Время ушельцев (СИ) - Филимонов Сергей протоиерей

— Согласен ли ты, Фаликано, признать мое право на иффаринский венец? — спросил Тилис. — Ты хотел, чтобы нас рассудили Младшие боги. Так не противься же их выбору.

— Да, я признаю тебя государем Иффарина и вождем племени Земли, — ответил Фаликано и протянул свой меч Тилису рукоятью вперед. — Сим я присягаю тебе в моей верности и верности Паландора!

Тилис коснулся рукояти меча и тут же опустил руку.

— Я принимаю твою присягу! — сказал он. — Отныне я твой вождь и соратник. Но я не хочу быть твоим владыкою — оставайся государем Паландора!

— Корабли! — крикнул кто-то.

Парусные громады медленно и плавно выходили по одному из-за каменного плеча Эттира.

— «Небесный алмаз», «Край света», «Звезда надежды», — перечисляла Нельда. — А эти откуда?

— «Вега» и «Сириус» из Синей провинции, — ответил Норанн. — Идут в одном строю с вашими!

— А вот еще! «Янтарь» Аграхиндора! А за ним «Блистающий» и «Морская дева»!

Корабли медленно подходили к Альквэармину.

— Ну вот и все, — устало вздохнул Норанн. — Теперь только остается решить, кто примет на себя должность Верховного Главнокомандующего.

— Кто же, если не ты? — улыбнулся Тилис.

Обещанные неприятности

Заявление о краже магнитофона гражданка Кира Сергеевна Прудникова (сиречь Галадриэль), несмотря на данное ею Митрандиру обещание, отнесла в милицию только в понедельник, то есть первого ноября.

В среду, третьего ноября, ей было официально объявлено, что пожар в клубе «Иггдрасиль» произошел из-за небрежности в обращении с электроприборами, в силу чего в возбуждении уголовного дела по факту кражи магнитофона «Электроника-302» отказано.

Четвертого ноября иггдрасильцам велели очистить помещение клуба и впредь в нем не появляться.

Пятого ноября Митрандир после длительного перерыва приехал на базар у гостиницы «Пошехонье».

— Привет, Аннариэль, — кивнул он круглолицей девушке, ожидавшей его у ворот. — Книга у тебя с собой?

— Да, с собой.

— Отлично. Подожди минут пятнадцать, у меня тут дело одно есть. Или хочешь, пойдем со мной.

«Дело» заключалось в передаче очередной партии сушеных грибов симпатичной старушке в самом конце базара.

— Двести? Обижаете, теть Вера. Совести у вас нет — на инвалиде наживаетесь. Что-что? Совесть есть, но денег за нее не дают, а жить надо? Так и мне надо, я такой же пенсионер. Триста и ни рублем меньше. Двести пятьдесят? Ну елы-палы, вы хоть посмотрите, какой товар. Честно, хотите двести семьдесят? Ей-Богу, мне просто некогда торговаться, а то бы и больше запросил. Ну, как? По рукам?

Митрандир аккуратно пересчитал деньги, сунул их в карман, повесил на одно плечо опустевший рюкзак и, взяв Аннариэль под руку, направился к выходу.

— В общем, так, — сказал он. — Книгу надо спрятать как можно надежнее. Охота за ней пошла очень крупномасштабная. Я знаю одно место, где…

— Аааа! — истошно закричала какая-то женщина.

Митрандир резко обернулся. Через привокзальную площадь прямо на них мчался серый «жигуленок».

Еще полсекунды — и машина, прижав их бортом к бетонному забору, превратит обоих в кучу тряпья, вымазанного красной краской…

Оттолкнув Аннариэль в сторону, Митрандир сорвал с плеча пустой рюкзак и с силой швырнул его в лобовое стекло.

Даже очень неопытный водитель при виде летящего предмета рефлекторно жмет на тормоз. «Восьмерку» занесло, закрутило, она с размаху ударилась багажником о бетон, и в страшном скрежете раздираемого металла прозвучало характерное зловещее «ф-фух!» вспыхнувшего бензина.

На счастье водителя, двери при ударе не заклинило. Выпрыгнув из горящей машины, он опрометью бросился к вокзалу…

— Аннариэль, беги! — крикнул Митрандир. — Позвони Галадриэли, пусть через полчаса приезжает на Артиллерийскую Горку!

— Электропоезд Тьмутаракань-Корчев отправляется со второго пути, — громко объявило на всю площадь вокзальное радио.

