Погоня за призраком - Лев Дворецкий

Он без труда нашел дверь, на которую показал радист, постучал, прислушался. Тихо. Приложил ухо к обшивке. Ни малейшего звука. Надо попробовать открыть. Достал из кармана миниатюрный перочинный ножичек, выдвинул одно из лезвий, сунул в замочную скважину, покрутил. Дверь открылась. Тусклая дежурная лампочка еле освещала крохотное помещение.

Самойлов лежал на полу без признаков жизни. Тимофей нагнулся к нему, приложил ладонь к шее. Жив. Что они с ним сделали? Ощупал голову, грудь. Вроде травм нет. Может, спиртным накачали? Непохоже. Запах бы чувствовался. Тимофей помассировал ему сердце, похлопал по щекам. Олег Михайлович застонал, стал бормотать что-то. Тимофей вытащил пилота в салон, усадил на скамейку, сел рядом, чуть сжал его ладонь и негромко произнес:

— Олег Михайлович, члены вашего экипажа предали вас, захватили самолет, повернули в сторону Чечни, и сейчас мы летим над Грозным. Скоро сядем в аэропорту. Они хотят весь груз, включая оружие и продовольствие, предназначенное беженцам, передать бандитам. Прошу вас, очнитесь. Это я, Тимофей Ливанов. — Он надеялся, что его слова дойдут до сознания командира.

Повторил их несколько раз. Результата никакого. Он поднялся, чтобы принести воды и брызнуть командиру в лицо, как вдруг услышал:

— Где я, что со мной?

Олег Михайлович смотрел на него вполне осмысленно, в глазах застыл вопрос.

Тимофей коротко рассказал о случившемся и спросил, не сможет ли он сесть за штурвал, поднять самолет и повести его на Москву. Самойлов потер виски, жалуясь на сильную боль и головокружение. Сказал с горечью:

— Выходит, скурвились мои птенчики. Всадили мне какую-то гадость. Похоже, наркотик, чтобы не противился их замыслу. Помоги мне подняться. — Он бросил взгляд в окно: — Черт, не успеем! Земля уже под брюхом. Мне бы только до штурвала добраться. — Он оперся на Тимофея: — Помоги дойти до кабины.

— Но дверь-то закрыта, — напомнил Тимофей.

— Я знаю, — кивнул Олег Михайлович. — При любых обстоятельствах врываться туда сейчас опасно. Вот посадят, и экипаж обязательно откроет двери, чтобы выйти из кабины. Тогда и надо действовать. Я, к сожалению, тебе плохой помощник. Дай бог, чтобы сил хватило справиться с управлением.

Шасси довольно сильно ударилось о бетонку, и лайнер, поскрипывая всем корпусом, стрелой заскользил по полосе, гася скорость.

— Ну и гад! — ругнулся Самойлов. — Ему бы по земле ползать, а не летать над ней! Нормально самолет посадить не может.

Тимофей оставил Олега Михайловича на скамейке, а сам занял позицию у двери.

Первым вышел бортинженер. Церемониться и выяснять, кто из них больше виноват, было недосуг. Боксерским «крюком справа» Тимофей уложил его на пол без звука, перешагнул через него и очутился рядом с Кузьмичом. Тот еще сидел в командирском кресле, потягиваясь после напряженных посадочных минут. Тимофей врезал кулаком ему по макушке: не так чтобы очень сильно, но вполне достаточно, чтобы «вырубить». Почти одновременно он нанес боковой удар ногой приемом «выстрел» Николаю. Тот уже двигался на Тимофея с увесистым железным ключом, в предназначении которого в данный момент можно было не сомневаться. Высокий рост радиста оказал ему плохую услугу: удар пришелся ниже пояса. Николай заорал дурным голосом, согнулся пополам, попятился и сел прямо на Артура, примостившегося в углу пилотской кабины. Тот, кое-как высвободившись от навалившейся на него тяжести, попытался встать, однако Тимофею это было ни к чему и он кованым ботинком лягнул его в бок по ребрам, уложив рядом с радистом. Затем обернулся к штурману. Тот, не обращая внимания на происходящее, будто его это совершенно не касалось, продолжал корпеть над картой, что-то там вымеряя и вычерчивая. «На робота похож», — мелькнула мысль. Тимофей даже ткнул его в плечо, дабы убедиться, что это живой человек. Штурман оторвал взгляд от карты, взглянул исподлобья и произнес с раздражением:

— Не мешайте, молодой человек! Мне надо наметить возвратный маршрут.

— Ладно, трудись, — оставил его Тимофей, — только возвратный маршрут должен быть в Москву.

— Естественно, — ответил тот, немало удивив Тимофея.

Обернувшись, Тимофей увидел Олега Михайловича, который, пошатываясь, направлялся в кабину, подставил ему плечо, помог добраться до места. Глянул в окно: к самолету уже спешила группа вооруженных людей.

