Падение царского режима. Том 1 - Павел Щёголев

Председатель. – А когда министром стал Столыпин?

Климович. – Столыпин совершенно игнорировал нас. Департамент полиции был обречен с одной стороны на невозможность внести корректив в свою деятельность, а потом этот мощный аппарат, петроградский департамент полиции, для своей собственной информации, был лишен возможности получать сведения от охранного отделения, ибо Герасимов ничего не сообщал.

Председатель. – В каких отношениях был Герасимов со Спиридовичем?

Климович. – Вероятно в безразличных, не могу сказать, я не знаю. Во всяком случае не в плохих, в приличных, ни в особенно теплых, ни в холодных.

Председатель. – Ведь они служили одновременно: Герасимов начальником охранного отделения, а Спиридович начальником дворцовой охраны.

Климович. – Герасимов представлял такую мощную фигуру в то время, что Спиридович с ним считался.

Иванов. – Я просил бы опять возвратиться снова к вопросу, который я поднял. Вы вступили в должность непосредственно за Белецким и тут, столкнувшись с положением финансовым, с кредитами, пришли к заключению, что дело пришло в расстройство. Очевидно вы просматривали денежные дела; не производило ли впечатление на вас, что там были произведены неправильные расходы?

Климович. – Рассматривать подробно не приходилось; мне не была поручена критика действий моих предшественников. Но, конечно, ознакомиться с этим я должен был. Я не был непосредственно после Белецкого; я был после Молова. Белецкий был ведь товарищем министра. Был сначала Молов,[*] затем Кафафов исполнял эту должность и, наконец, я. Мне Хвостов сказал, что он не будет назначать товарища министра, ибо государь сказал, что он не желает, чтобы было всесильное политическое министерство, что поэтому он и оставляет департамент полиции в своем ведении и меня приглашает в качестве директора департамента полиции. Но так как мне нужно было дать право присутствовать в комиссии Государственной Думы, Государственного Совета и Совета Министров, то мне были даны права товарища министра с этой целью. Когда Штюрмер вступил, тогда он нашел[*] возможным и нужным пригласить директора департамента полиции в товарищи министра и хотя юридически от меня это право не было отнято, но фактически из расписки[*] и из кредитного дела я был исключен. Я был директором на правах товарища министра фактически недолгое время: недели три, может быть месяц. Я должен сказать, что, когда мне пришлось доложить о финансовой части департамента полиции, то он начал[*] с таких слов: «Если мы пойдем так, то у нас не хватит 600.000 рублей для того, чтобы свести бюджет». Я спросил: «Почему?…»

Председатель. – Хотя это было в начале года, в марте месяце?

Климович. – Да, но уже видно было… Два месяца, если помножить на шесть, давали дефицит в 600.000 рублей. – Я спросил: «Почему?» – Да, – говорит, – причины есть разумные: во-первых, у нас есть заграничные агенты, – там, где мы платили франк, платим рубль; потом около ста человек служащих департамента полиции, привлеченных на военную службу, приходится их заменять и оплачивать из этого кредита; наконец, расходы на некоторые предметы тоже возросли чуть ли не втрое, карандаш стоил 5 коп., теперь – 10 коп., машинки, разные другие предметы…» Из всего этого и составился дефицит. Он состоит в следующем: 150.000 рублей содержания всевозможным членам Совета Министров, сверхштатным чинам, потом была широкая выдача на разные расходы, на расходы «известные» по ордерам товарищей министров, «разные» без указаний на что. Я на это сказал так: «Вперед расходов без указания на что – не будет, выдача денег на разные секретные нужды по возможности будет сокращена». В сущности все это и было сокращено и, в конце концов, я добился того, что, когда я оставлял департамент полиции, то дефицит образовался не в 600.000 рублей, несмотря на то, что дороговизна возросла, а только в 400.000 рублей: 200.000 рублей удалось сохранить.

Председатель. – При вас был издан так называемый Кафафовский циркуляр?

Климович. – Нет… Кажется нет. Да, я помню, в начале моего поступления был запрос о нем: так что несколько раньше.

Председатель. – Как обстоял вопрос об освобождении от воинской повинности агентов охраны? Этот вопрос не возбуждался в недрах департамента полиции?

