Миссия в ионическом море - Патрик О’Брайан

И нарекли имя месту этому Киброт-Гаттаава, ибо там похоронили народ вожделеющий. Киброт-Гаттаава на иврите означает могилы тех, кто возжелал, и из этого мы должны сделать вывод, что вожделение - это прямой путь в могилу...

Служба закончилась. На оставшихся перепелов теперь смотрели с подозрением, словно на Ион, которым предлагалось покинуть корабль, и народ на "Ворчестере" стал с нетерпением ожидать воскресной свинины и пудинга с изюмом. От флагмана отвалила шлюпка с «Бервика», капитан которого выглядел слишком уж мрачно, и как только она подплыла на расстояние оклика, Джек пригласил Беннета на ужин, наблюдая, как его гость по-простому поднялся по левому борту, избежав церемонии встречи.

- Я представлю тебе твоего нового священника, он у нас на борту. Позовите мистера Мартина. Мистер Мартин - капитан Беннет. Капитан Беннет - мистер Мартин. Мистер Мартин только что прочел нам впечатляющую проповедь.

- Вовсе нет, - отозвался польщенный Мартин.

- О да, да, меня весьма поразили последствия похоти, могилы тех, кто возжелал, - сказал Джек, и ему пришло в голову, что не найти лучшего начала для более-менее завуалированного предостережения Гарри Беннету, которое он как друг просто обязан был сделать.

Начало прекрасное, но самого предостережения так и не последовало. Беннет провел крайне неприятные четверть часа, но только у флаг-капитана - адмирал оказался занят с какими-то восточными господами, и настроение гостя поднялось, только когда тот выпил стакан джина. За столом оно поднялось еще выше, и с самого начала трапезы до своего веселого отъезда с побагровевшим от выпитого лицом, Беннет развлекал Джека подробным отчетом о прелестях мисс Серракаприола: физических, интеллектуальных и духовных, показал прядь её крайне необычных волос, говорил о своем прогрессе в итальянском, необыкновенной красоте её голоса, умении играть на мандолине, фортепиано, арфе.

- Нельсон поцеловал ее, когда она была еще ребенком, - сказал Беннет, прощаясь, - и ты сможешь, как только мы поженимся.

Джек обычно спал очень хорошо, если только тревоги юридического характера не заполняли его разум, но, раскачиваясь в койке на волнах с зюйд-оста и глядя на стрелку компаса над головой, освещенную небольшим постоянно горящим фонарем, произнес: "Давно уже я никого не целовал". Великолепный рассказ Беннета о его сицилийке странно взбудоражил Джека - он представлял ее гибкую фигуру, особую теплоту южной красоты, вспомнил запах женских волос, и его мысли блуждали вокруг знакомых ему испанских девушек. "Давно уже я никого не целовал", - повторил он, услышав, как ударили три склянки ночной вахты, и тихий отклик ближайших вахтенных, - "ют, правый борт - проход правого борта..." и пройдет еще больше времени, прежде чем поцелую снова. Нет на земле жизни скучнее, чем блокада".

Иногда эскадра поворачивала каждый час, иногда каждые два, в зависимости от ветра, пока корабли ходили галсами туда-сюда на вероятных путях тулонского флота, а далеко на флангах держались фрегаты или бриги, смотря что удавалось наскрести адмиралу. Иногда они вытягивались в направлении Сардинии, когда ветер мог позволить Эмеро выйти в направлении оста, иногда, выстроившись в линию, растягивались почти до Маона, когда дул мистраль, а иногда дрейфовали, чтобы переговорить с прибрежной эскадрой. День за днем одни и те же маневры, постоянно вглядываясь, но никого не видя, ни паруса, за исключением странных посудин, плывущих со всего Средиземноморья к адмиралу, в противном случае - только море и небо, постоянно меняющиеся, но по сути все те же море и небо. Ни судна снабжения, ни весточки с внешнего мира.

Не по сезону моросящая погода с зюйда дала им пресную воду, чтобы постирать одежду, но прекратила танцы на баке, и, хотя между палубами гремела оратория (более глубокие проходы отдавались эхом как орган), Джек почувствовал, что общий дух корабля упал на полтона.

Некоторые переносили монотонность лучше других. В мичманской берлоге её, казалось, не замечали: там готовили спектакль с участием некоторых молодых офицеров, и Джек, вспомнив молодость, рекомендовал "Гамлета". "Нет трагиков, равных Шекспиру", - сказал он. Но мистер Гилл, штурман, сделался еще печальнее - мертвый груз за столом кают-компании, а капитан морской пехоты Харрис, у которого обязанностей было гораздо меньше, чем у Гилла, стал больше пить: не допьяна - ничего кроме дружелюбного состояния навеселе, но и полностью трезвым никогда не оставался. Сомерс, с другой стороны, часто терял равновесие, бессвязно бормотал и раздражался. Пуллингс делал все возможное, чтобы контролировать его, но никто не мог изъять личные запасы спиртного из его каюты.

Сомерс нес послеобеденную вахту в то время, как Джек, Пуллингс и казначей занимались судовыми книгами и счетами в кормовом салоне. Дул умеренный ветер с норд-веста, корабли эскадры, выстроившись в линию, шли под всеми незарифленными парусами в бакштаг, когда поступил приказ всем одновременно поворачивать на другой галс, что являлось весьма необычным, поскольку адмирал, заботясь о старых, уже потрепанных кораблях и стараясь быть бережливым везде, где только можно, всегда требовал поворачивать через фордевинд, смена же галса подвергала снасти риску, чего при повороте через фордевинд не происходило.

Джек слышал крик "Все на палубу", но мысли его были тем, стоит ли выдавать людям вместо вина грог, и он не обращал на это внимания, пока яростный рев и топот ног не вытолкнули его из кресла. В три шага Обри выскочил на квартердек, и ему хватило лишь взгляда, чтобы понять - "Ворчестер" не лег вовремя на другой галс.

Перед ним еще оставалось немало места, и хотя фор-марсель обрасопили, "Ворчестер" собирался воткнуть бушприт прямо в середину "Помпеи". В громоподобном полоскании парусов матросы вопросительно смотрели на корму в ожидании приказов. Сомерс же ошеломленно озирался.

- Обстенить фор-марсель - крикнул Джек. - Право руля. Вынести шкоты на ветер. Курс корабля скорректировали, но даже сейчас разрыв сокращался, ужасающе сокращался, но не совсем катастрофически. Бушприт "Ворчестера" прошел в шести дюймах от кормового гакаборта "Помпеи".

- Толкучка, как на Варфоломеевой ярмарке, - крикнул капитан "Помпеи", когда корабли разминулись и "Ворчестер" дал задний ход.

Джек повернул корабль через фордевинд на левый галс, распустил брамсели и вернул его на законное место в строю, потом повернулся к явно нетвердо стоящему на ногах Сомерсу, побагровевшему и угрюмому.

- Как произошла подобная несуразица? - спросил Джек.

- Кто угодно может не удержаться на курсе при смене галса, - глухо прохрипел Сомерс.