Маленький отель на Санторини - Юлия Валерьевна Набокова

– Ты влюбилась в Санторини, – продолжает она, и я перевожу дух. – Со мной случилось то же самое. Вернувшись в Питер, я больше не смогла там жить. А ведь у меня с этим островом не было никакой связи. Ты с ним связана куда сильней.

Я понимаю, что она говорит о моих кровных узах и родных, которые жили тут, сидели на этой самой террасе и любовались закатом. Но перед глазами стоит Стефанос, который целовал меня на морском берегу. Теперь с этим островом связаны не только мои корни, но и мое сердце.

Стук в дверь заставляет меня подскочить на стуле. А если это Стефанос? Как я объясню его появление Ирине? Она выжидающе смотрит на меня:

– Ты слышишь? Стучат.

Мне приходится подняться с места и пойти к двери. На ходу я лихорадочно обдумываю, как выпроводить Стефаноса быстрее, чем его заметит Ирина. Но на пороге стоит не он, а старушка Филомена с Яннисом.

– Мама хочет посмотреть на закат с террасы, – говорит он. – Ты не против, Вероника?

– Конечно, – я сторонюсь, а Яннис подхватывает из-за спины стул, который я раньше не увидела, и входит вслед за матерью.

Устроив ее за столиком и накрыв ей ноги пледом, сам он уходит, сообщив, что в таверне много работы. А мы остаемся на террасе втроем провожать закат. Старушка Филомена что-то одобрительно говорит, указывая узловатым пальцем на розовеющее небо.

– Лучший вид на закат у Афины, – объясняет мне Ирина.

А Филомена переводит палец с неба на меня и добавляет:

– А теперь у Вероники.

Старушка улыбается мне щербатым ртом, и я понимаю, что она видит во мне преемницу бабушки. Мне бы хотелось о многом ее расспросить, но я вспоминаю о свадебной фотографии с отцом, которую отложила вчера из коробки, найденной в шкафу. Филомена наверняка знает, на чьей свадьбе сделана эта фотография.

Я спускаюсь за ней в дом бабушки, заодно прихватываю и дневник, в который вложила снимок. Может, Ирина переведет мне хотя бы пару страничек.

Возвращаюсь и выкладываю их на стол. Филомена удивленно восклицает при виде дневника – он ей явно знаком.

– Где ты его нашла? – переводит Ирина. – Это дневник Афины, она вела его всю жизнь и берегла как зеницу ока, никому не показывала.

Оказывается, однажды Филомена заглянула в гости к Афине, а моя бабушка так увлеклась записями в дневнике, что не заметила подругу, пока та ее не окликнула. Бабушка сразу закрыла дневник, не показала даже подруге. А когда та спросила, не боится ли Афина, что ее сокровенные мысли прочитает муж, бабушка ответила, что прячет его так, что никто никогда не найдет.

Дождавшись, пока Ирина мне переведет, Филомена смотрит на меня, и я рассказываю свою историю. Как случайно обнаружила дневник в тайнике за комодом, когда полезла за фотографией, которая туда отлетела. Филомена что-то взволнованно восклицает.

– Она говорит, что это знак. Афина хотела, чтобы ты прочла ее дневник и узнала ее лучше, – переводит Ирина.

– Вот только я не могу читать по-гречески, – вздыхаю я.

Ирина с любопытством косится на дневник:

– Если позволишь, я тебе переведу.

– Буду тебе очень признательна!

Ирина открывает дневник. Заходящее солнце ярко освещает нас, и есть что-то символическое в том, что мысли бабушки звучат вслух в час заката на террасе с видом на море, которую она так любила.

Из дневника Афины

5 августа 1964 года

Я очень счастлива, потому что вышла замуж за Панайотиса. Наша свадьба была шумной и веселой. Нас собрались поздравить все наши родные и друзья. Приезжали гости даже с других островов – Крита, Закинфа, Родоса. Но главное, рядом был он – мой милый Панайотис.

Ко мне сватались многие. И если бы я выбирала разумом, то стоило выйти за славного неуклюжего Одиссея. Он без памяти влюблен в меня, а его семья владеет рестораном в Фире. Мама расстроилась, когда я ему отказала. Но Одиссей для меня лишь друг. Мое сердце молчит, когда он рядом. Только Панайотис занимает все мои мысли с нашей первой встречи. Увидела его – и поняла, что нам суждено быть вместе до последнего вздоха. Его поцелуи наполняют меня жизнью. Он постоянно смешит меня, так что я хохочу как сумасшедшая. В его объятиях в брачную ночь я впервые познала рай. Я верю – нас ждет долгая и счастливая семейная жизнь. Ведь он – моя половинка, мой единственный, моя судьба. Я мечтаю о том, чтобы подарить ему много детей и чтобы наш дом скорее наполнили детские голоса и смех.

А пока тороплюсь на паром – мы с Панайотисом едем в свадебное путешествие на Крит! Пусть всего на три дня, которые мы проведем в доме его тети Пенелопы, но это будут самые волшебные три дня в моей жизни!

Ирина заканчивает переводить, и я вспоминаю пожелтевший билетик на паром до Крита, который обнаружила в коробке с фотографиями. Так вот с какими счастливыми воспоминаниями он был связан для бабушки. Это память об их свадебном путешествии!

– Филомене тоже интересно. Можно я ей прочту? – спрашивает Ирина.

В записи бабушки нет ничего такого, чем нельзя поделиться с лучшей подругой, и я соглашаюсь.

Ирина читает по-гречески, Филомена внимательно слушает и с улыбкой кивает, вспоминая те времена. А дослушав до конца, дополняет от себя:

– Свадьба Афины и Панайотиса была веселой и счастливой. Невеста ехала в церковь на ослике…

– На ослике? – удивленно переспрашиваю я.

– Такие здесь обычаи! – улыбается Ирина. – А ты не нашла фотографию Афины на осле?

Я качаю головой.

– Может, еще найду!

Филомена продолжает:

– Ослик попался с норовом. Сначала пытался сбросить Афину, а потом так рванул к церкви, что мы едва за ним поспевали. Гости шутили, что Афине не терпится выйти замуж за своего суженого, вот она и подгоняет осла – скорей, скорей!

Мы все трое смеемся, представляя эту картину.

– Церемония в церкви была очень трогательной, молодожены светились от счастья, – говорит Филомена. – Только бедняга Одиссей был сам не свой.