Артемис Фаул - 7. Атлантический комплекс [Перевод любительский] - Йон Колфер

На данный момент комментарии Мульча были, словно болтовня на заднем плане и практически всегда одинаково успокаивала.

Жеребкинс прикрепил свой телефон к омни-датчику спереди шлема.

— Понадобиться сильный удар хвостом кита, чтобы потерять его. Он хорош для любой глубины или давления, с которым ты, вероятно, столкнешься, и даже уловит любую вибрацию твоей речи и преобразует ее в звуковые волны. Но пытайся излагаться отчетливо.

— Придерживайся ближе к обрыву скалы, — сказал Дворецки, поддерживая шлем, чтобы удостовериться, что Артемис слушает его, — и при первом признаке проблемы я дам знать и смотаю тебя. Ты понял, Артемис?

Артемис кивнул. Костюм был связан с доком на корпусе судна электромагнитным лучом, который будет переключен обратно на базу в случае возникновения чрезвычайной ситуации.

— Просто бегло осмотри местность с телефоном Жеребкинса и иди обратно. Все что у тебя есть — десять минут, затем у тебя другая цель. Понял?

Еще один кивок Артемиса; но сейчас казалось, что он пытается отогнать какие-то мысли, а не слушать Дворецки.

Дворецки щелкнул пальцами.

— Сосредоточься, Артемис! Будет еще полно времени для твоего Комплекса Атлантиды. Сейчас снаружи у нас Траншея Атлантиды и шесть миль воды над ней. Если ты хочешь остаться в живых, то должен быть начеку, — он повернулся к Элфи. — Это ужасно. Я завязываю.

Губы Элфи были плотно сжаты, пока она качала головой.

— Правила военно-морского флота, Дворецки. Ты на моей лодке, и следуешь моим приказам.

— Как я помню, я притащил эту лодку.

— Да, спасибо что притащил мою лодку.

Артемис использовал эту беседу, чтобы придвинуться ближе к задней воздушной блокировки, в ограниченное пространство, где Дворецки не мог за ним последовать.

— Десять минут, старый друг, — сказал он, его голос роботизировался через динамики шлема, — И тогда ты вернешь меня обратно.

Дворецки вдруг подумал о том, как Ангелина Фаул отреагирует, когда услышит об этой последней авантюре.

— Артемис подожди. Должен быть другой путь…

Но его возражение отскочило от стены из плексигласа, поскольку разделительная стенка воздушной блокировки опустилась с шумом, будто шарикоподшипники катались по дну банки.

— Мне не нравится этот звук, — сказал Мульч, — звучит не очень водонепроницаемым.

Никто не поспорил. Все знали, что он имел в виду.

***

С другой стороны разделителя, у Артемиса были свои собственные предчувствия. Он заметил имя наемников для судна, которое было написано на внутренней стороне двери, как предполагалось, выглядело, как кровь, но не могла ею быть, иначе давно должно была смыться.

«Вероятно, жидкость на основе каучука», — думал Артемис, хотя основа краски наемников было меньшим, что обеспокоило его, самым тревожным было само название «Грабитель», на гномьем конечно. Глагол «грабить» определялся как «иричетыреч» («ffurfor») и суффикс «ел» что заменяет глагол на существительное на гномьем был «тыр» (fer) что означает что одно вытекает из другого. Если отставить в сторону уроки грамматики, то произношение слова «грабитель» будет более или менее «четыречетыречетыре»

«Четыре, четыре, четыре», — думал Артемис, бледный внутри своего шлема.

«Смерть, смерть, смерть»

В этот момент дверь корпуса скользнула с еще большим шумом шарикоподшипников, и океан сослал его в глубокую темную пучину.

«Уделяй время, — думал Артемис; верхняя оболочка его костюма вибрировала и активизировала светящиеся шары на его висках, кончиках пальцев и коленях. «Не считай, не налаживай, только делай, и как советовал Дворецки, сосредоточься»

Он не чувствовал себя под водой, хотя знал что был. Его тело не испытывало ожидаемого сопротивления со стороны океана, не было никакого притупления двигательных навыков, и он чувствовал что может так же хорошо владеть своими движениями как и раньше, хотя Дворецки бы поспорил с тем что он когда-либо мог владеть своими движениями. Которые были бы замечательными если бы не гигантский кальмар на территорию которого он только что вторгся, обвивший светящегося злоумышленника десятью толстыми конечностями и смахнув его прочь к своему логову.

«Ах, мифический гигантский кальмар. Вида Архитеутис», — думал Артемис, теперь странно спокойный, когда столкнулся с катастрофой достойной всех его предыдущих тревог, — «не такой уж и мифический».

