Метаморфозы вампиров - Колин Уилсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А, отходя уже, ругнул себя за неумение устоять перед соблазном. Тем не менее, эпизод еще раз заставил задуматься над проблемой вампиризма. Как ни абсурдно, но люди в большинстве, похоже, предпочитают давать, а брать как-то стесняются.
Местный поезд прибыл в Форт Ливенуорт через полчаса. Платформа была в какой-то сотне ярдов от тюремной стены. Сорокафутовую стену старого исправительного учреждения оставили специально как исторический памятник, а заодно и напоминание заключеннным о том, как все переменилось. Сторожевые вышки пустовали — электронная сигнализация сделала охрану необязательной.
Любопытно было уяснить, какое ощущение вызывает тюрьма теперь. По дороге в Форт Ливенуорт Карлсен развлекался изучением ауры у отдельных пассажиров. На экспрессе он открыл для себя новый прием. Первым делом он выбирал тех, у кого голова находится на более темном фоне: из-за света не было видно жизненной ауры. Затем, вместо того, чтобы вызывать рецептивность у себя, он вглядывался в голову наблюдаемого и фокусировал силы концентрации, словно пуская стрелу из лука. Результат — магнетическое влечение, мгновенное и мощное, словно кто-то пытается тебя притянуть. Одновременно жизненное поле другого человека, различимое как еле заметная дымка, словно насыщалось интенсивностью, притягивая к себе, как луна влечет прилив. Если всматриваться слишком долго, человеку становилось неуютно (одна пара даже обернулась). Так вот, во время этой взаимной близости начинали вроде угадываться мысли наблюдаемых — все равно, что подслушивать разговор.
Сама тюрьма разочаровывала. Смутное предчувствие, возникшее было при виде стены, исчезло уже на главном входе. Здания, построенные в середине двадцать первого века из желтого, зеленого и сиреневого кирпича, смотрелись, как какая-нибудь школа или пристройка супермаркета; сходство лишь усиливалось за счет деревьев, газонов и ярких цветочных клумб. В тридцатиградусную жару заключенных снаружи почти не было. Не различались и жизненные ауры из-за яркого света. Хотя, и при всем при этом чувствовалось, что интенсивность у них гораздо слабее, чем у пассажиров на поезде — возможно, сказывается непосредственно лишение свободы.
На полпути к главному корпусу с ним поздоровался молодой темнокожий в синей рубахе навыпуск и слаксах. Чарльз Телфорд, новый начальник тюрьмы. — Привет, Ричард. Молодец, что приехал. Поговорить надо.
— Здорово, Чарли. Пойдем, что ли, кофе попьем?
Телфорд поступил сюда по назначению, и Карлсен поначалу не исключал проблем. Но за первые три месяца в Ливенуорте новый начальник — кстати, компетентный — уже снискал себе авторитет. Сейчас, когда шли по лужайке, было ясно, почему: от Телфорда веяло естественной, но сдержанной внутренней силой.
— Что там за проблема? — подал голос Карлсен.
— Стегнер. Комиссия по досрочке хочет перевести его в Роузмид.
— Они что, сдурели?
— Мягко сказано. Решение глупое и опасное. Роузмид представлял собой экспериментальную тюрьму в Калифорнии. Судя по отзывам, не тюрьма, а курорт. — А если сбежит и еще кого-нибудь кончит?
— Говорят, невозможно: подкожный код, гормональные препараты…
В лифте они поднялись на верхний этаж в кафе, вход куда — только тюремному персоналу и заключенным, удостоенным особых привилегий. В этот утренний час здесь было почти пусто. Взяв кофе, они устроились за столиком у окна.
— Если ты хочешь, — продолжил разговор Карлсен, — на комиссию схожу я и опротестую перевод.
— Ты? Было бы здорово.
— Но зачем им вообще эта дурость?
— У губернатора осенью перевыборы, и все эти дебаты насчет Стегнера путают ему карты. Энди Стегнер, известный как «Упырь», приговорен был к ста двадцати годам за убийство в Канзасе двоих пожилых женщин. Случай получил огласку на всю страну: убийца еще и пил кровь своих жертв. А недавно выявился факт: полицейский из Канзас Сити, внук одной из жертв, некоторые улики сфабриковал. Стегнер пытался повеситься и спасли его лишь искусственным дыханием. Так что теперь по стране шла кампания за пересмотр решения суда.
— Так ведь Стегнера если и перевести в Роузмид, проблема все равно не решится.
Телфорд скорчил гримасу.
— Глядишь, отойдет на задний план, избиратели и забудут.
В дверях показался человек, смутно знакомый. Пока он рассчитывался за кофе, Карлсен вспомнил, кто именно.
— Вон там Джон Хорват. Что он здесь делает?
— По-моему, член досрочки, — ответил Телфорд, оглянувшись незаметно через плечо.
— Он за перевод?
— Не знаю. Я сам только утром услышал.
Хорват тронулся в их сторону. Заметив, что ему машут из-за столика, невольно нахмурился — что, мол, за фамильярность. Бляшки очков без оправы на клювастом носу придавали ему сходство с нахохленным грифом. Но тут, вглядевшись пристально, он узнал Карлсена.
— А-а, доктор Карлсен! Какими нынче судьбами?
— Я здесь консультант по психиатрии.
— Позволите присесть? — не дожидаясь приглашения, он занял место за их столиком. — Поздравляю вас насчет Ханако Сузуки. Ее брат говорит, ее теперь просто не узнать.
— Спасибо. Вы уже знакомы с начальником, Чарльзом Телфордом?
— Нет пока. Рад, очень рад. (А у самого при виде рубахи навыпуск в глазах мелькнуло строптивое неодобрение).
— Доктор Хорват написал блестящую книгу о сексуальных преступниках, — уважительно сказал Карлсен. Аура Хорвата отразила его довольство. — Что ж, комплиментом на комплимент. Прочел я вашу «Рефлективность» — замечательная вещь. Надо бы многое обсудить.
Карлсен попросту заинтриговался: аура Хорвата источала в основном благодушие, но вместе с тем, словно прожилками пронизывалась агрессивностью и недоверием. Была она также плотной и компактной, выдавая жесткий самоконтроль.
— Благодарю. Мы тут беседуем насчет Энди Стегнера. С вашим интересом к вампиризму вы уж, наверное, знаете о нем все досконально?
— Да, уж я его поизуча-ал. Случай интереснейший.
— Чем именно? — поинтересовался Телфорд.
— У него, в отличие от большинства сексуальных преступников, ольфакторная область нормальная.
— Доктор Хорват обнаружил, — пояснил Карлсен, — что у сексуальных преступников обонятельная область шире, чем у других людей. — Тогда, видимо, вы за то, чтобы его перевели в Роузмид, — вслух рассудил Телфорд.
— В целом, думаю, разницы здесь нет. В Роузмиде, я слышал, безопасность работает безукоризненно.
— С тем лишь исключением, — уточнил Карлсен, — что все это находится посредине Лос-Анджелеса. Если Стегнер сбежит, поймать его будет гораздо труднее.