Астма. Высокая турбулентность (СИ) - Нокс Вероника

Я несколько минут прихрамывала рядом, пытаясь чертить правой ногой. Очень увлекательно! Вдруг запнулась мыском за что-то и повалилась влево, тут же оказавшись у Дино в руках. Увидела, как в местах соприкосновения зажигаются огоньки. “Как символично!” — подумалось. Мужчина держал меня крепко и молча разглядывал, но в темноте было сложно различить его выражение лица.

— Вот скажи мне, Лина, ты специально это делаешь? — он с ехидством вернул мне утреннее обвинение, а потом щелкнул пальцем по моему носу. Глаза уловили маленький огонек на самом кончике.

— Нет, не специально… — смущенно ответила я, не смея пошевелиться в его горячих руках.

— Раньше не осознавал, что невинное поведение может заводить сильнее, чем откровенная похоть.

— Неужели?

— Я ощущаю это только с тобой, — сказал он, и темнота высветила белоснежную улыбку. “Слова, слова, слова! Красивые слова! — шептал мой разум. — Не ведись ты, дурочка!”

Прежде чем неловкое молчание переросло во что-то большее, Дино развернул меня в нужную сторону и взял за руку.

— Пойдем, маленькая. А то еще уснешь по дороге, как тоддлер после переизбытка эмоций, — подшутил мой спутник и уверенно повел меня за собой.

Мы отходили от берега на гидроплане. Погода была почти безветренной, а море даже вдали от заводи острова было спокойным — идеальный штиль в безлунную ночь. Нос самолета рассекал водную гладь, вызывая все те же неоновые дорожки на воде. Дино на время оставил стеклянный купол раскрытым, чтобы я могла опустить руку в воду.

— Почему их нет рядом с нашим отелем?

— Не знаю, — ответил Дино. — Они есть только у этой части острова. Скорее всего их намывает сюда из океана, потому что он ближе всего находится к большому проливу атолла Каафу. Мы четко увидели это с Нессой, когда возвращались ночью на вертолете. Давай закрывать фонарь, нужно разгоняться.

— Почему ты не связываешься с вышкой сейчас?

— Ночью летать нельзя, — усмехнулся Дино. — Но если чуть-чуть и очень хочется, то можно. Полетим низко.

Гидроплан набрал скорость и оторвался от воды. Дино сделал в воздухе разворот, а я напоследок запечатлела в памяти потрясающую картинку берега с диким пляжем, где мы только что были. Небо с миллиардами звезд и ярко-голубая вода, которая была не просто большим светящимся пятном, а настоящим живым организмом: он переливался, зажигался, ведомый течениями, и гас, но вспыхивал наиболее ярко лишь у самого берега, потревоженный трением воды о песок.

Мы безошибочно нашли остров с нашим отелем и подплыли к пляжу. Глубокой ночью полностью выкупленный корпус смотрелся одиноким и дремучим. Лишь светящийся подиум у круглосуточной барной стойки напоминал о том, что здесь есть люди.

Я вылезла из гидроплана, угодив ногами в освежающую воду. Решила окунуться и смыть следы своего развлечения, так что отошла и погрузилась в воду прямо в сарафане. В этот момент Дино возился с крыльями и швартовкой, он не особо обращал внимание, чем я занята в темноте.

— Ли, ты где? — послышалось, когда он закончил.

— Здесь, я в воде. Сейчас выйду.

— Нет, ты точно издеваешься, — игриво сообщил Дино, увидев меня в мокром сарафане, который немного светился в ночной черноте из-за кипельно белого цвета. — Ты очень красива, Лина.

— Если ты хочешь предложить пойти к бару, то я откажусь, — оборонительно сказала я, уничтожая очередной неловкий момент.

— Я хочу, но не предложу, — гордо парировал мужчина. Он развернулся и зашагал по тускло освещенной факелами дорожке в сторону наших бунгало.

— Дино… — тихо сказала ему в спину, когда он без лишних слов и расшаркиваний почти переступил границу своей территории.

— Иди к себе, Лина. Молча уходи, если не хочешь, чтобы я сейчас сорвался, — ответила мне его спина, а затем высокий силуэт скрылся за перегородкой террасы.

Лишь обволакивающая тишина осталась рядом.

Я зашла в свой номер, приняла душ, расчесала спутанные волосы, по привычке сделала все мыслимые и немыслимые косметические процедуры, погасила свет и, наконец, легла в постель, но еще долго не могла уснуть. Лежала в пустой кровати, глядя на едва различимые очертания предметов в темноте.

В этих широтах ночи очень темные, особенно, когда лунный диск встает на пути у Солнца и являет Земле свою темную сторону. Новолуние. Ночь все еще безветренная, тихая, даже плеск спокойного моря был чем-то очень бесшумным и таинственным, позволяя каждому шороху проникать в голову и теребить итак беспокойные мысли.

Когда пронзительная тишина сыграла последний аккорд на нервах, я метнулась к небольшому сейфу и достала из него телефон, судорожно нашла наушники на дне чемодана и включила на повтор самую попсовую и ванильную песню, какая была в моем плейлисте и жила в нем уже достаточно давно…

Глаза, привыкшие к кромешной тьме, высматривали малейшие изменения очертаний комнаты. Я в тайне желала увидеть, как медленно отползает черный край раздвижной двери, высокая тень скользит по комнате, становясь ближе и образуя темный силуэт над моей кроватью. Мечтала, чтобы сильные руки прижали, несмотря на все протесты, настойчивый рот прихватил и выплюнул наушник, позволив расслышать, что шепчут мягкие губы. Я гадала, что они скажут и мне хотелось, чтобы это было раскаяние, признание, полное повиновение.