Искусство обольщения обнаженного оборотня - Молли Харпер

Я парировала его удар:

– Мой отец был убит выстрелом в голову какими-то исследователями, которые думали, что он собирается их съесть.

Ник поджал губы.

– Так ты моя соперница.

Вот чёрт! Если я сказала А, значит, нужно сказать и Б. Вероятно, он в любом случае всё узнал бы. Мама, возможно, поведала бы ему мой секрет за чашкой чая с пирогом. Я глубоко вдохнула и рассказала ему историю о том, как другая стая пришла в долину и попыталась захватить её, когда мне было шестнадцать или около того,.

На тот момент Купер был альфой около года. Я думаю, что тогда не понимала, насколько он молод. Он был моим старшим братом и всегда казался мне таким взрослым. Но он был почти ребёнком, и не только заботился обо мне или маме, но и руководил стаей. Оглядываясь назад, я испытываю что-то вроде стыда за то, что не видела, в каком сильнейшем напряжении он находился. Но я была молодой и, в общем, глупой.

– Как-то поздней ночью эта стая появилась и вытащила меня из постели на улицу, – объяснила я. – Их альфа, огромный парень по имени Джонас, держал меня за шею и сказал Куперу, что свернёт её, как цыплячью, если мы просто не передадим ему долину и не исчезнем.

– Как Роанок [80]?

Я искоса взглянула на него.

– Колониальная Виргиния… всё сообщество будто растворилось в воздухе. Это как первая неразгаданная тайна Нового Света. – Он поднял руки, когда я перевернула омлет на его тарелку. – Ладно, расскажу тебе позже.

Я закатила глаза.

– В любом случае, очевидно, эти психи-отморозки доохотились на своих землях до такой степени, что там ничего не осталось, а долина известна тем, что является особенно лакомым кусочком в сообществе оборотней.

Он нахмурился, пока жевал.

– Полагаю, это было опрометчиво со стороны тех оборотней.

– Иногда территория – это всё, что у нас есть. И ты просто не поступаешь так. Оборотни генетически запрограммированы защищать свои земли, находиться рядом с ними. И отрывать нас от земли жестоко. В мозгу волка изначально прописано защищать определённый участок земли, охотиться и жить там. И наша стая именно этим и занималась почти тысячу лет. Поэтому, если бы им удалось резко выбить эту землю из-под нас, только представь, как бы наш мозг сопротивлялся такому положению вещей каждую секунду каждого дня. Это было бы пыткой. Но самым плохим было вот что: если бы они пришли к нам и спросили, могут ли остаться тут, я знаю, Купер позволил бы им. Чёрт, он ведь предложил им место, даже когда они угрожали нам. Он просто такой парень. Лучше меня, добрее.

– Брось, ты не настолько плохая.

Я прижала руку к сердцу.

– Спасибо за похвалу. Это так трогательно.

– Я знаю, что ты восхитительная, – сказал он.

– Благодарю. Возвращаюсь к своей истории. Так вот, Джонас трясёт меня за шею так сильно, что я на самом деле чувствую, как мой мозг подпрыгивает в черепе. И просто готова обделаться со смеху, поскольку знаю, что в любую минуту мой брат способен порвать этого парня, как Тузик грелку. Я почти ощущала вкус борьбы, и бой предстоял чудесный. Я была так погружена в это предвкушение, что мне потребовалась минута, чтобы понять – Купер просто стоит и не двигается. Он застыл на месте. Мне даже не пришло в голову, что он не будет точно знать, как поступить. Я имею в виду, насколько же это глупо?

– Каждый боготворит своих старших братьев, – сказал он, пожав плечами и перекинув мои волосы через с груди на спину. – И что произошло?

– Я врезала Джонасу по яйцам и назвала его уродом.

Он фыркнул.

– Ну естественно.

Теперь пожала плечами я.

