Новая Зона. Тропа Мертвых - Игорь Недозор

Совсем скоро они в этом убедились.

В очередной раз повернувшись, Дракон, похолодев, обнаружил, что шедший замыкающим Штык отстал метров на сто и свернул куда-то с тропы, неуверенно передвигая ноги.

– Стоять! – скомандовал он подчиненным. – Штык, быстро сюда!

Но тот не обратил внимания на приказ, по-прежнему равномерно вышагивая.

– Умник, Зубр, догоните!

Оба ринулись следом за Штыком, но не успели. Когда до сталкера оставалось всего метров десять, Штык вдруг споткнулся на ровном месте, упал на колени, что-то вскрикнул, а потом уткнулся носом в землю. Его могучая фигура задергалась в судорогах и замерла.

– Штык-брат, ты чего? – в полной растерянности осведомился Зубр, но вдруг лицо его перекосила ярость, и он взвыл: – А, бл…!!!

На бритом затылке лежащего на земле здоровяка сидело, наливаясь кровью, нечто размером с майского жука, но густо-красного цвета.

– Уууу! – Сталкер, прежде чем кто-то успел сообразить, обрушил на уже одеревеневшую шею приятеля приклад. Потом еще. И еще, пока Виктор не вырвал автомат, а подоспевший Паровоз не схватил его за плечи и не оттащил подальше.

На приобретшей синеватый оттенок коже Штыка остался лишь буро-красный след раздавленного мерзкого насекомого.

Пурпурный клоп – мелкая и страшно ядовитая тварь-гермафродит в хитиновом панцире. Завезли его сюда из Самаркандской Зоны, и он, почти вымирающий на родине, тут вполне прижился.

Эта сволочь была очень редкой – к огромному счастью жителей Зоны. Штыку просто дьявольски не повезло: клоп обычно не пускал в ход свое хвостовое жало, довольствуясь кровью жертв. За исключением пяти дней в году, когда наступал период размножения. Тогда он выбирал животное или человека, вонзал жало, вливая в тело яд, и парализованная, лишившаяся разума жертва сперва забиралась в какое-то глухое место, а потом умирала. После чего клоп откладывал мириады яиц в ее плоть, и на трупе кормились новые поколения личинок.

– Н-да, – покачал головой Шамиль. – Жалко парня.

– Да, вот же не повезло хлопцу! – высказался Паровоз.

Они постояли так с минуту. Потом, что-то прошептав сквозь зубы, Паровоз вытащил из рюкзака титановую саперную лопатку и принялся остервенело рыть землю.

Могилу рыли по очереди – неглубокую и вряд ли хорошую защиту от тех же волкунов, от одичавших собак, а тем более от трупного червя. Но просто так бросить тело своего было просто выше сил для всякого, кто по-настоящему стал членом сталкерского братства.

На грудь Штыку опустили его армейский жетон с эмблемой морской пехоты и личным номером и положили его пистолет.

Над могилой распили бутылку водки из рюкзака погибшего, все остальное было распределено по разгрузкам и вещмешкам живых.

– Ну как, ребята, – спросил, поднимаясь, Дракон. – Как самочувствие?

– Нормально, – ответил за всех Паровоз. – Когда выступаем?

– Прямо сейчас.

Дальше шли еще осторожнее. Из перелеска выбрались через полчаса, уже на закате. Ночь провели в одном из тех заброшенных зданий, что порой встречались на их пути. Забрались на чердак, втащили приставную лестницу и прокемарили всю ночь.

Виктору выпало дежурить с полуночи до трех, и он провел их без сна, вздрагивая от непонятных звуков. И как не пугаться? Путь только начался, а у них уже потери.

Штык, сталкер, топтавший две Зоны в общей сложности пять лет, умер всего-навсего из-за того, что не надел капюшон. Это при том, что в их команде собрались бойцы, знавшие про Зону и Внешнее Кольцо и его опасности все или почти все.

Но как только его сменил Зубр, Рузин забылся тяжелым сном без сновидений.

Глава 2

Отряд цепочкой вошел в сосновый лес и начал осторожно углубляться в чащу. Насколько Виктор помнил карту, они шли самой короткой дорогой. Тишину нарушали только шорох деревьев, шум ветра и воронье карканье.

По пути их штатный следопыт Паровоз внимательно изучал следы на рыхлом песке. По отпечаткам лап было видно, что пробегали здесь самые обычные лесные животные. Несколько зайцев, белки или мыши, одинокая чупакабра. Никого, кто мог бы оказаться по-настоящему опасным – ни обычных волкопсов, ни крайтеров, ни гиенодона – нового, но уже зарекомендовавшего себя с худшей стороны мутанта. Не мелькали на ветках деревьев белки, не звучал непременный утренний гомон птиц. То ли их учуяли, то ли просто разбежались. Что-то больно здесь тихо.