Глава 9 Запретная любовь

Финт Крут встретил Леонор Кэрсби на далеком гавайском острове Лехуа, летом 1938. Леонор была там, потому что ее Локхид Электра совершил аварийную посадку в северном наклоне вулканического горного хребта острова и въехал без использования привода в естественный канал странной формы, известный так же как «Замочная Скважина», который просекал весь остров. Финт был там, поскольку его зимнее место жительство было на противоположном необитаемом острове, где он любил пить вино и слушать джазовые записи во время планирования своего очередного грабежа.

Они вряд ли были парой, но их первая встреча состоялась в чрезвычайных обстоятельствах, которые часто заставляют сердца биться быстрее и поверить в свою любовь.

Леонор Кэрсби была не только человеком, манхэттенской наследницей, но и одной из членов «Девяносто-Девяти», организации женщин в авиации под предводительством Амелии Эрхарт. Когда Эрхарт пропала в Тихом Океане, Леонор Кэрсби пообещала, что сама завершит свое путешествие, которое ее подруга, героиня Амелия, начала.

В апреле 1938 она вылетела из Калифорнии со штурманом и очень большими топливными баками. Шесть недель спустя Леонор Кэрсби прибыла в «Замочную скважину» без обоих, потеряв их у жестокого хребта Лехуа в форме полумесяца. То, что она, защищенная только кабиной Лохида, выжила — было чудом.

В один из своих ежедневных патрулей, Юникс наткнулся на наследницу, распластавшуюся на плоском камне, на краю воды. Она была в очень плохой форме: обезвоженная, со сломанной ногой, в бреду и на краю гибели.

Спрайт позвонил ему, ожидая приказа уничтожить, но что-то в человеческом лице женщины на своем экране заинтересовало Финта. Он поручил Юниксу не делать ничего и ждать его прибытия.

Финт взял на себя труд побриться, собрать волосы в хвост и надеть свежую гофрированную рубашку, прежде чем подняться из подземной пещеры на поверхность. Там, он нашел Юникса сидящего на корточках над существом, великолепнее которого он никогда не видел. Даже неестественно изогнутая и покрытая кровью и синяками, Финту было ясно, что она была совершенной красавицей.

Когда он стоял над Леонор, под солнцем, бросающим длинные тени на его лицо, летчица открыла глаза, взглянула на Финта и сказала два слова: «Боже мой». А потом она снова канула в бреду.

Финт был заинтригован. Он чувствовал оттепель в сердце, которое было заморожено в течении десятилетий. Кто же эта женщина, упавшая с неба?

— Занеси ее внутрь, — сказал он Юниксу, — используй любую магию, чтобы привести ее в порядок.

Юникс сделал так, как было сказано, без комментариев, как всегда. Много других лейтенантов, возможно, подвергли бы сомнению мудрость использования истощающихся запасов магии банды на человека. В группе был новичок, все еще наполовину наполненный магией. И когда она закончилась, кто знал, как много пройдет времени, прежде чем у них снова будет сила?

Но Юникс не жаловался, и этого не делали и остальные, зная, что Финту Круту не нужны нытики, которые, как правило, оказываются в каком-нибудь очень неудобном месте, ожидая, что с ними случится что-то очень болезненное.

Так Леонор Кэрсби была отведена в подземную пещеру и вылечена.

На ранних стадиях Финт не вмешивался часто, предпочитая появляться, только когда Леонор собиралась приходить в себя, и тогда он мог притвориться что был с ней все время. Поначалу Леонор не делала ничего кроме как спала и лечилась, но спустя несколько недель она начала говорить, сначала нерешительно, но потом вопросы сыпались из нее так быстро, что Финт едва успевал за ней.

— Кто вы такой?

— Что вы такое?

— Как вы меня нашли?

— Мой штурман Пьер, жив?

— Когда я смогу снова ехать?

Как правило, Финт разделывался с теми, кто задает много вопросом, так же как и с нытиками, но любой вопрос Леонор Кэрсби вызывал у него снисходительную улыбку и подробный ответ.

«Почему это происходит?» — интересовался он. «Почему я терплю этого человека, а не просто выброшу его акулам как обычно? Я трачу время и магию на нее в огромных количествах»

Финт начинал думать о лице Леонор, когда не смотрел на него.

Ее смех напоминал ему звуки воды. Иногда он был уверен, что мог слышать, как она зовет его, хотя он был на другой стороне острова.

«Повзрослей, идиот», — говорил он себе. «Твое сердце — не сердце романтика»