Быт и нравы русского народа - Николай Костомаров

На Масленице бесчинства было еще больше; тогда ночью по Москве опасно было пройти через улицу; пьяницы приходили в неистовство, и каждое утро подбираемы были трупы опившихся и убитых. В воскресенье перед постом родные и знакомые посещали друг друга и просили прощения. Равным образом и, встретясь на улицах, говорили друг другу: «Прости меня, пожалуй!» Ответ был: «Бог простит тебя». Тогда после обедни, вспоминая родителей, ездили по церквам и монастырям и прощались с гробами усопших. С наступлением Великого поста начинались дни воздержания; те самые, которые в мясоед и на Масленице позволяли себе неумеренность в пище и питье, теперь питались одним кусочком хлеба с водой в день; мужья избегали жен, встречаясь друг с другом, знакомые напоминали один другому о христианском житье и посте в ожидании Светлого праздника. В старину как принадлежность поста существовал обычай посылать друг другу так называемые укрухи с разными фруктовыми лакомствами и вином. Это делалось, как видно, по праздникам и субботам, когда Церковь ослабляет строгость Великого поста. День Вербного воскресенья привлекал зрителей на оригинальную церемонию ведения осла, относящуюся к сфере церковных обрядов. Пасха праздновалась, как и теперь, всю неделю, и крашеные яйца, как и теперь, составляли особенность праздника. Всю Страстную неделю повсюду толпились продавцы красных яиц; другие расписывали их золотом; некоторые яйца были гусиные или куриные, вареные, а иные деревянные; при христосовании считали необходимым дать яйцо, а если христосовались люди неравного достоинства, то яйцо давал высший низшему. В этот праздник существовал обычай, по которому бояре, а за ними и другие сословия являлись к царю и подносили подарки; точно так же подносили дары крестьяне господам. Эти подарки назывались великоденскими припасами; со своей стороны и господа их дарили, когда целовали. На Святой неделе на улицах городов и посадов господствовала крайняя пестрота одежд и всеобщее удовольствие; всю неделю звонили в колокола, веруя, что этот звон утешает на том свете усопших. Русские, встречаясь между собой, целовались: никто не мог отказаться от пасхального поцелуя; однако высшие не всегда дозволяли это низшим; так, царь не христосовался ни с кем, исключая патриарха, а давал целовать свою руку. В старину существовал обычай христосоваться с мертвыми, теперь почти уже вышедший из обихода. В день Пасхи после заутрени ходили на могилы родителей и родственников, восклицали: «Христос воскреси!» и бросали яйцо на могилу. Так точно и царь христосовался с усопшими предками в Архангельском и Вознесенском монастырях. Благочестивые люди старались святые дни воскресного праздника провести в делах милосердия и в эти дни особенно кормили нищих, раздавали милостыню, посылали пособие заключенным. Но в массе простого народа духовное торжество воскресения Христова уступало место материальной радости: толпы наполняли кабаки, на улицах шатались пьяные, и так же, как на Масленице, по ночам случались убийства.

Празднование Вербного воскресенья на Красной площади, в 1654 году. «Альбомъ Мейерберга. Виды и бытовыя картины Россiи XVII века»

Из церковных праздников в простом народе суббота перед Троицыным днем и Рождеством Иоанна Предтечи сопровождалась полуязыческими обрядами. Троицкая суббота, день всеобщего поминовения усопших, была вместе с тем днем забав и веселья. Народ собирался на кладбищах: сначала плакали, голосили, причитывали по родным, потом появлялись скоморохи и гудцы и причудницы: плач и сетование переходили в веселье; пели песни и плясали. В праздник Купала во многих местах народ бессознательно праздновал языческую ночь, проводя ее в забавах. Мы имеем любопытное описание такого народного праздника в Пскове в 1505 году. Когда наступал вечер 23 июня, весь город поднимался; мужчины, женщины, молодые и старые, наряжались и собирались на игрище. Тут являлись неизбежные скоморохи и гудцы с бубнами, сопелями, дудками и струнными гудками: начиналось, по выражению современника, ногам скакание, хребтам вихляние. Женщины и девицы плясали, прихлопывая в ладоши, и пели песни, относящиеся к этому празднику. По известию монаха, который считал эти забавы угождением бесам, в эту ночь происходило много соблазнительного в общении молодых людей обоих полов.

