Федька-Зуек — Пират Ее Величества - Т. Креве оф Барнстейпл

Фрэнсис аж пылал от нетерпения, как в горячке. И вот в конце 1564 года из Плимута вышла новая экспедиция за невольниками: три небольших корабля, снаряженных с помощью известных лондонских торговых домов, во главе с опытным хоукинзовским капитаном мистером Джоном Ловеллом. Дрейк шел вторым помощником капитана на одном из судов.

Вот флотилия миновала обе цепи островов Зеленого Мыса, оставила позади благодатную полосу пассатов и круто свернула на зюйд-вест-тен-вест, к гвинейским берегам. И вскоре встретила португальскую каравеллу, явно с полным грузом чернокожих. Собрался военный совет англичан.

— Ну что, господа? Может быть, поможем португашкам? Освободим их от хлопот и тяжких трудов по перевозке негров через океан, кормежке их и последующей продаже? А также спасем их от ссор и драк, связанных с дележкой барыша. А то известно же: народ южный, горячий, могут и до поножовщины дойти! — с кривой усмешкой предложил флагман экспедиции.

Предложение было принято единогласно.

— Эх! Вот бы они сопротивлялись! — вслух предвкушал мой герой. — Это было бы мое первое сражение!

Увы, они не сопротивлялись. Но все-таки… Все-таки ему доверили командовать одной из двух абордажных групп… И он первым вспрыгнул на палубу каравеллы с пистолетом в одной руке и абордажной саблей — нарочно укороченной для боя на тесных палубах. Португальцы — бледные чернобородые мужики с серебряными серьгами в ушах — стали швырять к его ногам оружие и поднимать руки. А один, уже разоружившись, Держался за ванты и, когда Фрэнсис на него свирепо глянул, поспешно повернулся боком и втянул живот. Дрейк сперва не понял, зачем он так сделал, — но потом дошло. Здоровенный мужик вдвое его толще боялся что Дрейк его застрелит, и пытался укрыться хотя бы за веревочной решеткой вантов! Тьфу ты! Можно подумать, что это не дюжие мужики-работорговцы, а девицы из монастырского пансиона! Сражение не получалось…

Кроме сотни негров на борту португальца оказалось несколько кинталов воска и кривых слоновых бивней. Негров перегнали в трюмы флагмана англичан, а прочий груз оставили на борту португальской каравеллы, заперли команду в еще не проветренном после невольников вонючем трюме и послали Фрэнсиса с пятью матросами вести захваченное судно в кильватере флотилии. Он снова был как бы капитаном.

Сезон охоты на чернокожих был в разгаре, и суда Ловелла, медленно продвигаясь вдоль африканского побережья, заворачивавшего к востоку, встретили за короткое время еще четыре португальские каравеллы, битком набитые живым товаром и оттого не способные удирать.

Ловелл загрузил воском, слоновой костью и дешевым, грубым и мелким, западно-африканским перцем «кубеба» одно из захваченных судов, посадил на него четверых англичан, которых лихорадило, оставил им в помощь согласившихся на это четверых португальцев — и отправил домой, в Англию. Остальные команды оставил на каравеллах, забрав с каждой по три моряка на английские корабли и взамен выделив по три англичанина. Англичане были вооружены, португальцев же обыскали и отобрали даже перочинные ножи.

Но такой порядок продолжался два с половиною дня. Затем Ловеллу сообщили, что португальцы что-то замышляют — с одной из каравелл, что они ведут себя подозрительно — с другой, что опасаются мятежа — с третьей. Только Дрейк кое-как нашел общий язык с пленниками. Впрочем, у него ж на то было вдвое больше времени…

В итоге португальцев всех согнали в одну кучу — отдали им самую старую из каравелл, перегрузив негров с нее на остальные корабли флотилии, поделились с ними пресной водой и выделили бочонок пороху, предварительно его подмочив: пока не скроются за горизонтом, стрелять не смогут, а там уж не наша забота. И они отплыли на родину, а флотилия из шести судов поворотила назад: негры в трюмах мерли как мухи от скученности и сырости, и оставаться далее в этих водах означало терять верную выручку за уже захваченных невольников на проблематичную от еще непойманных.

Так в том рейсе Фрэнсис и не побывал в Гвинее. Но зато, и это, по его мнению, компенсировало эту незадачу с лихвой, — он самостоятельно вел судно! Был, можно сказать, капитаном — да не старушки «Нэнси», а океанской каравеллы!

Поймав зюйд-ост, экспедиция пошла к следующей своей цели — к Новому Свету!

Фрэнсис, если был свободен от вахты, все равно спозаранку торчал на палубе и слушал особенный, в океанском ритме, скрип снастей, шорох ветра и, особенно, океанское журчание теплой зеленой воды вдоль бортов. Он собирал залетающих с самого восхода на палубу летучих рыб (жареные в оливковом масле, они настолько вкусны, что, хотя их и множество и впрыгивают на палубу они буквально сами, Фрэнсис никогда их прежде не видывал: не было случая, чтобы их довезли до Англии, не слопав по дороге!), прослеживал мелькающие в волнах остроугольные плавники акул и прозрачные колпаки медуз…

Солнце, появившись по правому борту за кормой, быстро выкатывалось из-за горизонта и сразу же начинало жечь до волдырей. Приходилось натягивать холщовую рубашку и на голову повязывать платок. Платок у Фрэнсиса был бело-зеленый, цветов Ее Величества. Или, если угодно, — морская вода с гребнями «барашков». Ровный сильный ветер плотно надувал паруса. Лини скрипели в блоках. А ночами небо было как черный таз, издырявленный необычно крупными звездами. И думалось: «А что, если за нашим — второе, огненное, небо? А наше — всего-навсего занавес, сквозь дыры в котором видно настоящее…»

Фрэнсис думал. Делать, даже при неполной и наполовину ненадежной команде, было нечего. И он вспоминал все, что слышал от Дэйвида Таггарта и Джона Хоукинза о Новом Свете и о переходах через Атлантику… «Испанская Америка». «Не признаем особенных привилегий католиков в светских делах так же, как и в религиозных! В Священном Писании нечего не сказано о правах Испании на эти земли!» — говорили братья Хоукинзы, имея в виду, разумеется объявленную Филиппом Вторым монополию испанской короны на торговлю с Новым Светом, включая сюда земли, еще не покоренные Испанией и даже еще не открытые!

Чтобы обходить этот запрет, английские купцы с начала века стали обзаводиться родней в Испанских владениях. Для этого отправляли бедных родственников, каких-нибудь там троюродных племянников, которых не очень и жалко будет если что, на постоянное жительство в Кадикс или даже прямо в Америку. Но с началом Реформации эта лазейка тоже захлопнулась. И похоже, что навсегда. А жаль: было очень удобно. Выдавать себя за единоверца папистов можно было разок-другой. Потом испанские шпионы в Англии устанавливали за тобой слежку и докладывали по начальству, что купец Такой-то на деле исправный прихожанин англиканской церкви, регулярно со всеми проклинает католиков, и тогда — твое счастье, если тебя более не впустят в пределы Испанского королевства и его владений. А вот ежели впустят и не выпустят — схватят и замучают как еретика, шпиона и предателя. Ну а некатоликов с воцарением Филиппа Второго вообще в Новый Свет и в саму Испанию перестали впускать даже для торговли, не говоря уж о постоянном жительстве!