Элизабет Тейлор. Жизнь, рассказанная ею самой - Элизабет Тейлор

Но наш брак она надломила, не сломала, нет, для этого у бывшей миссис Делон (почему бы не вернуть себе собственную фамилию и перестать позорить Алена?) кишка тонка, на Ричарде куда более фигуристые висели гроздьями. Конечно, когда человек уже ничего не может опровергнуть, можно рассказывать любые небылицы о его страстных поцелуях и клятвах. Дешево, грязно…

Перепуганный Дмитрык осторожно поинтересовался:

– Элизабет, надеюсь, ты не станешь ей мстить?

– Мстить? Ты шутишь, Эдвард! Мстят равным, а тем, кто тебе по колено, да еще и в помоях, мстить как-то некрасиво. Не унижай меня такими подозрениями.

Я не забыла измену Ричарда, он постарался загладить свою вину кольцом с большим сапфиром, но трещина есть трещина, даже замазанная и замоленная, она остается трещиной. В этом отношении Натали Делон может радоваться, ей было суждено стать поводом для трещинки в наших отношениях. За такое не дают наград, но и проклинать я тоже не стала, хотя ее саму, конечно, не переношу.

Кстати, знаешь, что при первом знакомстве Делон начал с того, что… облевал ее? Та, что стерпела ТАКОЕ, стерпит и все остальное.

Но эта официанточка мне памятна тем, что знаменовала собой начало очень трудного периода в нашей жизни – периода сплошных потерь и ударов судьбы, вынести которые наша семейная лодка не смогла.

Мой партнер по фильму «Бессонница» Лоуренс Харви (мы с ним сыграли в оскароносном «Баттерфилд, 8») был смертельно болен. Смотреть на то, как сгорает от рака вчера еще красивый сильный мужчина, невыносимо. Лори продержался год, но это был уже скелет. Мы ничем не могли ему помочь…

Были и светлые минуты, Бартон умолял меня позволить вернуться «домой», хотя я сама снималась и жила в Лондоне, подарил то самое кольцо с сапфиром и уговорил в знак примирения прокатиться на уик-энд в Вену, сняв в роскошном отеле «Империал» тот самый номер, который в свое время любил Адольф Гитлер. Клянусь, скинув ботинки и прыгая с радостными воплями на кровати, он не вспоминал о наглой официанточке, а уж когда мы занялись «любовной любовью», как это называл сам Ричард, тем более.

Но забыть не удалось. Не ее – она шавка, недостойная внимания, а то, что Ричарда удалось соблазнить. Теперь ожидание измены с его стороны стало моим обычным состоянием, состоянием унизительным, мучительным, ненавистным. Бартон день за днем клялся в любви и верности, клялся, что вообще скосил глаза на кого-то только потому, что меня не было рядом, а он сильно набрался с утра, не понимал, что делает… Я была вполне готова поверить, что лечь в постель с этой… он мог только в невменяемом состоянии, но измены такое понимание не отменяло.

Я больше не ревновала к официанточке, Ричард постарался объяснить, что в пьяном состоянии даже не понял, кто с ним, не говоря уже о каких-то чувствах, но я просто ревновала! Сниматься вместе с Бартоном не получалось, не было достойных сценариев сразу для двоих, ездить с мужем, забыв собственную карьеру, и надзирать за ним на площадке, подобно съемкам в «Синей Бороде», значило давать повод вот таким официанточкам смеяться над собой.

Это был крах! Я всячески противилась даже самой мысли о развале нашего брака, как и Ричард, но в глубине души уже поняла, что это так.

Последней попыткой стали съемки в «Его развод – ее развод».

У нас всегда получалось, что мы играли либо собственную жизнь, пусть и в исторических костюмах, либо собственное будущее. Очень опасно, когда жизнь настоящая и экранная перемешиваются, теряешь ощущение реальности. В свое время мы с удовольствием целовались в образах Клеопатры и Марка Антония, потом решали вопросы сохранения семьи в «Очень важных персонах», потом ненавидели друг друга в «Кто боится Вирджинии Вульф?», потом дурашливо скандалили в «Укрощении строптивой», теперь пришло время «Развода…». Логично? Вполне.

Я очень любила и люблю Бартона, не устану это повторять, но на развод подала я. Ушла от Ричарда не только потому, что, изменив единожды, остановиться он уже не мог, но и потому, что низверг меня на уровень остальных своих женщин. Я не страдаю манией величия, а если и страдаю, то не по отношению к Бартону, для Ричарда я всегда была готова на все, с первой минуты встречи моя жизнь полностью подчинена ему, все мои помыслы и желания обращены прежде всего на него. Бартон это знал, а потому, предав раз, чувствовал себя виноватым, с каждой изменой вина усугублялась. А вину Ричард всегда заливал большим количеством выпивки.

Считалось, что, напившись, мы ссорились и кричали друг на дружку, конечно, часто бывало и такое, но пьяные ссоры не слишком угрожали нашему браку до тех пор, пока Бартон не изменил.

А потом однажды он просто… забыл мое имя! Нет, не потому что был привычно пьян, а потому, что я стала для Ричарда «одной из». «А это моя жена… э… Ирэн». Вот и все. Я не стала выяснять, кто такая Ирэн, с которой меня перепутали, не стала устраивать сцены, скандалы, просто уехала. Ричард каялся, твердил, что это все проклятая пьянка, умолял позволить вернуться, на некоторое время все восстановилось, он был внимателен, щедр на подарки, но пить не бросил.

Чтобы не довлеть друг над другом, мы уже давно пытались играть врозь, я даже не ездила за Бартоном на съемки, как раньше. Зачем, чтобы наблюдать, как он заигрывает с очередной партнершей или просто подвернувшейся милашкой?

Я понимаю состояние Ричарда, он чувствовал себя виноватым передо мной, от этого пил сильнее и совершал новые глупости, заливал их выпивкой, и все повторялось. Замкнутый круг, вырваться из которого, не прекратив пить, невозможно, но сделать это рядом со мной Бартон не мог (все то же чувство вины). Я освободила его от своего контроля и вообще присутствия, однако стало только хуже. Ричард мечтал найти кого-то, кто помог бы ему освободиться от алкогольной зависимости (жаль, что тогда не было клиники Бетти Форд!), и нашел.

Из-за бесконечных пьянок, скандалов и измен мы все же развелись.

Произошло это не сразу, слишком крепким было связывавшее нас чувство.

Сначала Ричард умудрился отравить мне съемки в «Дне покаяния», потому что, видите ли, я играю в глупом фильме глупую роль (можно подумать, у него были роли умней!), в то время как он ничем не занят. Виноватыми, кроме меня, оказались все, кто