Измена. Вне зоны действия любви - Надежда Юрьевна Волгина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Слушай, Бэл, с таким, как Мельников, у меня никогда и ничего не может быть, – вздох вырвался из груди сам. И это меня напугало. Неужели, утверждая, я сожалела, что так оно и есть?
– Это с каким, таким? – усмехнулась подруга. – С удачливым бизнесменом? С завидным холостяком? Или просто с красавчиком, на которого заглядывается каждая вторая баба?
– С тем, кто зарабатывает деньги нечестным путем, обирая зависимых людей.
– Ты про что? – непонимающе нахмурилась Белка.
– Я про казино, хозяин которого Мельников.
Повисла пауза. Недолгая. А потом в комнате раздался громогласный смех Белки. И смеялась она долго. Маша же пыталась вникнуть в причину её веселья.
– Ну ты даешь!.. Нет, ну я, конечно, подозревала, что ты наивная, как неоперившийся цыпленок, но ты еще хлеще… Ты темная, как… как сибирский валенок! – победоносно изрекла Белка. Вид у нее был такой, что Маша даже не смогла на нее обидеться. – Уже много лет компания Мельникова считается одной из ведущих рекламных компаний не только в городе, но и в области. А казино… оно давно осталось в прошлом. И к твоему сведению, даже в бытность казино Мельников почти половину прибыли пускал на благотворительность. А сейчас он является одним из самых уважаемых в городе меценатов! Взять хотя бы дом малютки. Уж не думаешь ли ты, что помогать им Мельников стал только из-за тебя?
– А разве нет? – почувствовала Маша, как краснеет.
– Да у вас, девушка, мания величия, – усмехнулась Белка. – Приют он курирует уже давно, и только благодаря Мельникову он довольно прочно держится на плаву. Теперь поняла, от какого мужчины воротишь нос?
– Пока еще нет, – медленно отозвалась Маша.
Всё, что услышала сегодня от Белки, ей требовалось обдумать. Желательно в одиночестве. В голове уже рисовался новый образ Мельникова, но такой, каким она его никогда не знала. Не представляла его таким раньше и сейчас это тоже получалось с трудом.
– Ладно, Манюнь, мне пора бежать, – подскочила Белка. – У меня фотосет… Кстати, забыла сказать, что все мои новые контракты теперь будут заключаться с компанией Мельникова. Он это заслужил, – подмигнула она Маше. – Ну а меня всегда устраивали только лучшие в своем деле!
Глава 40
– Привык я, Машенька, общаться с вами за эти дни. Уж простите старого ловеласа, – шумно отхлебнул из чашки чая Петр Васильевич. – Но я очень рад, что вы поправились окончательно, милая барышня, – улыбнулся он скрытыми пышными седыми усами губами и по-доброму посмотрел на нее подслеповатыми глазами. – И повторюсь… Уж простите старика – люблю повторяться. Наверное, нам, людям более старшего поколения, всегда кажется, что с первого и со второго раза нас не слышат… Вам очень повезло! И не только в том, что удар пришелся по касательной и не в височную долю, а еще и в том, что рядом оказался Антон. Мальчик он шустрый, сообразительный. Все сделал правильно. И вы явно небезразличны ему, – хитро прищурился доктор.
Маша и Петр Васильевич удобно устроились в гостиной, за журнальным столиком и попивали чай. Это уже вошло у них в привычку за пять дней проживания Маши в доме Мельникова. Петр Васильевич каждое утро наносил ей визит, справлялся о её состоянии, неизменно делал оптимистичные прогнозы, а потом они вместе пили чай. Валентина уже заранее накрывала в гостиной столик каждый день в одно и то же время.
Привыкла и Маша к этому сухопарому, разговорчивому и доброму старичку. Он словно явился из конца девятнадцатого-начала двадцатого века. Семейный доктор, с пухлым саквояжем, круглыми очками на переносице и пышными седыми усами. Неизменно вежливый, не по годам подтянутый и очень внимательный. Даже грустно становилась, что сегодняшний визит последний.
– С Антоном… мы просто друзья, – пробормотала Маша. Меньше всего она полагала, что разговор свернет в эту сторону. Обычно Петр Васильевич ограничивался ничего не значащими комплиментами.
Несмотря на смущение, Маша не лукавила и не пыталась скрыть очевидное от проницательного доктора. Они с Антоном, действительно, за последние дни не то чтобы сблизились, но точно научились общаться. Виделись они довольно редко. Целыми днями Антон был занят работой, а Маша предоставлена самой себе. Гораздо больше она общалась со словоохотливой Валентиной. Частенько помогала ей на кухне. Из разговоров с домоуправительницей много узнала о заведенных порядках в доме, о хозяине, его привычках… И каждый вечер они с Антоном вместе ужинали. Пару раз он приглашал её составить ему компанию в гостиной после ужина, за просмотром телевизора. И тогда у них завязывалась почти дружеская беседа.
После разговора с Белкой, когда узнала, чем именно занимается Антон, его жизнь стала интересовать Машу гораздо больше. И она не стеснялась спрашивать его о благотворительности. Он же охотно и подробно ей все рассказывал. И время за беседой пролетало очень быстро. В такие дни они допоздна засиживались в гостиной. Первой спохватывалась Маша, понимая, что в отличие от нее он человек занятой. Сама она тоже скучала по работе, коллективу и своим воспитанникам, но и отдыхать ей понравилось, ведь уже очень давно она этого не делала настолько полно.
В один из таких вечеров Антон рассказал Маше, что побывал в больнице, и что Коля Кудряшов пришел в себя и настроен активно выздоравливать. За это Маша испытала прилив горячей благодарности к нему и ей даже захотелось обнять мужчину, что сидел в соседнем кресле. Что бы он тогда о ней подумал? Ведь после того единственного поцелуя вел себя с ней Антон практически безупречно – никаких намеков на что-то большее, нежели приятельские отношения, не делал. Маше порой даже не по себе становилось от мысли, что он, похоже, напрочь забыл то, о чём она не может не думать. Особенно по вечерам, когда оставалась наедине с самой собой… Она вспоминала их поцелуй и каждый раз замирала от странного горячего и щемящего чувства внутри.
– А с дружбы все и начинается, Машенька, – снова улыбнулся Петр Васильевич. – Только дружба между мужчиной и женщиной быстро перерастает в нечто большее. И без дружбы, скажу я вам, не может быть крепкого и долгого брака. Как вот у нас с моей Софьюшкой, – грустно вздохнул он.
Историю жизни Петра Васильевича Маша тоже уже знала. Он сам
