Военные мемуары. Том 3. Спасение. 1944-1946 - Шарль де Голль

Французская войсковая разведка действительно сообщала о подготовке противником наступления в направлении Саверна. Наши офицеры связи были свидетелями царящей в штабах тревоги, если не сказать паники, перед лицом ожидаемого немецкого наступления. На фронте, в тылу, в Париже множились слухи о быстром продвижении армии Рундштедта, о мифических парашютистах из милиции коллаборациониста Дарнана и немецких десантных отрядах, забрасываемых в различные районы Франции, об обещании, сделанном якобы Гитлером, лично прибыть в Брюссель и вновь присоединить к Рейху Страсбур не позднее Нового года.

Необходимо было приступать к решительным действиям без всяких проволочек. 30 декабря я поручил генералу Вижье, получившему пост губернатора Страсбура и отправлявшемуся к месту назначения, срочно встретиться с Делаттром в Монбельяре и Деверсом в Виттеле и передать тому и другому от моего имени, что при любых обстоятельствах оборона Страсбура должна быть и будет организована. Он должен был сообщить им также о прибытии в ближайшее время 10-й дивизии, которую я подчинил 1-й французской армии. В то же время я дал указание генералу Доди, губернатору Меца и командующему северо-восточным сектором, удерживать переправы на Маасе, открывающие путь на Живе, Мезьер и Седан с тем, чтобы на случай, если действующие по соседству американские войска начнут неожиданный отход, французская территория в этом районе не оказалась беззащитной. В распоряжение генерала Доди я незамедлительно направил с этой целью 50 тыс. человек из Французских внутренних сил, правда довольно слабо вооруженных.

Пока генерал Вижье добирался до Страсбура, Жуэн в беседе, состоявшейся 1 января, изложил мне ситуацию, подчеркнув нависшую над Эльзасом опасность. Как начальник штаба Национальной обороны, он был предупрежден Ставкой в Версале о настоятельной необходимости незамедлительной переброски в Арденны всех резервов союзников, о возможных тяжелых последствиях начавшегося немецкого наступления на Саверн для группы армий Деверса и о полученном Деверсом приказе генерала Эйзенхауэра отвести свои армии к Вогезам в целях сокращения линии фронта. Это решение было принято под впечатлением необычного налета вражеской авиации. 1 января десятки реактивных самолетов со свастикой на крыльях впервые в мире появились в небе, легко расправились с американскими истребителями в воздушном бою и уничтожили значительное число самолетов союзников на аэродромах. Этот налет, хотя его и следует отнести к нетипичным, вселил в союзное командование дух глубокого пессимизма, который должен был отразиться на судьбе Эльзаса. Времени было в обрез, ситуация требовала моего вмешательства.

Страсбур не должен пасть. Это было моей первой задачей. Чтобы наверняка добиться этой цели, у меня не было иного пути, как лично отдавать приказы командованию 1-й армии, а это означало, что оно должно было поступать вопреки распоряжениям союзнического командования и, к тому же, расширить зону своего действия, включив в нее Страсбур, который находился в секторе VII-й американской армии. Я исходил из того, что если генерал Эйзенхауэр захочет — а я желал этого — сохранить под своим командованием входящие в коалицию французские воинские соединения, он должен будет согласиться с внесенными мною изменениями в предписанные им действия. Во второй половине дня 1 января я направил свои распоряжения генералу Делаттру. Касаясь решения союзнического командования отвести линию фронта к Вогезам, я писал: «Само собой разумеется, что французская армия не может пойти на сдачу Страсбура… В случае, если союзные войска покинут занимаемые ими сегодня позиции к северу от расположения 1-й французской армии, приказываю вам возглавить и обеспечить оборону Страсбура».

Одновременно я обратился к генералу Эйзенхауэру с недвусмысленным посланием. Я указал, что стратегические причины, побудившие главнокомандующего принять решение об отводе войск, для меня вполне очевидны, но при этом утверждал, что «со своей стороны, французское правительство не может, естественно, оставить Страсбур врагу, не приняв всех необходимых мер для его защиты». Я высказал мнение, что в случае, если американцам не удастся удержать виссамбурский выступ, «Страсбур, по крайней мере, мог бы организовать оборону… хотя бы по линии канала Марна — Рейн», и что я готов «направить в этот район все формирующиеся французские части… и, в первую очередь, 10-ю дивизию генерала Бийотта». В заключение я написал: «Французы будут защищать Страсбур в любом случае». Одновременно я отослал телеграммы Рузвельту и Черчиллю, чтобы поставить их в известность о планах верховного командования оставить Эльзас, обратить их внимание на серьезные последствия этого шага для Франции и сообщить о своем несогласии с этими планами.

