Заноза (СИ) - Хилинская Любовь Александровна

- Не одевайтесь, ложитесь на кресло, я вас посмотрю. А то там Шиловский копытом бьет. И второй молодой человек тоже. Переживают за вас, Валерия Игоревна.

Покраснев всем телом, я смущенно хмыкнула и снова принялась стягивать белье, а затем устраиваться на кресле для осмотра.

- Так, - изрек врач, заглянув в мои недра. – Ну, шить, на мой взгляд, уже поздновато, велик риск повредить плодный пузырь. Хотя, конечно, протоколы нам не запрещают этого делать, до двадцати шести недель можно, но у вас не так все критично, как сказали в женской консультации. Коротковата шейка, конечно, что есть, то есть, только, думаю, пессарием справимся. Плюс, полежите у нас, успокоитесь, ситуация ваша нервная устаканится. Лешку-то я таким не видел ни разу, переживает так, как за первую жену не переживал. Видно, что любит вас без меры.

Я лежала с раздвинутыми ногами, врач шурудил во мне рукой, ощупывая изнутри состояние моих недр, и отвечать в такой ситуации как-то не хотелось.

- Вставайте, голубушка, - пророкотал он. – Кстати, если что, меня Егор Михайлович зовут, я ваш лечащий врач.

В очередной раз натягивая трусы за ширмой, я слушала бубнеж доктора и акушерки, которой он давал наставления относительно меня, о том, что постельный режим, что пускать ко мне никого не велено, что никаких посещений и все в таком духе. Погодите! Как никаких посещений?!

- Егор Михайлович, а у меня через два дня свадьба, - пискнула я, усаживаясь на стул возле стола.

- И? – приподнял мужчина одну бровь. – Выездные регистрации у нас не проводятся в отделении. Уж договорится Шиловский как-нибудь с ЗАГСом.

- Не с ним свадьба, - покраснев, словно вареный рак, пробормотала я.

- Так, - поднялся доктор на ноги, шлепнув историю болезни на стол, - меня ваша Санта Барбара не интересует. У вас постельный режим, значит, вы лежите и не отсвечиваете. Если очень хочется замуж, то можете написать отказ и выписаться. Только учите, говорю вам как врачу, что младенцы, рожденные в двадцать две – двадцать три недели, очень редко выживают, Валерия Игоревна. А те, что выживают, редко бывают полностью здоровыми. Но решать вам, конечно. Я б на вашем месте пошел сейчас в палату, переоделся в принесенные женихом, - он подчеркнул это слово, - вещи и лежал как можно больше.

- Я вас услышала, - проговорила негромко, тоже поднимаясь. – Могу идти?

- Идите, - строго глянул на меня Егор Михайлович.

Выйдя из смотровой, завертела головой в разные стороны, но ни Гриши, ни Алексея не увидела. Не подрались ли они? Вдруг их в полицию за хулиганство забрали?

Телефон, сиротливо лежавший на моей подушке, радостно пиликнул входящим сообщением, я вцепилась в него и разблокировала экран.

«Никакой свадьбы с Плотниковым не будет, Валерия!» - гласило пришедшее смс.

Почувствовав глухое раздражение от командного тона, которой читался в словах, я кинула гаджет на кровать и фыркнула. Вот еще! Сама все решу!

Глава 34

Девочки в палате болтали по поводу преимуществ кесарева сечения перед естественными родами. Я вступать в полемику не хотела, увидев большой пакет со своими вещами на кровати, начала переодеваться. Как хорошо, что благоразумно собрала этот «тревожный чемоданчик», а то Гриша вряд ли бы сумел быстро сообразить, где и что лежит, и привезти мне в короткие сроки. А так, вот она, моя пижамка с белыми медвежатами, уютные резиновые тапки, носки полосатые, любимые, и кофта – хоть и тепло, но простудиться и заболеть не хотелось совершенно. Вообще, заметила, что очень привязываюсь к вещам и неохотно с ними расстаюсь. В детском доме нас сильно не баловали изобилием красивой одежды, и я привыкла ценить даже мелочи.

Варвара опять хрустела чем-то. Кажется, у этой женщины рот вообще не закрывался, она постоянно что-то жевала. Но при этом оставалась весьма хрупкой. Как только умудрилась тройню почти до тридцати двух недель доносить – уму непостижимо!