– Я полагала, это приведёт Купера в чувство и вовлечёт в бой. И знаешь, Джонас разозлился. Он обратился быстрее, чем можно было глазом моргнуть, и кинулся мне прямо на горло. – Я провела пальцами по тонким белым линиям, оставленными его когтями. – Я подумала: «Ну, давай же. Если Купер не собирается выполнять свою работу, её сделаю я!». Но земля не была бы землёй, если бы Купер не обратился и не оттолкнул меня в сторону. Я попыталась обойти вокруг и добраться до Джонаса, но Купер не позволил. Когда наконец-то наступила моя очередь броситься на Джонаса, я слишком рано прыгнула, и ублюдок прижал меня. Я почувствовала бы себя кретинкой, если бы его зубы не клацали у моего горла. А так была слишком занята паникёрством.

Я сжала пальцами скатерть и опустила глаза. Это та часть истории, которую я ненавидела. Та, о которой я никогда не разговаривала ни с кем, кроме мамы и Купера.

– Продолжай, Мэгги, пожалуйста.

– Купер сбил его с меня. И он… ээ… он убил его. Ты знаешь, что говорят об отсечении змеиной головы? Ну так вот, это просто сильно злит остальных змей. Вражеская стая окружила Купера. Они собирались разорвать его на части, но он справился со всеми. Убил их всех. Он не позволил никому из нас приблизиться к схватке. Разве что я убила одного негодяя, пытавшегося наброситься на Купера со спины. Убила, даже не задумываясь.

Ник молчал, накалывая остатки омлета на вилку.

– Это беспокоит тебя?

– О, чёрт, нет! – воскликнула я с ложной, преувеличенной радостью. – Я просто счастлива, что забрала чью-то жизнь, что ответственна за то, что уничтожила волка, когда нас осталось так мало. Мама вспоминает об этом каждый год в День благодарения, чтобы вся семья могла оживить в памяти произошедшее тогда.

– Я рад, что ты так серьёзно к этому относишься, – с невозмутимым видом сказал Ник.

– У Купера из-за этого был тяжёлый период в жизни. Ему снились кошмары. Он похудел, перестал бегать со стаей. Не хотел находиться рядом с кем-то из нас. Очень долгое время он не мог заставить себя дотронуться до матери, даже чтобы обнять её. Он сказал, что боится того, кем является, и того, что скрывается внутри него и позволило ему в тот день убить столько людей, даже если это и было сделано для защиты стаи. Если бы я что-то знала об этом тогда, то, вероятно, поняла бы, что у него просто посттравматический стресс или нечто подобное. Но думала, что он просто излишне всё драматизирует. Все пытались поговорить с ним, сказать, как мы гордимся им, как бы гордился им отец. Но ничего не помогло. Он просто ушёл в себя. Стая страдала. Это походило на массовую депрессию. Никто не хотел бегать или охотиться. Без лидера мы были более уязвимы, чем когда-либо. Я боялась, и мне было больно… и тяжело было тоже через это пройти.

Тогда было много, гм, нападок.

– Представляю, – сухо сказал Ник.

– Когда Купер упоминал ту ночь, то говорил так, будто совершил что-то непростительное. И это означало, что сделанное мной тоже непростительно. Я рассчитывала на него, считая его всем на свете… братом, отцом, и полагала, что он должен прекратить терзаться, поэтому… ну, само собой разумеется, я разозлилась. Я имею в виду, почему он думал только о себе, такой страдающий и эгоистичный, когда мы нуждались в нём? Он был альфой. Нёс за нас ответственность, а теперь просто отвергал её. Я бы не стала так бездарно разбазаривать своё предназначение. Я очень хорошо это знала. И это маленькое семя обиды начало расти и пустило корни. Купер решил, что нам будет лучше без него, и перебрался в Гранди. Это свело меня с ума. В течение многих лет я продолжала надеяться, что боль утихнет, хотя бы немного, но она, казалось, только усиливалась. Мой кузен Эли «неохотно» перенял должность лидера стаи. Он был чем-то вроде родственной души. Всегда говорил, что держит место Купера, пока тот не вернётся. И меня это тоже начало возмущать. Без Купера я была самой сильной в стае. Самой быстрой. И, за исключением Эли, вероятно, и самой умной… хотя это ещё слабо сказано. Опомнившись, я вообще не видела причин, почему Эли должен держать место Купера. Я думала, что на тот момент сама готова занять этот пост. А почему бы и нет? Раз он не хотел быть альфой, то почему ею не должна быть я?