Шотландия. Автобиография - Розмари Горинг

На Бернса очень сильно подействовала эта картина, вернее — те мысли, которые были вызваны ею. У него на глазах заблестели слезы. Он спросил, чьи это стихи, и случайно никто, кроме меня, не вспомнил, что это строки из полузабытой поэмы Лэнг-хорна под малообещающим заглавием «Мировой судья». Я шепнул это одному из знакомых; и он тотчас передал мои слова Бернсу, наградившему меня взглядом и словами, которые хотя и выражали простую вежливость, но и тогда доставили мне чрезвычайную радость и теперь вспоминаются с удовольствием.

Человек он был крепкий, коренастый, держался просто, но без неуклюжести. Это достоинство и простота особенно выигрывали еще и потому, что все знали о его необыкновенном даровании. Портрет Нэйсмита передает его облик, но мне кажется, что он несколько измельчен, словно виден в перспективе. Думаю, что у него были гораздо более крупные черты лица, чем на портретах.

Если бы мне не было известно, кто он такой, я бы принял его за очень умного фермера старой шотландской закваски, не из этих теперешних землевладельцев, которые держат батраков для тяжкого труда, а за настоящего «доброго хозяина», который сам ходит за плугом. Во всем его облике чувствовался большой ум и проницательность, и только глаза выдавали его поэтическую натуру и темперамент. Большие и темные, они горели (я говорю «горели» в самом буквальном смысле слова), когда он говорил о чем-нибудь с чувством или увлечением. Никогда в жизни я больше не видел таких глаз, хотя и встречался с самыми выдающимися из моих современников. Его речь была свободной и уверенной, но без малейшей самонадеянности. В обществе ученейших мужей своего времени и своего века он выражал свои мысли точно и определенно и вместе с тем без всякой назойливости и самоуверенности, а расходясь с кем-либо во мнениях, он, не колеблясь, защищал свои убеждения твердо, но притом сдержанно и скромно[9].

Оспа, 1791 год

Преподобный Томас Поллок

Священник Томас Поллок был поражен поведением своих прихожан в Килвиннинге, графство Эйршир: они не только отказывались делать детям прививки от оспы, но и словно делали все, чтобы дети поскорее заболели.

Этот недуг собирает здесь время от времени свою скорбную жатву. Летом и осенью 1791 года более 90 детей заболели оспой и более половины из них умерли. Коклюш и натуральная оспа нередко свирепствуют одновременно. Когда такое случается, как было в указанные сроки, жатва оспы поистине катастрофическая. Одновременное возникновение обеих болезней, конечно же, можно было бы предотвратить прививанием. Однако пускай повсеместно прививание распространилось и приносит исключительно положительные плоды, тут на него соглашаются от силы две или три семьи. Из невежества и из предрассудков родители, не желая задуматься о последствиях, вместо того чтобы прививать своих детей, являются вместе с ними в дома, где завелась хворь, причем выбирают время, когда последняя наиболее свирепа. Таким вот образом эта безжалостная и отвратительная болезнь передается из дома в дом, и тысячи бесценных жизней повергаются угрозе. Подобные бессмысленные суеверия, безосновательные и неразумные предрассудки не свойственны только этому приходу; во всех остальных приходах Шотландии большинство местных жителей ведут себя точно так же. Хорошо известно, во всяком случае, клиру, что всякий довод в пользу прививания, сколь бы ни был он убедителен, никак не может поколебать убеждений этих людей. А обязать делать прививки в законодательном порядке, хотя бы всем детям, невозможно, поскольку считается, что это противоречит исконным свободам подданных британской короны и даже общим принципам гуманизма. Но поскольку богатство любой страны, само ее выживание неразрывно связано с численностью населения, что-то безусловно следует предпринять, чтобы обеспечить, насколько это возможно, полное прививание жителей Шотландии.

Двадцать лет перемен, 1792 год

Уильям Крич

«Статистический обзор Шотландии», составленный по итогам опроса, проведенного шотландской церковью во всех приходах, был опубликован в промежутке между 1791 и 1799 годами в двадцати одном томе. В первом издании содержались три письма книготорговца и издателя Уильяма Крича, описывавшего грандиозные перемены в Эдинбурге за последние 20 лет. Ниже приводятся отрывки из этих писем.

В 1763 г. Двухэтажные омнибусы, запряженные тройней, с кучером и форейтором, отправлявшиеся каждый час в Лейт (полторы мили от города) и ходившие с восьми утра до восьми вечера; дорога занимала ровно час. Иных омнибусов в Шотландии не было, не считая того, который раз в месяц выезжал в Лондон, и путешествие на нем занимало от двенадцати до шестнадцати дней.

