Охранные структуры Российской империи - Сергей Галвазин

Одни — пустые, обессмысленные и бездушные, которыми можно пользоваться как третьей и четвертою категориею мужчин.

Другие — горячие, преданные, способные, но не наши, потому что не добрались ещё до настоящего бесфразного и фактического революционного понимания. Их должно употреблять как мужчин пятой категории.

Наконец, женщины совсем наши, то есть вполне посвященные и принявшие всецело нашу программу. Они нам товарищи. Мы должны смотреть на них как на драгоценнейшее сокровище наше, без помощи которых нам обойтись невозможно"1.

Данный документ без купюр власти даже публиковали во время процесса над нечаевцами в "Правительственном вестнике", рассчитывая на дискредитацию революционного движения. К. Маркс с Ф. Энгельсом тоже его использовали в борьбе с Бакуниным, ошибочно считая того автором. Как бы критически ни рассматривать "Катехизис" Нечаева, приходится отметить, что дальнейшее развитие событий приведет к почти буквальному следованию его заповедям, правда, они будут регламентировать жизнь только общей массы исполнителей.

Жизнь профессионального революционера проходила в условиях постоянной опасности ареста, требовала отказа от всего личного — семьи, дома, привычек, элементарных удобств. Не каждый был способен на такое. Поэтому проверка была жесткой. В ходе неё выяснялось, обладает ли кандидат необходимыми для революционера личными качествами, от лиц, их знающих хорошо, и организаций, в которых они работали, получали рекомендации; проверяли на поручениях. В основном эту работу проводили группы содействия "Искре". Кандидаты подбирались только путем личных связей членов этих групп в различных социальных слоях населения. Для нелегальной революционной работы подбирались люди, беззаветно преданные идеям пролетарской революции, безукоризненно честные, способные к самопожертвованию, стойкие и выдержанные, энергичные и инициативные, умеющие самостоятельно принимать решения и хранить секреты организации. "Лучше 2–3 энергичных и вполне преданных человека, чем десяток рохлей"1. К тем, кто предлагал свои услуги сам, отношение было очень осторожным, так как было известно, что "нет организации, в которую с большим или меньшим усилием не мог бы вкрасться шпион" ("Инструкция для революционных социал-демократов"). В 1917 году газета московских большевиков публикует статью "О провокации", в которой говорилось: "В большинстве случаев это люди, примкнувшие к рабочему движению, участвовавшие в борьбе, но оказавшиеся слишком слабыми и малодушными для того, чтобы вынести все те тяжелые испытания, которые выпали на долю борцов. Раз попав в царский застенок, они начинали продавать и предавать своих братьев, вчерашних товарищей по борьбе, лишь бы спасти самих себя…. Ни одна организация не была застрахована от проникновения в неё агентов-провокаторов"2.

Немаловажным было выяснить и негативные черты личности, даже такие, как отношение к спиртному, к азартным играм. "Деятель со слабой головой не должен вовсе употреблять спиртных напитков, могущий же пить не должен этим злоупотреблять. Известно, что человек выпивший делается слишком откровенным и доверчивым, и неоднократно аресты являлись следствием болтовни пьяного; поэтому человеку прекраснейшего характера, но склонному к злоупотреблению спиртными напитками, нельзя доверять организационных тайн. Ни под каким видом не следует допускать к работе людей бесчестных в домашней жизни, ворующих или эксплуатирующих других; подобные люди, руководствуясь в жизни исключительно личным интересом, не могут быть преданы делу"3.

Но мало было подобрать человека, получить на него положительные характеристики, нужно было подготовить его для работы в условиях подполья, привить ему качества профессионала. И такая работа проводилась. Готовились кадры "испытанных, профессионально вышколенных не менее нашей полиции, революционеров"4. И "когда у нас будут отряды специально подготовленных и прошедших длинную школу рабочих-революционеров, тогда с этими отрядами не совладает никакая политическая полиция в мире"5. Важнейшим организационным принципом Ленин считал подготовку профессиональных революционеров. По его инициативе и при поддержке эмигрантов из членов партии за границей создается ряд партийных школ. На о. Капри Горьким, Богдановым и Луначарским создается 1-я школа для подготовки работников-профессионалов, такая же школа создается под Парижем в Лонжюмо, в Болонье (Италия) открыта школа пропагандистов. Материальные и технические условия ограничивали пребывание 12–15 слушателями. Лекции читались по следующим предметам: политическая экономия, история русской литературы и история рабочего движения на Западе, история РСДРП, государственное право, преподавался ряд других дисциплин, кроме того, проводились практические занятия.