Утром 2 января я подтвердил телеграммой Делаттру свой приказ, отправленный ему письмом накануне вечером. В полдень генерал Вижье, прилетевший в Париж, сообщил мне о поставленных перед ним задачах. Тремя часами ранее он был принят в Ставке Южной группы армий в Виттеле, где Деверс разъяснил ему, что, поскольку враг наступает на Саверн, Делаттру и Пэтчу приказано приступить к отводу войск и что американские части уже начали отходить. В связи с этим я поручил Жуэну подтвердить Эйзенхауэру, что Франция сама будет защищать Эльзас находящимися в ее распоряжении силами и средствами. Жуэн должен был также сообщить о моем прибытии назавтра в Ставку главнокомандующего.

Мне, как, впрочем, и всем, было хорошо известно, что возложенная мною на генерала Делаттра миссия таила огромный риск. К тому же выпадение 1-й армии в самый разгар битвы из союзнического ансамбля тяжелым камнем ложилось на душу ее командующего. Он не мог не видеть рискованности моих намерений и глубоко переживал разрыв стратегически важных связей солидарности и иерархической подчиненности, в системе которых занимал видное место. И тем не менее, Делаттр понимал, что в конфликте приоритетов долг первоочередного служения Франции, а значит, и необходимость выполнять мои приказы несомненно оставляют позади все другие соображения.

Кстати, он сам заранее мысленно подготовил себя к тому, что ему надлежало сейчас делать, исполняя мои приказы. Встреча с генералом Вижье в ночь на 31 декабря, послания, полученные им от комиссара Республики и мэра Страсбура, а главное, его собственное видение происходящего позволили ему оценить всю пагубность намечавшегося отвода войск. Утром 2 января он отправил Деверсу письмо с объяснением своей позиции: «В силу большой протяженности занимаемого участка фронта и слабости вооружения, — писал он, — 1-я французская армия не в состоянии организовать непосредственную оборону Страсбура. Но она полна решимости сделать все от нее зависящее, чтобы прикрыть город с юга». Далее в письме Делаттр настоятельно просил Деверса, чтобы VII-я американская армия «бросила в бой последние силы ради спасения Страсбура». В результате, получив от меня 2 января письмо с указанием ему его задач, он не усмотрел в нем ничего, что бы шло вразрез с его собственными взглядами. Однако на лицо имелся категорический приказ Деверса отходить к Вогезам и занять там позиции к утру 5 января.

Генерал Делаттр отправил мне 3 января ответное послание, с которым передавал текст полученного им от Деверса приказа об отходе. Он сообщал о своем намерении выдвинуть к Страсбуру 3-ю североафриканскую дивизию, позиции которой займет 10-я дивизия, но при этом, по его мнению, следовало бы приостановить действие моего приказа до получения согласия со стороны союзного верховного командования. В обоснование своей точки зрения Делаттр ссылался на «необходимость прикрытия его левого фланга силами VII-й американской армии», а также на «стержневую роль, которую играла его 1-я армия в союзнической группировке».

Я, естественно, был крайне заинтересован в том, чтобы генерал Эйзенхауэр вошел в мое положение. Но независимо от того, какую позицию он займет, для себя я решил, что 1-я французская армия должна выполнить отданные мною приказы. В очередном письме, отправленном генералу Делаттру по телеграфу утром 3 января, я расставил все точки над «i». «Мне не очень понравилось, — писал я, — Ваше последнее послание… 1-я армия и Вы лично являетесь составной частью союзнической группировки войск в силу той единственной причины, что так решило французское правительство, и исключительно до того момента, пока им не будет принято иное решение… Если Вы уже приготовились или готовитесь оставить Эльзас, правительство не может пойти на это без крупного сражения, даже — и я повторяю это — даже если Ваш левый фланг оказался или окажется открытым в результате отвода войск Вашими соседями». Одновременно я отправил письмо Эйзенхауэру в подтверждение своего решения.

Итак, правительство взяло на себя всю полноту ответственности, и его воля была открыто провозглашена. Этого было достаточно, чтобы генерал Делаттр тут же приступил к действиям, которых я от него ждал. Он вложил в них всю свою душу и все умение. В тот же вечер, 3 января, он телеграфировал мне, что «один пехотный полк будет направлен ночью в Страсбур, а 5 января на место прибудет дивизия Гийома, готовая к обороне города».