— Надо торопиться, пока чеченцы не спохватились и не открыли огонь, — сказал он Олегу Михайловичу.

— Это я без тебя знаю, — ответил Самойлов, берясь за штурвал.

Взревели не остывшие еще двигатели. Самолет дернулся и медленно как бы поплыл, набирая скорость, затем понесся по бетонной полосе, оторвался от земли, поднимая нос. Грозный с его боевиками остался позади. Тимофей видел, с каким трудом управляет Самойлов тяжелой машиной, перехватил тревожный взгляд штурмана.

— Я в норме, — успокоил его Самойлов. — Следи, чтобы не отклонились от маршрута, поправляй сразу.

Тот кивнул.

— Не беспокойся, командир, не подведу. Однако не мешало бы уже с московским диспетчером связаться.

— Вот ты и свяжись. — Самойлов кивнул на скорчившегося на полу радиста и добавил: — Николай, вижу, не в форме.

Штурман сел за рацию, надев наушники.

Олег Михайлович поманил пальцем Тимофея, а когда тот нагнулся, тихо, с придыханием произнес:

— Скрывать не буду, чувствую себя скверно. Возможно, тебе придется сесть на мое место. Штурман, к сожалению, только маршруты прокладывать горазд, так что особенно рассчитывать на него не следует. Думаю, в этой заварухе он занял нейтральную позицию и мешать не будет. Что до второго пилота и бортинженера, то сам видишь, в каком они состоянии. Ты крепко их приложил. Да я бы и сам им штурвал не доверил после случившегося.

— Да что вы, я не справлюсь, — оторопел Тимофей. — Мы разобьемся.

— Не бойся, я буду рядом, — успокоил Самойлов. — Я долго работал инструктором в военном авиаучилище. Так вот, всякий раз, когда курсант впервые садился за штурвал, я руководил его действиями. Ему оставалось только спокойно выполнять мои указания, от взлета и до посадки. И ты сможешь. Но это на крайний случай. Пока мы идем в автоматическом режиме, и я справляюсь. Проблема может возникнуть лишь на посадке, и то если мне станет хуже. Так что не паникуй.

Первым подал признаки жизни бортинженер. Очнувшись на полу в салоне, он поднялся и зло заколотил в закрытую дверь кабины.

— Открыть? — спросил Тимофей командира.

Тот отрицательно качнул головой:

— Зачем? Пусть сидит там, он здесь мне не нужен. Обойдусь.

Стук повторился, и тут вскочил на ноги Артур, бросившись к выходу.

— А ну, назад! — рявкнул Тимофей.

Артур опасливо покосился на него, прикрывшись двумя ладонями.

— Терпения нет, пусти…

— Мне тоже надо, — подал голос уже очухавшийся Николай.

— Ладно, выпусти их, — разрешил Олег Михайлович, — а то убирать за ними. Пусть строем идут, и Кузьмич с ними. Обратно никого не впускай.

Штурман то и дело вносил в маршрут корректировки. Олег Михайлович отключал автопилот, брал управление на себя, выравнивал маршрут и снова переходил на автоматический режим полета. Тимофей внимательно наблюдал за его манипуляциями, старался запомнить. Он заметил, как Самойлов опустил голову на грудь, прикрыл глаза.

— Все, Тимофей, идем на посадку, — объявил штурман, оторвавшись от карты. — Придется тебе заменить Олега Михайловича.

Самойлов вздрогнул, пришел в себя, мельком оглядел прибор. Щелкнул тумблерами и взялся за штурвал. Повернул голову к Тимофею:

— Садись на мое место, я рядом, будем вместе сажать машину.

Тимофей, стараясь унять дрожь в коленках, сел в пилотское кресло. Взялся за штурвал.

— Так, хорошо, — кивнул Самойлов. Он уже устроился сбоку, почти вплотную с ним. — Теперь немного отожми от себя «баранку», и мы начнем снижение.

Тимофей выполнил его указание, но Олег Михайлович повторил:

— Сказано было, отжать от себя!

— Я это и сделал, смотрите сами, — Тимофей плавно нажал на штурвал.

Самолет не реагировал.

— Что случилось? — штурман испуганно-вопросительно смотрел на командира.

— Ну-ка, попробуй еще, — тихо произнес тот. — Вначале отожми штурвал, потом потяни на себя.

Тимофей исполнил все в точности, самолет не реагировал.

— Как же это я не учел: Логинова работа! — неожиданно матюгнулся командир. — Ему ничего не стоит влезть в корпус и заблокировать элероны. Теперь только он сможет привести их в рабочее состояние. Придется тебе, Тимофей, поговорить с ним. Спроси, чего он добивается. Времени у нас нет, придется пойти ему на уступки.

В салоне оставались двое — Артур и Николай. Виктора Логинова с ними не было. Радист смотрел в иллюминатор, делая вид, что не замечает Тимофея. Артур же, наоборот, вскочил и заговорщическим тоном сообщил: