Попалась, ведьма! - Елена Михайловна Малиновская

Я с нескрываемым облегчением выдохнула после этих слов. Не могу сказать, что мне нравилась Эмилия. Все-таки она пыталась убить меня. Да и мелких гадостей делала предостаточно. Но все-таки я была рада, что она осталась в живых. Пусть лучше ответить за свои преступления перед законом после суда.

– Я думала, ты отвез ее в Дарес еще неделю назад, – все-таки вырвалось у меня.

Шейн выразительно посмотрел на меня, и, опомнившись, я прикусила язык.

Кажется, я сболтнула то, что не стоило говорить.

– Стало быть, она здесь в таком состоянии уже неделю? – спросил Ингмар. Выпрямился и посмотрел на Шейна.

– Ага, – подтвердил тот. – Я и говорю: ходить после снятия чар она еще долго не сумеет.

– Почему ты не доставил ее ко мне сразу же?

Я на всякий случай отодвинулась вместе с креслом подальше. Ингмар говорил спокойно, но я видела, как на его виске бешено бьется синяя жилка. Сдается, он на грани настоящего взрыва.

– Потому что в этом случае ты бы немедленно явился в Вильмор лично в поисках гримуара Ивы Петерсон, – честно ответил Шейн. – Конечно, нашел бы его. В твоих способностях я не сомневаюсь. И тогда Криста потеряла бы последнюю надежду стать ведьмой.

Ингмар на неполную минуту зажмурился, явно пытаясь утихомирить разбушевавшиеся нервы.

– А почему в таком случае ты ждал столько времени, чтобы отдать мне гримуар? – воспользовавшись образовавшейся паузой, влезла я с вопросом. Добавила с нескрываемой претензией: – Я из-за этого провалила экзамен и не попала в грегскую ведьминскую школу!

– Вообще-то, именно поэтому я и не торопился помочь тебе с обретением силы, – любезно разъяснил мне Шейн. – Нечего тебе делать в этой глупой школе. Все равно там ничему полезному не научат.

– Ну почему же? – не согласилась я, вспомнив о погибшей в огне лавке. – Меня могли бы научить хотя бы правильно использовать силу.

– Сама научишься, – отмахнулся от моего возражения Шейн. – В случае чего – я помогу.

Я изумленно хмыкнула от такого заявления. Ну надо же! Неужели Шейн решил стать моим учителем? С чего вдруг такая честь?

Ингмар тоже заинтересовался словами блондина. Я заметила, как его бровь дернулась вверх, но он ничего не сказал, продолжая внимательно слушать.

– К тому же твое внезапное пробуждение магического дара наверняка вызвало бы много пересудов, – добавил Шейн. – Любая ведьма это прежде всего женщина. А женщины любят посплетничать. Я с большим уважением отношусь к госпоже Рии Леммор и прочим членам приемной комиссии. Однако абсолютно уверен, что если бы ты прошла испытания – то уже к вечеру об этом судачил бы не только Вильмор, но и весь Грег.

– И что в этом плохого? – Я пожала плечами.

– Что плохого? – переспросил Шейн, удивленный, что надо объяснять настолько очевидные вещи. – Девочка моя. В мире не так много способов пробуждения спящего потенциала. Той же госпоже Рии Леммор они прекрасно известны. Уже на следующий день в магический дозор отправилось бы донесение, что ты заключила сделку с демоном.

– Но так…

Я запнулась, не в силах правильно сформулировать следующую фразу, а скорее, не уверенная, что стоит вовсе об этом говорить.

Потому что Ингмар Вейн, руководитель магического надзора, стоял рядом. И он уже в курсе, что именно Шейн помог мне пробудить силу ведьмы. Какой тогда смысл беспокоиться о том, что произошло бы в любом случае?

– Смысл в том, Криста, что Ингмар – далеко не весь надзор, – по своему обыкновению ответил на мои мысли Шейн. – Я уверен, что он молчать о твоем внезапном превращении в ведьму будет. А вот его подчиненные – вряд ли.

– С чего вдруг мне об этом молчать? – удивленно спросил Ингмар. – Шейн, вообще-то, ты только что признался, что Кристабелла Петерсон совершила недопустимый ритуал темной магии и призвала демона. Заметь, за язык тебя при этом никто не тянул.

– Ай, не сказал бы я – сказала бы Криста, – легкомысленно фыркнул Шейн. Поманил бутылку – и та послушно взмыла со столика, отправившись к опустевшим бокалам. После короткой паузы добавил с усмешкой, покачивая вновь полным бокалом: – Ты бы все равно бедную девочку в покое не оставил. Мучил и мучил бы ее, добиваясь чистосердечного признания.

– Теперь я ее тем более в покое не оставлю, – жестко предупредил Ингмар. – Вообще-то, Кристабелле Петерсон теперь одна дорога – в здание суда. Полагаю, ты не будешь с этим спорить. Если она однажды впустила тьму в свою душу, то назад дороги нет. Считай, она уже одной ногой на дороге к поклонению богине ночи.

– Любишь ты все-таки утрировать. – Шейн укоризненно цокнул языком. – Ингмар, мальчик мой…

Руководителя магического надзора аж передернуло от такого обращения. Он вскинулся было возразить, но Шейн уже продолжал, вновь с явным удовольствие повторив то самое выражение:

– Так вот, мальчик мой. В свое время я прошел эту дорогу почти до самого конца. Но все-таки нашел в себе силы свернуть с нее.

– Еще раз назовешь меня «мальчиком твоим» – и разговор окончен, – сухо предупредил Ингмар.

Шейн даже не попытался скрыть ехидной улыбки. Шумно отхлебнул из бокала, наслаждаясь злостью Ингмара.

– И ты в курсе, что я о тебе думаю. – Тот кинул последний взгляд на Эмилию, по-прежнему не подающую ни малейших признаков жизни, и все-таки вернулся к креслу. Правда, садиться не стал, вместо этого оперся на спинку, завершив: – Шейн, я тебе не верю. И вряд ли когда-нибудь поверю. Для меня ты – демон, для которого есть только одна выгода – его собственная.

– Тем не менее, ты со мной сотрудничаешь.

– Во-первых, это дает мне возможность держать тебя постоянно в поле зрения, – честно сказал Ингмар. – Во-вторых, пока приносит пользы больше, чем вреда. Ты чуешь зло лучше кого бы то ни было, потому что сам являешься злом. – Посмотрел на меня и задумчиво протянул: – Собственно, именно из-за последней причины меня так настораживает твой интерес к Кристабелле Петерсон. Особенно если учесть тот факт, что ее бабушка в свое время лишь чудом избежала заслуженного наказания за свой интерес к запретному колдовству.

– Да, кстати, поговорим об ее бабушке, – вдруг резко сменил тему Шейн.

Ингмар с мученическим вздохом закатил глаза к потолку, видимо, утомленный всей этой беседой донельзя. Но спустя пару секунд все-таки едва заметно кивнул, показывая, что внимательно слушает.

– Ты сам сказал, что Ива Петерсон заслужила прощение, – проговорил Шейн.

Он как-то очень резко стал серьезным и сосредоточенным. Даже постоянная насмешка в глубине голубых глаз погасла. Между бровей прорезалась отчетливая морщина, и я поняла, что мы наконец-то подходим к