Взгляд его скользнул по вершинам холмов. Для засады место в самый раз. Правда, оттуда их можно достать только из «СВД» или пулемета.

Но кому нужно охотиться за ними? Разумеется, хватает в Зоне всякого люда, даже полные отморозки время от времени попадаются, но вряд ли их много.

– Долго еще до этой вашей Родионовки? – окрикнул между тем Наташу Зубр.

– К полудню придем, – ответила девушка.

– А не заблудимся? – забеспокоился Виктор.

– Ну, ты сказанул! – хохотнул Зубр в ответ. – Кто заблудится, мы?

Заблудиться им, как помнил Рузин, не грозило. Путь их лежал вдоль железной дороги, и как раз на месте ее пересечения с шоссе Тула – Москва и стояла искомая Родионовка.

Дракон вдруг вскинул левую руку. Виктор ощутил в душе ледяной укол дурного предчувствия.

– Нет, показалось, – минуту спустя сообщил вожак и внимательно посмотрел на Наталью.

Они двинулись дальше.

Мысли неторопливо бежали по кругу, так же размеренно двигались ноги. Так и заснуть на ходу недолго.

Время от времени им попадались признаки былого обитания человека.

В одном месте бетонные столбы с обрывками проводов. В другом – мятые ржавые остовы автомобилей, как будто они тут торчали много лет. Случалось, их украшали пулевые отверстия, а иногда – глубокие царапины от когтей.

А вот бронемашина, разорванная буквально надвое. Что с ней приключилось – аномалия или взрыв боеприпасов, а может, выстрел из «Мухи» или «Корнета»? Или наехала на поставленный кем-то фугас?

Еще пять минут, и они вышли к шоссе.

Так, а это еще что такое? На покосившейся мачте освещения висело несколько человеческих тел. Кто бы мог их туда затащить? Расстояние от останков до земли превышало десяток метров. Явно не люди поработали. Говорят, гутаны так развлекаются.

Плеск воды они услышали раньше, чем вышли на обрыв, где дорога когда-то пересекала речушку.

Мост обрушился, но его остатки, скользкие от плесени и источенные водой, лежали в воде, и по ним можно было перейти. По одному они перебрались на тот берег и вновь зашагали по лесу.

И тут Виктор обратил внимание, что их спутница как-то странно себя ведет. Напряженно прищурившись, она как будто прислушивается к чему-то. Судя по ее поведению, девушка была чем-то явно встревожена и при этом сжимала в ладони свою подвеску.

Журналист осторожно коснулся ее руки и еле слышным полушепотом спросил:

– Что-то не так?

Она хмурилась, как и накануне вечером, когда занималась своими амулетами.

– Не знаю, – ответила тихо. – Но тут близехонько есть что-то такое, нехорошее и опасное. В этом я не ошибусь.

Она снова бросила взгляд на подвеску и опустила ее на грудь.

Виктор мысленно покачал головой. Эта странная девица ставила его в тупик, временами видясь ему блаженной, а временами – исполненной глубокой мудрости и знаний.

– Может, нам свернуть или переждать? – окрикнул их Дракон, от которого, видать, тоже не укрылось странное поведение Наташи.

– Нет, – произнесла она, чуть подумав. – Наверное, нет смысла. Если только…

И вдруг тревожно вскинула руку. Рузина кольнуло скверное предчувствие. Спутники, видимо, почуяли что-то похожее и начали медленно озираться. Что случилось?

Внезапно груда валежника, обнаружившаяся прямо на тропинке метрах в десяти, угрожающе заворчала. Вспыхнули два алых, как кровь, глаза. Серо-черная пятнистая шкура, которую даже картечь берет лишь в упор. Три пары когтистых лап. Оскалившиеся на мгновение клыки были не очень длинными, но по остроте могли поспорить с лезвием бритвы. Норолаз!

Тварь, выскочившая из-под земли, резко заворчала, присев на задние лапы, но прыгнуть не успела: в грудь ей ударила автоматная очередь. Истошный визг резанул по ушам, чудище, взрыв землю мощными задними лапами, еще раз попыталось добраться до Натальи. Рузин сорвал с плеча автомат, уклоняясь от удара лапы, подскочил к норолазу и, приставив дуло к мохнатому лбу, спустил курок. Сухо стрекотнула очередь, простреленная голова зверя обвисла на могучей короткой шее, но изогнутая в агонии средняя лапа, зацепив за ногу, успела отшвырнуть в сторону Зубра, сунувшегося было журналисту на помощь.

Судя по размерам, зверь был еще молодой, но от этого не менее опасный.

Проклиная себя за невнимательность: надо было сразу обратить внимание на отсутствие живности в лесу – норолазы славились тем, что буквально «выедали» свою охотничью территорию, – Виктор вцепился за ружье, судорожно озираясь по сторонам. Молодые норолазы поодиночке не живут. Скорее всего где-то поблизости стая голов в двадцать. И из них как минимум три-пять взрослых самцов.