Братья Кеннеди. Переступившие порог - Николай Николаевич Яковлев

Профессора рекрутировались за их идеи. Наблюдая массовую мобилизацию профессорского личного состава, «Уолл-стрит джорнэл» 4 августа 1960 года заметил: «Ни один политик в американской истории, даже Франклин Д. Рузвельт, не может потягаться с Кеннеди с точки зрения размеров его «мозгового треста». Для целей избирательной кампании профессора помогут подготовить документы по 120 вопросам. Количество профессоров, прямо или косвенно вовлеченных в это дело, далеко перевалило за 100. Представлены университеты, начиная от Гарварда до Рутггерса, от Мичигана до Калифорнии», практически всей страны.

Одним из первых под знамя будущего президента встал профессор экономики Дж. Гелбрейт, в свое время учивший обоих старших братьев Кеннеди в Гарварде. Едва ли тогда они произвели впечатление на язвительного и острого на язык преподавателя, но Джон крепко запомнил его. В конце 50-х годов Гелбрейт утвердил себя чуть ли не экономическим буддой в США, хотя завистники профессора в академических кругах были склонны больше признавать ценность его отчеканенных фраз, чем теорий. Но теория все же была, объясненная в книге Гелбрейта «Общество изобилия», увидевшей свет в 1958 году. К тому же Гелбрейт давно почувствовал вкус к политике и состоял среди интеллектуальных адъютантов Э. Стивенсона. В книге и в кружке стивенсоновцев он убедительно отстаивал перефраз джефферсоновской формулы, которая в устах ученого теперь звучала так: «Лучше то правительство, которое больше правит». Дело оставалось за малым – поставить такое правительство у власти. Э. Стивенсон, потерпевший поражения на выборах в 1952 и 1956 годах, превращался в профессионального неудачника. Сильный Дж. Кеннеди, несомненно, привлекал Гелбрейта, под рукой был человек, вероятно, способный претворять его идеи в жизнь.

Исходным пунктом рассуждений Гелбрейта, развитых в книге, было утверждение о том, что в США существует громадный разрыв между «частным изобилием и общественной скудостью». Обладая неслыханными ресурсами, страна скаредничает в отношении государственного сектора, то есть средства в основном идут на потребление, а не на выполнение задач, которые повсеместно считаются достойными развитой цивилизации. Виновата в этом перехваленная система частного предпринимательства, рождающая ненужные потребности и объявляющая безусловной необходимостью их удовлетворение. Как настаивал Гелбрейт: «Частное предпринимательство не дало нам атомной энергии. Эта система проявила относительно небольшой интерес в получении ее, ибо трудно было решить, как можно совместить атомную энергию с коммерческими традициями цепы и прибыли. Хотя никто не ставит под сомнение энергию, с которой «Дженерал моторс» развивает транспорт в США, корпорация мало заинтересована в космических путешествиях». Чтобы добиться достижений в этой области, оказалось необходимым вмешательство государства.

При существующей структуре экономики, соотношении производства и спроса громадные возможности США с точки зрения, скажем, военных нужд, а это, собственно, и интересовало Гелбрейта, – оптический обман. Не щадя слов, профессор крепко раскритиковал магнатов монополистического капитала, которые в погоне за прибылью при производстве привычных потребительских товаров постоянно запускают отрасли экономики, являющиеся становым хребтом военно-промышленной мощи. Он сослался на то, что в период второй мировой войны в постоянных ценах 1947 года поставки потребительских товаров с 1940 по 1945 год увеличились на 23 миллиарда долларов. В первые послевоенные пять лет это увеличение было немного больше – на 38 миллиардов долларов. Обрушиваясь на «обыденную мудрость», автор отмечает, что с тех пор с позиций такой мудрости мы «испытывали суетную гордость. Побеждая в величайшей войне в истории, мы смогли в то же время увеличить наше гражданское потребление на 20 процентов.

Но если бы мы проиграли войну, тогда возник бы другой взгляд, более ясный, хотя менее утешительный». Гелбрейт суммировал: «Во второй мировой войне мы не использовали мало-мальски разумным образом наши производительные ресурсы для военных целей».

Обратившись к недавней истории, автор продолжал: «Стоило разразиться войне в Корее, как гражданская экономика и стремление сохранить привычный уровень жизни стали непосредственной и ясной угрозой эффективному ведению войны. Потребители, предвидя возможные нехватки, немедленно стали защищаться от лишений, каковые в их понятиях, воспитанных в мирное время, неизбежно должны быть страшными и даже невыносимыми. В беспрецедентных размерах они стали скупать автомобили, радиотовары, кухонные принадлежности, стиральные машины, утюги, мебель, консервы и т. д. Со второго квартала 1950 года, последних трех мирных месяцев, до третьего квартала, первых трех военных месяцев, расходы на национальную оборону увеличились на 1,8 миллиарда долларов, а потребительские расходы – на 13,1 миллиарда долларов. К первому кварталу 1951 года военные расходы возросли на 12,9 миллиарда долларов по сравнению с последним кварталом мирного времени, но расходы на гражданские нужды повысились на 19 миллиардов долларов. В этих условиях общие размеры экономики не имели никакого значения. Военное производство возрастало мучительно медленно перед лицом конкуренции производства гражданских товаров».

Наконец, Гелбрейт нашел, что министр обороны Ч. Вильсон и министр финансов Г. Хэмфри в президентство Эйзенхауэра по-прежнему стояли за то, чтобы «не брать больше, чем мы можем». В результате «тот же процесс, который увеличивает экономику, повышает частный спрос к пей и уменьшает то, что, вероятно, можно было бы использовать для государственных целей». Гелбрейт подчеркнул, что привел все эти сравнения, чтобы развеять «миф о том, что военная мощь производна от общего уровня промышленного производства». Когда он сочинял книжку в середине 50-х годов, то, вероятно, слабо верил в то, что быстро увидит свои идеи материализованными в государственной практике США.

Однако ему суждено было дописать ее в самом конце 1957 года, внезапно получив весомое доказательство справедливости своих слов – советский спутник. «Советский Союз, – заканчивал исследование Гелбрейт, – продемонстрировал серию захватывающих дух достижений в области науки и техники. Никто не утверждает (а если это и делают, то очень немногие), что относительно небольшой валовой национальный продукт был ему в этом помехой. Те, кто еще недавно столь разумно рассуждал о важности производства, теперь помалкивают, по крайней мере по этому вопросу. Стало очевидно, что наша неспособность потягаться в этих достижениях – результат того, что мы не смогли сосредоточить потребные ресурсы для достижения желательных целей. Некоторые даже указали, что в ту самую неделю, когда русские вывели на орбиту первый спутник Земли, мы представили на выставке великолепную гамму автомобилей, включая новейшую элегантную модель «Эдзела». Урок полностью не усвоен. Слишком многое относят за счет случайных факторов – неразумных бюджетных сокращений, личных странностей министра обороны, конфликтов между видами вооруженных сил и вообще плохого правления. Мы все еще не видим, что причины лежат много глубже – наша экономика и экономическая теория, объясняющая и рационализирующая ее ведение, сковывают, за небольшим исключением, все производство в частном, а с точки зрения национальной безопасности не имеющем никакого значения секторе».

Гелбрейт требовал покончить с таким ведением дел, резко усилив