Пламя зимы - Роберта Джеллис

– Добро пожаловать! – ответил Стефан, похлопывая по плечу молодого монаха. – Мы долго ждали этого. Я уверен, Бог, явил свою милость благодаря благословению Тарстена. И теперь, когда угроза с севера ликвидирована, мир воцарится в стране. Входи, садись со мной и расскажи мне все новости.

Стефан повел монаха к столу, а я шел за ними по пятам, сразу забыв про намерения Валерана в своем беспокойстве о Хью, который, я был уверен, участвовал в битве.

Но благодаря новостям о том, что потом получило название Битвы при Штандарте (пункт сбора сил, верных Стефану, был у штандарта с вымпелами в честь святых угодников и дароносицы, приготовленных и освященных архиепископом Тарстеном), я узнал, что именно навязал Стефану Валеран, и получил разрешение ехать на север.

Закусывая хлебом, сыром и пирогом и запивая элем (на этом настоял король), монах описывал битву, которую он наблюдал, находясь на холме, где был водружен штандарт. Потом монах рассказал Стефану, что Вильям д'Омаль организовал преследование шотландцев и вознамерился отбить замки, которые были сданы Дэвиду.

Вдруг Валеран, слушавший с большим интересом, опершись локтем на стол, выпрямился и тронул Стефана за плечо.

– Милорд, Омаль должен быть награжден, – сказал он. – Мне кажется, что наиболее подходящей наградой для него будет графство Йорк. Он имеет хорошую репутацию у местных баронов, знает графство и заинтересован в его защите. Не разумно ли дать власть над севером в руки такого верного и опытного человека? Возможно, он может получить полномочия одновременно с тем, как вы пожалуете мне Вустер, а Хью – Бедфорд и официально признаете Джилберта графом Пембрука?

Меня охватило отчаяние: я боялся за Хью. Если я правильно понял, то значительное число родственников Валерана станет английскими дворянами. Роберт, близнец Валерана, – уже граф Лестерский. Вильям де Ворен, единокровный брат Валерана, – граф Суррейский. Роджер Бомонт, первый кузен Валерана, связанный вдобавок с ним женитьбой на его единокровной сестре, – граф Уорик. А теперь еще трое получают графский титул: сам Валеран будет владеть Вустером; Хью, о котором он говорил, был младшим из трех родных братьев Бомонт, и его называли Нищим, потому что у него не было земель, но он больше не будет нищим, а станет графом Бедфордским; Джилберт де Клар, женатый на родной сестре Валерана, получит титул, которого он так долго добивался, и станет графом Пембрука. Не удивительно, что король и Валеран говорили об этом наедине, в спальне короля.

Разумеется, я понимал, что не должен касаться этой темы или тем более судить о ней. Но я опасался, что возвышение Бомонтов вызовет недовольство других благородных фамилий, и они могут оскорбиться. Конечно, все, что я скажу по этому вопросу, может показаться слишком самонадеянным. Без сомнения, Валеран продвигал своих родственников в надежде, что они будут поддерживать его, но у меня не было большой уверенности, что это произойдет. Я знал, что близнец Валерана Роберт Лестерский не принимал участия в его восстании против короля Генриха, а Роберта уважали за его трезвые суждения как и Вильяма де Ворена. Из того, что я знал и о чем мог догадываться, вытекало, что как отказ продвигать кандидатов Валерана, так и согласие могли с одинаковой вероятностью привести к дурным результатам. И я не видел никакой пользы от своего вмешательства.

А король, переполненный энтузиазмом от хороших известий, согласно кивнул Валерану и снова повернулся к монаху спросить его, не хочет ли он еще о чем-нибудь рассказать. Не знаю, были ли еще какие-нибудь новости у монаха, но он глубокомысленно нахмурился, услышав предложение Валерана, и в ответ на вопрос Стефана покачал головой, как человек, желающий подумать в одиночестве. Стефан, уверенный, что у гонца нет денег, снял дорогое кольцо со своего пальца и наградил его за хорошие известия. Потом разрешил монаху идти отдохнуть.

Мгновенно все мои мысли о возвышении Бомонтов были отброшены. Что делать? Я не мог покинуть короля и в то же время не был уверен, что мне удастся позже найти монаха.

– Милорд! – воскликнул я, – Можно мне переговорить с посланником?

– Пожалуйста, – мягко ответил Стефан, – но он ничего не знает ни о Джернейве, ни о твоей сестре.

– Я знаю, милорд, но мой друг Хью Лайкорн, приемный сын архиепископа Тарстена, должен был участвовать в битве. – Я повернулся к монаху: – Тебе известен Хью Лайкорн?

– Разумеется, но я ничего не знаю о нем. – улыбнулся монах.

– Должно быть, у него все хорошо. Сэр Хью был одним из командиров под началом сэра Вальтера Эспека а я говорил с сэром Вальтером и уверен: если бы что-нибудь случилось с сэром Хью, сэр Вальтер послал бы известия моему господину архиепископу.

Я вздохнул с облегчением и пылко поблагодарил посланника. Каждый раз, когда я вспоминал, как печалилась Одрис, расставаясь с Хью, даже в тех случаях, когда знала, что с ним все в порядке. Меня охватывала тревога и страх за нее: что будет с ней, если она узнает о его смерти? Как потом оказалось, монах ошибался, и мое облегчение было преждевременным, но, поскольку Хью поправился, я был благодарен монаху за его ошибку. Монах встал, почтительно поклонился королю и вышел из-за стола. Я собрался приготовить комнату, но успел сделать лишь несколько шагов, как Валеран поднял руку и, остановив меня, сказал королю:

– Милорд, сегодня, видимо, такой день, когда все дела должны идти хорошо. Я только что подумал, где бы нам найти человека, с которым можно отправить послание Омалю, – и вот он. Ведь ты с севера, Бруно, не так ли?

Стефан не дал мне ответить. Смеясь над тем, что показалось мне большой самонадеянностью со стороны Валерана, он сказал:

– Ты не вправе распоряжаться моим фаворитом. Я могу отправить послание с этим монахом или найти кого-нибудь еще, чтобы передать мои благодарности тем, кто защищает королевство.

– Прошу прощения, милорд, – ответил Валеран – Я не собирался похитить у вас Бруно, но ведь вы знаете, что монах в первую очередь верен архиепископу. Он сначала поедет к своему господину, а уж потом к Омалю. Таким образом, предложение графского титула пройдет через влияние Терстана, вместо того чтобы явиться напрямую от доброты вашего сердца. – Он пожал плечами и добавил: – Вы знаете, что я рад победе над шотландцами, но я не хотел бы, чтобы она была передана нам принцем церкви.

– Не думаю, что следует беспокоиться так из-за архиепископа Терстана, – ответил Стефан. – Это весьма благочестивый человек, который не стремится переступать границы своей обители.

– Только потому, что он слишком стар и слишком болен, – сердито заметил Валеран. – Он не был таким смирным во времена короля Генриха. Но мы отклонились от вопроса о том, кто же должен ехать на север с вашими благодарностями и наградами. Ясно, что не монах, здесь я с вами согласен.