Смерть на мосту - Тэйлор Адамс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ее рисунки». Сердце Лены сжалось от ярости.
Но все равно это было нелогично и неубедительно. Самый главный вопрос:
– Тогда как она умерла?
– Я уже сказал. Она прыгнула…
– Рай, это чушь собачья. Моя сестра даже разговаривать с тобой не стала бы. И, черт побери, она точно не была твоей девушкой!
– Лена, я это докажу.
– Правда? Было бы прекрасно.
– Я могу это доказать, – он повертел запястьями в наручниках и запустил пальцы в задний карман брюк.
– Докажу прямо сейчас. Покажу нашу совместную фотографию на Черном озере, куда мы с ней ездили на рыбалку за день до…
– Я должна поверить в то, что ты носишь в бумажнике фотографию мертвой девушки?
– Это все, что у меня от нее осталось.
У него задрожал голос – похоже было, что у него разбито сердце. Лучший образец актерского мастерства за весь день. Лена замерла на месте. А что, если он говорит правду? Вдруг он на самом деле один из Отвратительных Парней Кэмбри, которыми ее сестра пользовалась, а потом бросала?
Немыслимо. Лена не могла с этим смириться.
Полицейский в наручниках все еще пытался из кармана достать фотографию. Ему было неудобно делать это пальцами у себя за спиной, но в конце концов с сухим хлопком бумажник упал на бетон.
Райсевик снова посмотрел на нее. Почти виновато.
– Я ее любил.
«Я ее любил».
У нее скрутило живот. К горлу подступила тошнота.
– Лена, у нас с тобой разное горе. Но ты должна знать: я тоже ее потерял, – Райсевик сглотнул. – И мне жаль, что я тебе врал, не рассказал раньше про наши отношения…
«Я любил ее, – его слова крутились у нее в голове, отдаваясь жутким эхом. – Зачем мне врать?»
Бумажник лежал на дорожном покрытии у его ног. Совсем рядом. Вон там. Может, потянуться за ним? Лена заставила себя этого не делать, решив, что это точно еще одна подлая уловка. Райсевик воспользуется моментом. Она отвлечется на бумажник, а он выбьет «Беретту» из рук, врежет ей по голове ботинком…
– Два шага назад, – приказала она. – Мне надо наклониться.
Он подчинился.
Лена не сводила «Беретту» с полицейского, ее палец так и оставался на спусковом крючке. Она быстро нагнулась и подхватила бумажник. Опасность миновала; Райсевик на нее не набросился. Одной рукой она раскрыла бумажник. Вылетела дисконтная карта какого-то кафе, где продают тако. Несколько квитанций и чеков.
Он наблюдал за ней.
– В последнем отделении. Самая последняя фотография.
Но теперь появилась другая проблема. В плотно набитом бумажнике Лена не могла просмотреть все фотографии одной рукой. Нельзя было сводить «Беретту» с Райсевика. Это даже не обсуждалось. Она не могла ослабить бдительность.
И не станет.
«Зачем мне врать?» – снова отозвалось у нее эхом в сознании.
В голову Лене Нгуен ударили две мысли – словно одинаковые раскаты грома внутри черепной коробки. Первая: за последние полминуты расстановка изменилась. Теперь Райсевик стоял слева от нее в пяти шагах. Он постепенно и осторожно уходил вбок с той самой секунды, как уронил бумажник на дорогу. Это не было случайно. Совсем нет. Он действовал преднамеренно и обдуманно, как во время шахматной игры. Он отступал от нее, словно ожидал удара молнии.
Вторая: на вопрос Райсевика наконец появился ответ. От него у Лены по спине пробежал холодок.
«Он пытается меня отвлечь».
Теперь она стояла спиной к припаркованному грузовику, на котором было написано: «УКУС ЗМЕИ». Пришлось повернуться, потому что Райсевик ввел небольшую перестановку. «Он отвлекает мое внимание!» Теперь она не видела кабину с затененными стеклами и не смела повернуться, потому что тогда, возможно, лишится единственного имеющегося у нее преимущества. «Он отвлекает мое внимание!» Он не должен узнать, что она все поняла: его рассказ про романтические отношения – это хитрость и отвлекающий манер. И еще в эти минуты она чувствовала, как по шее сзади бегут мурашки, она поняла: на нее навели прицел.
«Он, черт побери, пытается меня отвлечь».
Глядя на Райсевика, Лена задержала дыхание. Казалось, воздух распирал ей грудь, пытаясь вырваться наружу. Она держала бумажник в левой руке, «Беретту» – в правой. Она боялась выдохнуть. Боялась пошевелиться.
«Он отвлекает меня, чтобы его приятель в грузовике мог меня пристрелить».
Глава 14
История Кэмбри
– Помогите!
Кэмбри не знает, слышал ли ее незнакомец в грузовике. Теперь она почти у кабины, сердце готово выпрыгнуть из груди.
За спиной Райсевик давит на тормоза.
На посыпанной песком и гравием дороге визжат шины, преследующий Кэмбри «Додж» резко остановился. Сирена продолжает завывать. Красно-синяя мигалка все еще отбрасывает вокруг дикие тени. Кэмбри знает, что у полицейского на пассажирском сиденье все еще лежит та жуткая винтовка. Здесь и сейчас он готов поднять ее и прицелиться ей в спину.
Она тянется к кабине, подпрыгивает на подножку, хватается рукой за серебристую ручку как раз под очередной вспышкой молнии, разрезающей небо на две части. Кэмбри подтягивается на ноющих руках, добирается до бокового окна и заглядывает внутрь. В кабине совсем темно. Хоть глаз выколи. Кэмбри водителя не видит. Она стучит по грязному стеклу.
– Помогите! Мне нужна помощь!
Она настойчиво стучит еще раз. Пытается не выглядеть угрожающей.
У нее за спиной слышится резкий металлический щелчок. Это Райсевик открыл дверцу и вылез наружу. Его ботинки опускаются на дорогу, слышатся быстрые шаги.
Черт с ним. Кэмбри стучит по стеклу кулаком.
– Кэмбри! – кричит полицейский. – Прекрати…
Несмотря на то, что из машины он вышел, его голос звучит приглушенно, но Кэмбри знает почему.
«Он склонился внутрь за винтовкой».
Времени не остается, она нажимает ручку на дверце. Не заперто! Она открывает дверцу и чуть не падает с закругленной подножки. Удержать равновесие ей удается.
Внутри непроглядная темень. Водителя так и нет.
– Эй?
Ответа нет. Из-за полицейской мигалки она толком не может вглядеться во тьму. Но она знает, что не может здесь оставаться, не может висеть на боку кабины, иначе Райсевик пристрелит ее из винтовки, которую он уже почти точно достал из машины и прямо в эту секунду на нее прицеливает.
Кэмбри ныряет внутрь.
В кабине жарко и душно. Она нащупывает ладонями обтянутое кожей кресло, липкое от влаги. Запах как в раздевалке бассейна – пахнет потом и старыми носками и чем-то еще, одновременно сладковатым и протухшим, возможно гнилью, которую она не может распознать. Запах органический, тяжелый, животный. Кэмбри моргает, трет глаза, судорожно хватает ртом воздух.
Да, кабина пуста. Водителя нет. И слишком темно,
