себе таких не задавал. Просто мне понравилась женщина. Пришел, взял. Моя. Вот и все.

— Но есть же столько других?..

Рик кивнул.

— Есть. Но я хочу эту. Потому что моя. И знаешь, ты не прав, когда говоришь, что я плыву на Кьелл потому что там именно Берта. Точно так же я поплыл бы и за тобой. И за Клыкастым, скажем. Потому что вы как…

Громкий окрик одного из матросов прервал их разговор.

— По левому борту!.. — пронзительно закричал он. — Готовь гарпуны!..

— Что там? — недовольно крикнул Лорус, направляясь к левому борту. Рик с Бруно, переглянувшись, поспешили за ним.

— Помоги нам свет!.. — воскликнул другой матрос, в ужасе отшатнувшись.

— Да что там… — хотел было выругаться капитан, но онемел и вытаращил круглые глаза.

Заглянув за борт, Рик с Бруно увидели то, что так напугало Лоруса.

Это был человеческий торс. Расплывшееся облако волос, разорванная рубаха, открывающая синюшно-зеленоватое плечо и переломанные кроваво-красные ребра в огромной ране на боку. Нижней части тела не было вовсе.

И этот торс пытался ухватиться руками за борт корабля.

Гарпун, брошенный чьей-то твердой рукой, вонзился монстру в плечо. Тот издал резкий шипящий звук и резко поднял голову.

Одна глазница утопленника была пуста, но из второй раскаленным угольком смотрел нечеловеческий, чудовищный глаз. Разинув лишенный губ уродливый рот, он вдруг вцепился пальцами в деревянный борт и прямо с гарпуном в плече ловко вскарабкался наверх. Все невольно отпрянули, а из раскрытой ладони утопленника вырвалось пламя. Огонь объял гарпунщика с ног до головы, превращая человека в живой факел. Тот с пронзительным криком упал на палубу. Рик обрушил на пламя волну воды, в то время как Бруно спустил на монстра своих тварей. Альта оплел его своими щупальцами, в то время как горгулья с хрустом прокусила череп, выжирая мозг утопленника.

Рик тем временем склонился над истошно кричавшим человеком в обуглившейся одежде. Все его лицо превратилось в сплошной ожог. На палубе под гарпунщиком чернело опаленное пятно. Команда, испуганно поглядывая на обмякший обрубок утопленника, обступили раненого.

— Твою мать, проклятый Кьелл!.. — выкрикнул капитан. — Сделай что-нибудь, Нортон!..

Рик только руками развел — он не знал, что делать. А матрос между тем все кричал и кричал…

— У меня нет маритимы, Лорус, — упавшим голосом проговорил Рик. — А что еще можно сделать, я не знаю.

— Но ты же маг! — проорал ему в лицо капитан.

— Я владею только той магией, что отнимает жизнь, а не возвращает ее, — проговорил Рик. — Я даже страдания его облегчить не могу, прости.

Крик матроса оборвался, сменился гортанным хрипом. Судорожно дернувшись, раненый умолк. На корабле стало тихо. Только мачта поскрипывала, как ни в чем не бывало, и мягко плескалась волна за бортом. Через несколько мгновений на палубу выбежала подмога — весь отряд Рика в полном составе, но и они ничего не могли бы сделать.

Лорус с тяжелым вздохом поднялся с колена.

— И это мы еще к острову не приплыли… — тихо проговорил он и деловито прикрикнул на команду. — Эй, а ну все по своим местам! И принесите для Рика саван…

Рик вопросительно приподнял брови, а Лорус мрачно пояснил:

— Да, Нортон, его звали, как тебя… Да упокоится он в чертогах предков, и да будет постель его мягкой, а вино — сладким…

— Да упокоится Рик в покоях предков, — эхом повторил помощник Лоруса.

«Примерно так когда-нибудь будут говорить и о тебе. Да, Альтарган?» — хмыкнул Приск.

«Помолчал бы лучше!», — разозлилась Рут.

«Вряд ли когда-нибудь так скажут над моим телом, Приск, — ответил Рик. — Когда я умру, скорее всего над моим телом склонятся не друзья, а враги, которые вырвут мне мертвому глаза, чтобы я не нашел дороги в чертоги предков…»

«Братец, пожалуйста, не надо так,» — взмолилась Рут.

— Да упокоится он с миром, — пробормотал Рик вместо ответа и направился к Бруно, разглядывающему утопленника. Следом за ним взглянуть на виновника происшествия пришел и капитан.

Голова монстра была наполовину съедена горгульей, но вторая половина осталась целой. И с этой половины на людей взирал подернувшийся мутной пленкой и потухший глаз.

— Я никак не пойму… Оно все еще… живо?.. — с изумлением спросил Бруно у Рика.

— Начнем с того, что оно уже давно не живо, — мрачно заметил тот. — А сейчас уж точно сдохло, — сказал Клыкастый.

— Рик, ты чуешь?.. — тихо спросил Бруно, многозначительно глядя на друга. — Запах магии жизни…