- Мне сто процентов будут делать кесарево, - вздохнула она. – Конечно, кому охота рубец на пузе, потом ни купальник не надеть нормальный, ни перед мужем пощеголять, но дети дороже. Пусть режут, лишь бы все хорошо было.

- Ой, да что купальник! – засмеялась сурмама, которую звали Эльвирой. – Я надеваю спокойно, сейчас разные модели есть, это раньше трусы-парашюты, да и шов делают совсем низко, хоть бикини надевай.

- А мне вообще все равно, как рожать, только бы с ребенком было все хорошо, - вздохнула потерявшая ребенка Лена. – Я ж своего малыша родила сама. Весь день к врачам ходила, они мне – это не схватки, это вы капусты переели, вот и болит живот. А ночью воды отошли, ну и все. Сейчас говорят, плацента низко, кесарить будут. Я на все согласна. Женечка такой маленький родился, как куколка. Я к нему в реанимацию пришла, он там лежит, весь в проводах, на голове шапочка, памперс огромный, чуть не больше него, хотя кило триста родился. За все время в больнице наел до трех килограммов, а легкие так и не справились у него.

По щеке у нее слеза покатилась. Бедная женщина! Не представляю, как это – потерять ребенка, которого ждала много лет.

Расположившись на кровати поудобнее, ладонью нащупала место, где больше всего ощущала шевеления и замерла, наслаждаясь этими признаками жизни в животе. Как это удивительно, что из двух маленьких клеточек получается целый организм!

- Ой, девочки, что делается! – ахнула Варвара, вытащив огрызок изо рта и перегнувшись через подоконник, насколько это было возможно с огромным животом. – Вот же идиоты какие! Разве можно так девчонок нервировать! Интересно, это чей-то муж с любовником отцовство оспаривают, или что? Наверное, к кому-то из родивших пришли. Ой, блин, жесть!

- А что там? – отложила телефон другая соседка, встала и заинтересованно взглянула в окно.

Я открыла мессенджер. Странно, но ни от Гриши, ни от Леши сообщений и звонков не было.

Девчонки устроились втроем у окна, сдвинув жалюзи полностью к краю, и переговаривались, изредка даже вскрикивая.

- Господи, да почему никто полицию не вызовет? – возмущенно фыркнула Эльвира. – Сейчас я наберу им! Они ж тут поубивают друг друга!

- А что там, драка? – полюбопытствовала я, и вдруг с ужасом поняла, кто это может там выяснять отношения с помощью кулаков. Вряд ли другие мужчины явятся сюда с целью набить друг другу морды.

Подскочив, словно ужаленная, я бросилась к окну, и поняла, что оказалась права в своих предположениях – Гриша и Алексей мутузили друг друга в кустах, уже изрядно извалявшись в грязи, наставив синяков и поразбивав носы. Господи, я думала, они ушли уже давно!

Не подумав даже о телефоне, как была, выскочила из палаты и помчалась вниз по лестнице. Охранник дернулся задержать меня, но я выдернула руку и толкнула распахнувшуюся передо мной дверь, вылетая на крыльцо. Где ж эти ослы безрогие?

Они оказались в кустах, где и до этого выясняли отношения. Алексей лежал на спине, а Гриша навис над ним, держа за одежду и ударяя несколько раз кулаком в окровавленное лицо. Но и Шиловский не остался в долгу, он каким-то хитрым образом вывернулся, уронив тяжеловесного Плотникова, и вскоре сначала пнул, а затем принялся орудовать кулаками, словно заправский боксер, попадая и по груди, и по лицу парню.

Вскрикнув, я бросилась к ним, схватила Алексея за плечи и попыталась оттащить его, крича что-то, сама уже не осознавая, что.

Кто-то из мужчин толкнул меня. Неловко завалившись на спину, я хотела встать, но внезапно ощутила, как живот свело схваткой.

- Ой! – чувствуя нарастающую панику, тоненько воскликнула я, откидываясь назад.

От страха за ребенка сердцебиение мое ускорилось в разы, в голове зашумело, в глазах начало стремительно темнеть. Какой-то словно вакуум образовался вокруг, я видела ярко-голубое небо над головой, слышала гул, но не могла разобрать ни слова, а потом и это все исчезло…

******