XX

Домашние обряды. Родины и крестины. Брак. Новоселье. Смерть. Погребение

Пиры и увеселения сопровождали семейные события. Рождение младенца ознаменовывалось всегда домашним торжеством. Зажиточные люди учреждали родинные столы, а крестьяне приготовляли особое пивцо и брали для этого разрешение у начальства. Родильницы получали от гостей подарки, обыкновенно деньгами; это соблюдалось и у знатных, но только как исполнение обычаев: родильнице в боярском доме давали по золотому, хотя такая сумма ничего не значила для тех, кому ее дарили. Русские спешили крестить; и чаще всего крещение совершалось в восьмой день после рождения, но иногда в сороковой, так как эти числа напоминали в младенческой жизни Иисуса Христа события Обрезания и Сретения; имя нарекали чаще всего случайно, по названию святого, память которого отмечалась в день крещения. Крещение происходило у всех сословий в церквах и допускалось в домах только в крайнем случае, по болезни новорожденного, да и тогда соблюдалось, чтобы обряд происходил непременно не в той комнате, где дитя родилось. Исстари, как показывают это вопросы и ответы Кирика, комната, где родился младенец, несколько дней считалась оскверненной. Выбор восприемников падал чаще всего на духовного отца или родственника. При крещении на младенца надевали крест медный, серебряный или золотой, который оставался на нем на всю жизнь как символ его принадлежности к христианскому обществу. Восприемнику священник возлагал на шею белый платок и связывал его обоими концами; а по окончании обряда платок этот снимался и оставался в церкви. После обряда в тот же день учреждался крестинный стол, и при этом кроме гостей кормили и нищих. Царь в день крещения своего дитяти делал торжественный стол для патриарха, духовных властей и светских сановников; по окончании обеда духовные благословляли новорожденного, а прочие гости подносили ему дары. В царском быту это был единственный раз, когда царское дитя показывали до совершеннолетия; с тех пор оно оставалось на долгое время погребенным в глубине постельных хором. Крещение царского младенца не ограничивалось одним обычным крестинным столом. По городам и монастырям ездили жильцы с грамотами, возвещающими о рождении царского детища, и все монастыри спешили везти новорожденному подарки; тем, которые мало давали, замечалось, что они мало желают добра царским детям. В свою очередь, однако, по случаю рождения дитяти царь прощал виновных и оказывал различные милости.

Духовное рождение считалось значительнее телесного, и оттого день рождения оставался незаметным, а день ангела, или именины, во всю жизнь праздновался ежегодно теми, кому позволяло состояние. С утра именинник или именинница рассылали гостям именинные пироги; знатность лица, которому посылались пироги, измерялась величиной посылаемого пирога. Гости, по приглашению, сходились на именинный стол и приносили именинникам подарки; духовные благословляли именинников образами, а светские подносили материи, кубки или деньги. В царском быту царь в день своих именин по выходе из храма от обедни раздавал из своих рук именинные пироги; то же делала царица у себя на свои именины. Совершеннолетние царевичи сами за себя раздавали пироги, а в день именин царевны или малолетнего царевича раздавал их за именинников царь; но все-таки почиталось необходимым, чтобы от именинника были розданы пироги. Если боярин или окольничий был именинник, то являлся с пирогами к царю; царь принимал пирог и спрашивал именинника о здоровье, потом именинник представлялся царице и также подносил ей пироги. С другой стороны царю, как и частным лицам, на именины подносили подарки, и эти подарки, как и подносимые царю и в других случаях, уже обратились в закон. Все торговые люди непременно должны были поднести царю подарки, которые отсылались на казенный двор и с казенного двора продавались; нередко случалось, что купец покупал на казенном дворе ту самую вещь, которую когда-то подарил царю, и теперь подносил ее государю во второй раз. За именинными столами приглашенные гости пели многолетие, а после стола именинник, со своей стороны, иногда отдаривал гостей: по крайней мере так водилось у царей.

Несмотря на предпочтение духовного рождения плотскому, у русских долго было в обычае, кроме христианского имени, иметь еще прозвище или некрестное имя; обычай этот водился в удельные времена между князьями, которые, кроме крещеного имени, всегда имели еще княжье старославянское и больше были известны под последним. В XVI и XVII веках мы встречаем множество имен или прозвищ, которые существовали вместе с крещеным именем и употреблялись чаще последнего, так что и в деловых бумагах назывался человек не христианским своим именем, а прозвищем: например, Первый, Смирный, Девятый, Злодей, Козел, Паук, Русин, Злоба, Шестак, Неупокой, Нехорошко, Беляница, Дунай, Май, Поспелко, Роспута, Мясоед, Кобяк. Даже священники носили такие имена. Иногда было три имени: прозвище и два крещеных имени – одно явное, другое тайное, известное только тому, кто его носил, духовнику да самым близким. Это делалось по верованию, что лихие люди, зная имя человека, могут делать ему вред чародейственными способами и вообще иногда легко сглазить человека. Поэтому в глазах людей прикрывались чуждым именем, скрывая настоящее. Случалось, что человека, которого все знакомые знали под именем Дмитрия, после кончины, на погребении, духовные поминали Федотом; и только тогда открывалось, что он был Федот, а не Дмитрий. Случалось, что крещеное имя переменялось на другое по воле царя; например, девицу Марию Хлопову, взятую в царский двор в 1623 году с намерением быть ей невестой государя, переименовали в Анастасию; но когда государь раздумал и не захотел взять ее себе женой, тогда она опять стала Мария. Другие, особенно беглые, самопроизвольно изменяли свои имена, прозвища и оставались навсегда с новыми и так были записываемы. Нередко цари давали почетные прозвища людям, и эти прозвища оставались навсегда и потом переходили в фамильные прозвания; например, в 1564 году одного мордвина царь нарек Дружиною. Прозвища классические, столь обыкновенные впоследствии в семинариях, были в употреблении еще в XVII веке, ибо в 1635 году встречается фамилия Нероновых.