Учиться приходилось на собственном опыте. Те, кто недооценивал охранку, пренебрегал правилами конспирации, а это, как правило, были молодые члены партии, убеждались в том, что требования партии обсуждению не подлежат, а требуют строгого исполнения. Тюрьмы переполнялись главным образом за счет недавно вступивших в партию членов. Царская тюрьма, ссылка, этапы усилиями самих революционеров превращались для молодежи в хорошую теоретическую школу и школу конспирации. Здесь же каждый изучался со всех сторон, что имело огромное значение для будущего. Так, в следственной тюрьме Дзержинский организовал школу, разделенную на 8-10 групп. Преподавали там всё, начиная с азбуки и кончая марксистской теорией в зависимости от степени подготовки. Занятия проводили сами же заключенные.

Ленин понимал, что организовать дело так, чтобы работать эффективно и без провалов, может только профессионал. "Против нас, против маленьких групп социалистов, ютящихся по широкому русскому "подполью", стоит гигантский механизм могущественного современного государства, напрягающего все силы, чтобы задавить социализм и демократию. Мы убеждены, что мы сломим в конце концов это полицейское государство, потому что за демократию и социализм стоят здоровые и развивающиеся слои всего народа. Но, чтобы вести систематическую борьбу против правительства, мы должны довести революционную организацию, дисциплину и конспиративную технику до высшей степени совершенства. Необходимо, чтобы отдельные члены партии или отдельные группы членов специализировались на отдельных сторонах партийной работы… Такая специализация требует, мы знаем это, гораздо больше выдержки, гораздо больше умения сосредоточиться на скромной, невидной, черной работе, гораздо большего истинного героизма, чем обыкновенная кружковая работа"1.

Особое внимание уделялось подбору мест, пригодных для проведения явок, собраний, кружковой работы, так как скопление людей в одном месте, по одному адресу привлекало внимание полиции и вело к провалу и, следовательно, к аресту. Главным требованием было учесть обстановку вокруг выбранного места, предназначенного для явки, и гармонично к ней избрать легенду. Так, для революционеров из числа интеллигенции явки подбирались в книжных магазинах, в аптеках, в редакциях газет (московского "Курьера", "Петербургской газеты"), в государственных учреждениях — банках, земских управах, в здании Статистического комитета, консерватории и др. Главное, чтобы "держатели" отличались аккуратностью, честностью, умением хранить доверенную тайну, и более того, они должны были не только относиться к революционному движению сочувственно и оказывать ему сознательную помощь, но и быть, по отзывам полицейских органов, политически благонадежными, вполне лояльными людьми и стоять в стороне от революционного движения. Жандармский генерал А. Спиридович в известных "Записках жандарма" вспоминает, что "сходки происходили обычно на квартирах, но с наступлением теплого времени устраивались массовки. За городом, где-либо в лесу, собирались, как на прогулку, сорганизованные рабочие. Выступали ораторы. Первые массовки удавались, но потом мы научились предупреждать их без особого шума.

Происходили сходки и на реке. Под вечер в тихих затонах Труханового острова, сцепивши бортами несколько лодок, руководители устраивали настоящую плавучую аудиторию. На всякий случай взято пиво, хлеб, селедки. Как будто прогулка. Кстати, есть и барышни. Справиться с такими сходками было нелегко….

Труднее было справиться с так называемыми "биржами". На Подоле, где жила главная масса евреев, эсдеки выбирали какую-либо улицу, и там в определенный час собиралась партийная публика. Агитация, "дискуссии" шли в открытую. Жаргон слышался всюду, русской речи не было. При появлении полиции все смолкало, на тротуаре мирное гулянье. Брать было не за что. Посылали патрули, при виде которых молодежь разбегалась, но и это не помогало, биржи продолжались"2.

Широко практиковалось использование адресов частнопрактикующих врачей, преподавателей и т. п. Система явочных адресов была широко разветвлена и имела единственный организующий центр. Так, книжный магазин "Нива" называли даже "штабом" окружного комитета.