Климович. – По существу, он возбуждался. Был такой циркуляр; он был когда-то похищен, из-за него я и имел укор.

Председатель. – Какой циркуляр?

Климович. – Собственно не циркуляр, а письмо, касающееся вопроса об освобождении агентов от воинской повинности.

Председатель. – Письмо ваше кому?

Климович. – На имя начальника жандармского управления, дабы он сообщил имена и фамилии агентов, для освобождения от воинской повинности. Этот вопрос находился в стадии обсуждения и было послано отбойное письмо, что подобного распоряжения не будет. Переговорил вскользь с военными властями, конечно, всех освобождать нечего, но некоторых, может быть, было бы желательно. Военные власти, однако, отнеслись как-то сухо к этому. Мы решили не воевать из-за этого и этот вопрос отменить.

III.

Допрос А.Д. Протопопова

21 марта 1917 г.

Содержание: Отношение к Государственной Думе. Поездка заграницу, деятельность около события конца февраля 1917 г. Обстоятельства назначения Протопопова министром внутренних дел. Первая встреча с государем в присутствии Алексеева. Травля Протопопова в связи с его предположением издавать газету. Посещение кружка Бадмаева. Первая встреча с Распутиным. Продовольственная разруха. Фактическое назначение Протопопова министром внутренних дел. Была ли у него политическая программа? Его отношение к Государственной Думе, к ответственному министерству, к правым партиям, к Распутину. О 87 ст. основных законов. О переговорах с Вартбургом в Стокгольме. О доброте Николая II. Вопрос о расширении прав евреев. Протопопов о продовольственном деле, о прогрессивном движении, свободе религий. Жалобы на травлю. Субсидии Маркову 2-му и союзу руского[*] народа. О военно-промышленном комитете. О министерстве доверия. О контр-разведке и Манасевиче-Мануйлове. Сближение с Распутиным. Охрана Распутина. Курлов. События конца февраля. Действия по поводу надвигавшихся событий. О Стокгольском[*] совещании. Отношение к назначению и программе Штюрмера. Запросы губернаторам. Распоряжение об аресте рабочих групп. Пользование ст. 87. Переговоры об издании газеты. Разговоры с Распутиным. Адрес прогрессивного блока. Предполагавшийся роспуск Думы. Сведения полиции о нарастании движения. О Курлове, Бадмаеве, Распутине. Письмо Хабалова с запрещением совещания групп. Меры к поддержанию спокойствия. Конкретная картина свидания с Вартбургом. Влияние на Протопопова со стороны Распутина, Вырубовой и Андроникова. Смещение Степанова. Отношения Протопопова к делу убийства Распутина. Записка Орлова. Разговоры с Александрой Федоровной. Грузинский съезд. Просьбы Протопопова об увольнении. О принадлежности Вырубовой и Распутина к одному дружескому кружку. Посещение Царского Села. Доклады государыне и государю, совместные собеседования с приближенными. Государыня – истинно консервативный человек. Признание Протопопова, что он не разбирался в настроениях Государственной Думы. Главнейшие реформы, намеченные Протопоповым. Отношение к Штюрмеру. Назначение 16-ти членов в Государственный Совет. О причинах ухода Макарова. 50.000 р., полученные от директора Соединенного Банка. Бурдуков, Манус, Рубинштейн.

Председатель. – Александр Дмитриевич Протопопов, вы перед лицом Чрезвычайной Следственной Комиссии, которая учреждена актом временного правительства для рассмотрения и расследования преступных по должности деяний бывших должностных лиц: министров, главноуправляющих и прочих высших должностных лиц, как гражданского, так военного и морского ведомств. Несколько позже вы будете допрошены судебным следователем, представителем следственной власти. В настоящем заседании вы имеете дать объяснение комиссии, которая заменяет, вследствие этого указа, 1-й департамент Государственного Совета. Так что дача объяснений Комиссии является не только вашим правом, но и вашей обязанностью…

Протопопов. – Слушаюсь.

Председатель. …дабы Комиссия, выслушав ваше объяснение, имела суждение в дальнейшем о том, надлежит ли открыть предварительное следствие по поводу тех действий, которые вам могут быть инкриминируемы.

Протопопов. – Слушаюсь.