Лучшие сочинения по литературе XIX и XX веков - Метельский

последнем четверостишии, поэт вновь возвращается к прямому и общему выражению переживания, придавая первоначальному утверждению отрицательную форму:

Нет, никогда нежней и бестелесней

Твой лик, о ночь, не мог меня томить!

Здесь, по-прежнему, можно заметить противопоставление положений, которое несколько снижает напряжение, как бы растворяя его в безбрежности неопределенного намека:

Опять к тебе иду с невольной песней,

Невольной — и последней, может быть.

Композиционно стоит точка, но читатель ощущает смысловое многоточие, что полностью соответствует мнению Фета о том, что вся сила стихотворения «должна сосредотачиваться в последнем куплете, чтобы чувствовать, что далее нельзя присовокупить ни звука». Сложный по рисунку контекст образует соединение весеннего обновления (образ новобрачной девы) и таящейся между строк печали от возможности «последней» песни. В этом стихотворении мы наблюдаем внутреннюю смысловую антитезу, используемую как двигатель развивающегося лирического переживания. Лирическое переживание плавно переходит к читателю еще и потому, что природа у поэта очеловечена.

В стихотворении мы не ощущаем никакого лирического героя. Между миром природы и красоты и ярким лириком, вводящим в этот мир, для нас нет отрицательного звена.

Поэтическое наследие Фета вызывало разноречивые оценки. При жизни мало читаемый и чтимый, Фет для нас — один из значительнейших русских лириков. Фет сравнивал себя с угасшими звездами, но угасло много других звезд, а звезда поэзии Фета разгорается все ярче.

Стихотворение А.А. Фета «Еще весны душистой нега...» 

Лирика Афанасия Фета переполнена чувствами. Поэт считал, что главная цель творчества — воспевать красоту этого мира, природы, любви. Трепет, восторг, умиление, пронзительная нежность звучат в его стихотворении «Еще весны душистой нега...». С одной стороны завораживает живописное начало, запечатленные в сове краски, линии и формы внешнего мира, с другой — напевность и мелодичность стихотворения. Проникновенный лиризм этого произведения покорил меня. Как удается поэту выразить свои эмоции?

Перед нами монолог лирического героя, романтического, мечтательного человека, который влюблен в природу. С волнением ожидает он весну, грезит о ней, словно о чуде:

Еще весны душистой нега

К нам не успела низойти...

Весна — создание изящное, тонкое, хрупкое, легкое. Богатство чувственному образу весны придает аромат. Автору это удается показать с помощью эпитета «душистой». Весна — самое ароматное время года, потому что она пробуждает все наше существо. Мы открываемся навстречу ей целиком, воспринимая остро, как в первый раз, и краски, и чувства, и запахи.

Мы воспринимаем картину не только мысленно, при чтении строк, но и обонянием — вдыхая запахи только пробуждающейся весны, зрительно — рассматривая сочетание цветов в картине. Глагол «низойти» с высокой стилистической окраской добавляет образу возвышенность, облагораживает весну, отличая ее от не менее величественной, но более простой зимы:

Еще овраги полны снега,

Еще зарей гремит телега

На замороженном пути.

Здесь величие образам придает инверсия, как и в начале стихотворения, а также перемещение ударения в слове «полны». «Гремящая телега» добавляет в поэтический текст звукопись, позволяющую подключить к восприятию картины природы еще и слух.

Но весне так не скажешь. Это подчеркивает вторая строфа произведения, где, на мой взгляд, наиболее ярко раскрывается импрессионизм Фета. Поэт стремится показать приход весны во всем многообразии переменчивых форм. Образы, ощущения, настроения тут еле уловимы, в этом их прелесть:

Едва лишь в полдень солнце греет,

Краснеет липа в высоте,

Сквозя, березник чуть желтеет...

Сколько динамики в этих «едва» и «чуть»! Автор словно говорит нам, что весна приближается очень плавно, медленно, несмело, почти незаметно. Но она движется и непременно дает о себе знать тем, кто ждет ее, шаг за шагом, миг за мигом. Пока певец весны и любви, «соловей еще не смеет запеть в смородинном кусте», но впечатлительное сознание героя уже рисует этот образ.

Финальная строфа произведения открывается глубокой философской мыслью:

Но возрожденья весть живая

Уж есть в пролетных журавлях...

Просыпается от зимнего сна природа, и возвращаются птицы. Они — радостные вестники весны, приносящие ее на своих крыльях.

В последних строчках произведения перед нами неожиданно предстает лирический персонаж — «степная красавица». Я думаю, этот образ не случаен. Он — отражение весны. Интересно, что у «красавицы» румянец «сизый», а не розовый или красный. Фет изобразил свое впечатление, мгновенное, изменчивое, которое эта деталь произвела на него. Этим последним четырехстишьем Фет проецирует свойства природы на человека. Таким образом реализуется традиционный для русской поэзии мотив взаимосвязи природы и человека.

Так постепенно перед нами возникает полная картина. Основная мысль стихотворения — предчувствие весны. Лирический герой будто растворяется в природе, очарованный предстоящим обновлением мира, которое одновременно уже свершается на его глазах. Эта одновременность происходящего, противоречивость, постоянное движение, развитие создают необыкновенное, особое чувственное пространство, раскрывающее человеческую душу.

Во всем стихотворении присутствует некая недосказанность позволяющая создавать образы похожие на картины художников-импрессионистов. А эта недосказанность позволяет подвигнуть читателя на восполнение и дополнение, создающее некий эффект присутствия и соучастия процесса творчества. В этом стихотворении чудодейственно зримо встает пейзаж средней полосы России, но за ним встает человеческая душа, отзывающаяся на каждое движение природы. В гармоничном сочетании своем эти стихи дают и природу и воспринимающего ее человека.

Стихотворение «Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали...» 

Стихотворение «Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали...» — один из лирических шедевров А. А. Фета. Созданное 2 августа 1877 года, оно было навеяно пением Т. А. Кузьминской, описавшей этот эпизод в своих воспоминаниях. Стихотворение написано в романсово-песенном ключе, необыкновенно музыкально. Поэт считал, что красота — основная идея лирики — выражается не в линиях, не в изысканных словах, а прежде всего «тонко звучит». Значит, одной из важнейших характеристик поэзии должна быть мелодичность.

Музыкальность этого произведения достигается с помощью повторов на разных уровнях поэтического текста. Так, в лирическом синтаксисе присутствуют анафоры (И...И..., Что...Что...) параллельные конструкции в пределах строфы («Что ты одна — вся жизнь, что ты одна — любовь; А жизни нет конца, и цели нет иной»....). Фет сопоставляет близкие по звуковому составу слова — «вздохах звучных» — придающие стихотворению дополнительные смысловые и эмоциональные «обертоны». Здесь используются фонетические приемы ассонанса (повтор звуков [а], [о]), аллитерации (повтор звука [р] в строке «Рояль был весь раскрыт и струны в нем дрожали»).