Конан и Властелин смерти Танзы - Роланд Грин

Водный дракон мог среагировать на любое движение, но сейчас его подслеповатые желтые вряд ли были способны разглядеть статичную фигуру.

К огорчению варвара, тварь оказалась не столь проста. Где-то в глубине мозга рептилии сформировалась мысль: «Рядом опасность. Сумка не пригодна для еды, но с ней плыла другая добыча, теперь находящаяся на берегу».

Неожиданно дракон скрылся из вида, но Конан оставался неподвижен. Тварь могла уйти на глубину, чтобы там освободиться от застрявшего в пасти меча, хотя, в равной мере, внезапное исчезновение могло означать уловку с его стороны… Чудовище выскочило из укрытия в десяти шагах от места, где стоял варвар. Выпад получился столь сильным и точным, что громадная уродливая морда очутилась у лодыжки киммерийца.

Лоскут человеческой кожи остался в зубах древней твари. Пусть обоняние дракона за века притупилось, но он еще не забыл запаха свежей крови. И сейчас эта кровь текла у него перед самым носом. Стегнув хвостом, дракон вытолкнул большую часть своего тела из воды.

Теперь Конан был просто вынужден что-то предпринять, пока страшные челюсти не лишили его ноги. Однако вместо того чтобы отступить, киммериец ринулся вперед.

Водный дракон увидел надвигающуюся тень, и мотнул головой в сторону. Кинжал, нацеленный проникнуть в мозг, поразил лишь один глаз чудовища.

Оглушительный рев сотряс пещеру. Конан справедливо опасался, что свод рухнет и похоронит его под щебнем. Ему также пришлось продвинуться вглубь, во избежание ударов мечущегося хвоста.

Конвульсивные движения головы, хвоста и четырех когтистых лап подтолкнули шипящего и завывающего дракона к каменной полке. У Конана не было никакого выбора, кроме как постепенно смещаться к отверстию на ее противоположном конце. Частично заваленное, оно вряд ли воспрепятствовало бы прохождению существу, но все же могло его замедлить и позволить киммерийцу нанести несколько чувствительных ударов. В случае удачи, варвар мог бы даже вернуть свой меч до того, как челюсти раненной твари согнули бы лезвие в дугу.

Взгляд, брошенный Конаном на сводчатый портал, поколебал не только его уверенность, но и внес в душу смятение. Проход заполняли человеческие скелеты. Они стояли вертикально вдоль обеих стен, словно солдаты королевской гвардии, заступившие на охрану дворца. У каждого в ногах лежал полный комплект доспехов и оружие, хотя из одежды сохранились лишь ветхие кожаные пояса. Конан насчитал около тридцати таких стражей только в пределах арки. В самом проходе их количество не поддавалось счету, поскольку ряды мертвецов уходили далеко в темноту.

При отступлении киммериец не колебался, ведь выбор был не велик: Или пробираться через армию скелетов, или получить шанс сгинуть в утробе водного дракона. Вместе с тем, неприятная охрана прохода представлялась ничем иным, как скопищем ломких костей, и расчищающий себе путь дракон одним хорошим выпадом легко уничтожит его.

За аркой пространство сужалось, но пока еще не стесняло движений. Конан мог двигаться максимально быстро. Он кричал, размахивал руками, ухитрился даже пнуть тварь в морду и отпрыгнуть прежде, чем челюсти клацнули в пустоте, где ранее находилась его нога.

По возможности варвар избегал скелетов. Их души давно отлетели, а плоть разрушилась, но Конан не хотел причинять неизвестным воинам большего ущерба, чем они понесли бы, оставшись на своих местах. Зато чудовище нанесло им достаточно повреждений, обратив многих из них в крошево.

Самому киммерийцу тоже досталось. Он ободрал руки о чешую дракона. Кроме того, кровоточило несколько ран на теле, к счастью, не доставляющих большой боли. Однако, если б это превратилось в сражение на выносливость, то северянин едва ли мог бы с уверенностью рассчитывать на победу.

Отступая, Конан случайно коснулся окровавленной рукой стоящего слева остова. Тот развалился на составляющие кости в течение одного вздоха. Проклятия человека почти заглушили рев и шипение рептилии. Варвар не знал было ли содеянное им хорошим предзнаменованием или нет. Он только укрепился во мнении, что должен воспрепятствовать разорению останков, или бесславно умереть.

Киммериец присел, готовясь к прыжку. Если он сможет запрыгнуть за спину дракона, то появится шанс отвлечь его скелетов. В таком смертельном танце чудовище потеряет подвижность, а Конан, встав между ним и водой, предотвратит его попытку сбежать.

Между тем, от места, где упал скелет, поднялся столб пыли. Останки весили мало, но скала завибрировала. Перед расширившимися глазами киммерийца кости ног соединились друг с другом, образуя сочленения. В свою очередь ребра, спинной хребет, руки, череп скользили по полу или поднимались в воздух, чтобы занять их надлежащее место.

За время, которого едва хватило бы голодному человеку обглодать куриную ногу, груда костей вновь стала полным скелетом. И он больше не стоял у стены навытяжку, а перемещался, как живое существо из плоти и крови.

Скелет наклонился и, порывшись в куче доспехов, подобрал короткое копье. Потом череп повернулся Конану, и киммериец увидел, что у того во рту имеется полный набор крепких белоснежных зубов. Невероятно, но на голом черепе возникло подобие улыбки.

С трудом сохранивший способность трезво мыслить, варвар указал на рептилию.

Мертвец кивнул и ударил древком копья по своим ребрам, как живой воин ударяет оружием о щит.

Боевой клич киммерийца отразился эхом от стен прохода, и оба странных союзника двинулись на шипящего дракона. Конан не надеялся, что дракон утомлен погоней, или застрявший в пасти меч стоил ему большой потери крови и сил. Само слово «надежда» он не позволял себе использовать, готовясь к смертельной схватке. Демонстрация его чувств была направлена не столько против дракона. Северянин думал, что это вызовет прилив храбрости у скелета, чтобы тот смог достойно противопоставить свои хрупкие кости бронированной шкуре чудовища. Однако он также подозревал, что вскоре ему опять предстоит сражаться в одиночку.

Так или иначе, но мертвый воин, казалось, знал, что, им следует разделиться, чтобы поставить врага перед выбором: на кого нападать. Скелет отклонился влево, в то время как Конан подбирался к твари справа.

По всей видимости, варвар оказался более подходящим противником. Возможно, его живая плоть источала аромат, который дракон уже запомнил и мог обнаружить. Возможно, он создавал больше шума, хотя скелет порождал стук, походивший на тот, что производят одновременно несколько плотников. Независимо от любых причин дракон упорно елозил на брюхе вокруг Конана, невзирая на новые раны от камней и ударов киммерийца. Обретя достаточный простор, Конан теперь демонстрировал чудеса ловкости, стремясь отрезать дракона от воды. Все внимание рептилии было сосредоточено на его перемещениях. Сам же киммериец старался держаться на безопасном расстоянии и почти не следил за действиями скелета.