В 1783 г. Пять или шесть двухэтажных омнибусов ходят в Лейт каждые полчаса, доезжают за 15 минут. Данн, открывший замечательные гостиницы в Новом городе, был первым, кто доехал на омнибусе до Далкейта (деревня на расстоянии шести миль). Ныне омнибусы, дилижансы и кареты связывают Эдинбург со всеми городами Шотландии, причем во многие из них ходит не один и не два экипажа. В Лондон ежемесячно отправляются шестьдесят почтовых дилижансов, пятнадцать каждую неделю, и дорога до столицы отнимает четыре дня.

В 1763 г. Количество мальчиков в грамматической школе не превышало 200 человек.

В 1783 г. В школе обучаются 500 мальчиков. Она считается самой многолюдной школой Британии.

В 1763 г. Такая профессия, как галантерейщик, неизвестна.

В 1783 г. Профессия галантерейщика (считая торговцев тканями, модисток, шляпников, чулочников, перчаточников и прочих) едва ли не самая распространенная в городе; их число изрядно возросло.

В 1763 г. Профессии парфюмера не существует; цирюльники и мастера париков весьма многочисленны и оказывают услуги виднейшим горожанам; парикмахеров мало, по воскресеньям они причесок почти не делают, потому что это не принято.

В 1783 г. Парфюмеры открыли лавки на главных улицах; некоторые держат медведей, которых со временем убивают, и славят медвежий жир как лучшее средство для смазывания волос; число парикмахеров более чем утроилось, и самый занятой день для них — воскресенье; некий профессор приглашает в академию парикмахерства и читал лекции по этому «благородному и полезному» предмету.

В 1763 г. Служанкам платят от 3 до 4 фунтов в год; они носят скромные красные или синие платья или пледы, подобающие их положению.

В 1783 г. Плата осталась почти такой же; наряды и наружность сильно изменились, ныне служанки одеваются ничуть не хуже своих хозяек двадцать лет назад.

В 1763 г. Чужестранец, приезжающий в Эдинбург, вынужден останавливаться на грязном и тесном постоялом дворе или снимать комнаты. Гостиниц нет и в помине; само слово еще не известно или же понятно лишь тем, кто знаком с французским языком.

В 1783 г. В городе множество гостиниц, дающих приют и кров чужестранцам; тот, кому двадцать лет назад приходилось ютиться в условиях, подходящих разве что извозчику или кучеру, ныне может разместиться, как принц, и возжелать любую роскошь. Впрочем, надо признать, что гинея подешевела по сравнению с 1763 годом.

В 1763 г. Модно ходить в церковь, люди интересуются религией. Воскресную службу посещают все, независимо от положения в обществе; и считается непристойным появляться на улице во время службы…

В 1783 г. Посещением церкви пренебрегают, прежде всего мужчины. Воскресенье для многих сделалось днем отдыха, а молодым людям ныне позволено гулять хоть весь день. Люди семейные не заставляют домочадцев ходить в церковь вместе с ними. Улицы во время службы полны, по вечерам часто слышны пьяные перебранки и песни, в основном их распевают компании подмастерьев и юнцов.

В 1763 г. В городе пять или шесть борделей, иначе домов с дурной славой, а по улицам под покровом тьмы расхаживают лишь женщины самого низкого положения и самые невежественные. От замка до дворца Холируд (вдоль Королевской Мили) можно пройти в любое время суток и ни разу не быть окликнутым уличной женщиной. Грабежи и карманные кражи неведомы.

В 1783 г. Количество борделей возросло двадцатикратно, а количество женщин, этим зарабатывающих, пожалуй что, стократно. Все городские кварталы и пригороды переполнены служанками порока, и среди них немало совсем молодых, подверженных страстям и оттого потерявших голову или же еще не набравшихся ума; в городе полно грабителей, воров и карманников.

В 1763 г. В лучших семействах дочерей обучают подобающим образом, не только развивая духовно, но и для того, чтобы они постепенно осваивали правила домашнего хозяйствования. Школа шитья и школа выпечки — важнейшие отрасли женского обучения; и юная дама не стыдится пойти на рынок вместе с матерью.

В 1783 г. Дочери многих торговцев проводят утра за туалетом или за перемещением из лавки в лавку. Многие покраснеют, если случайно столкнешься с ними на рынке. Забота о кухне и хозяйстве возложена на домоправительниц; юные дамы коротают тяжкие часы разлуки с увеселениями, почитывая листки из передвижной библиотеки, а также, невзирая на то, есть у них слух или нет, их всех учат музыке, за немалые деньги.