Все. Поздно. Теперь его уже не догнать.

А к месту происшествия, надрывно свистя, бежал гаишник.

Митрандир подхватил рюкзак, валявшийся на асфальте, и юркнул в щель под забором.

И смех, и грех: прямо перед ним возвышался кирпичный домик с заветными литерами «М» и «Ж» на дверях. С озабоченным видом человека, мающегося животом, Митрандир быстро добежал до кабинки и закрылся на шпингалет.

Так. Пара минут есть. Теперь надо изменить внешность.

Сняв с себя куртку, шлем и перчатки, Митрандир запихнул все это в рюкзак.

Отлично. Ноша готова. Теперь он был справным хозяйственным мужиком, волокущим с базара домой мешок картошки.

Сгибаясь в три погибели под несуществующей тяжестью, он вышел за ворота.

Стоять там было почти невозможно — пламя с торжествующим ревом поднималось выше забора. И, как всегда бывает при любом несчастном случае, в почтительном отдалении уже собиралась толпа зевак. Впереди всех стояла толстая бабища и вдохновенно рассказывала гаишнику, что произошло.

— А он как закричит: «Марина, беги!» — и за ним. А тот бегом на вокзал, вскочил в электричку и уехал. А Марина-то, значит, схватила свою сумку — и в другую сторону.

— Марина, значит? Так и сказал? — переспросил гаишник. — А сам он как выглядел? Блондин, брюнет?

— Блондин. Рослый такой. И куртка серая.

Митрандир сбросил рюкзак в коляску мотоцикла, пригладил рукой темные волосы, одернул зеленый свитер, завел мотор и рванул с места. Никто даже не посмотрел в его сторону.

Проехав три квартала, он остановился у телефонной будки.

— Коптева, будьте любезны… Нету? Прошу прощения.

Митрандир нажал на рычаг. Ч-черт… А, может, он дома?

— Дмитрий Федорович? Это Сергей. Тот, с «восьмеркой», только что пытался меня задавить. Прямо на привокзальной площади. Я не пострадал, он тоже. А «восьмерка» разбилась вдребезги и сгорела. Сегодня. Только что. На вокзальной площади.

— Сергей, успокойся.

— Успокоился!

— Не вижу. Успокойся и доложи, как полагается.

— Товарищ полковник, докладывает капитан Иноземцев. Десять минут назад у выхода с рынка возле гостиницы «Пошехонье» меня пытался прижать к бетонному забору серый автомобиль ВАЗ-2108. Однако водитель не справился с управлением, машина ударилась о бетон и загорелась. С места происшествия водитель скрылся. Я не пострадал.

— Ясно, товарищ капитан. Ты что, на капот прыгнул?

— Никак нет. Швырнул в стекло пустым рюкзаком.

— Тоже неплохо. Теперь слушай, что творится со мной: против меня выдвинуто обвинение в незаконных методах ведения следствия. Ведется служебное расследование.

— Даже так… — растерянно произнес Митрандир.

— Даже так. Арестованный повесился в камере сразу по окончании допроса. Якобы я из него выбивал признание. И, главное, доказать ничего не докажешь. Отрицательные факты вообще недоказуемы.

— Отрицательные факты? Это как?

— А вот докажи, что ты в прошлую субботу не был в Москве.

— Бред какой-то. Постойте, это когда пожар был? Да? Ну, точно. Не был я в Москве. Я был здесь, на пожаре. Куча народу может подтвердить.

— Все правильно. Это называется алиби. Только этим доказывается не то, что ты не был в Москве, а то, что ты был в Тьмутаракани.

— Хм, а ведь верно.

— Понял? Что того арестованного кололи кулаком, не докажет никто, потому что этого не было. Но и того, что этого не было, тоже не докажешь. А там — то ли Коптев украл, то ли у Коптева украли, в общем, замешан в краже.

— Гм-да… протянул Митрандир. Только теперь до него начало доходить, к какую гнусную историю влип полковник Коптев.

— Да, брат Серега. Скверное дело.

— Послушайте, Дмитрий Федорович, — выпалил Митрандир, осененный какой-то смутной идеей, — а вы не можете минут через двадцать подойти в Пушкинский сквер? Встретимся у музея. Хорошо?

— Хорошо, приду.

— Жду! — крикнул Митрандир и повесил трубку.

По дороге он на несколько минут заскочил к себе домой.

— Галя! — крикнул он прямо с порога. — Быстрее собирайся! Пойдем!