Камасутра от Шивы - Наталья Солнцева

— Какого еще Голема? — взвился Антон.

Возбуждение доктора невольно передавалось ему. Он смотрел то в искаженное лицо Шестакова, то на глину в ведре. Происходящее было похоже на дурной розыгрыш, комедию, которую ломал перед ним этот жестокий человек, опьяненный наркотиками и алкоголем.

Доктор поманил его пальцем, будто собирался сообщить нечто глубоко личное, не предназначенное для чужих ушей. Рябов, подчиняясь необъяснимому импульсу, наклонился к нему.

— Я все испробовал, — дыша на гостя коньяком, прошептал Шестаков. — И столкнулся с непреодолимым препятствием! Я был близок к успеху… и я надеюсь получить то, что получил рабби Лёв… Я близок!.. Близок…

Глава 36

Черный Лог

Глории не спалось. Но она и не бодрствовала. Проваливаясь в дрему, она оказывалась в старой синагоге… и видела седого раввина, склонившегося над Священным Писанием. Он сумел-таки проникнуть в тайну создания живых существ. В каждый канун субботы он изучал сочетания букв, переставлял их, объединял в магические комбинации.

— Если бы праведники захотели сотворить мир, они смогли бы это сделать, — пробормотал старик.

Если бы люди были праведниками! Если бы плоть не спорила с духом! Если бы разум сам себя не обманывал! Если бы то… Если бы это… Бесчисленные «если бы» разделяют божественное и человеческое.

В углу, в темноте чердака высилась безмолвная куча глиняных обломков. Все, что осталось от Голема. Само это слово буквально означает безжизненную глыбу, кусок материи.

— Ты никогда не был человеком, — молвил раввин, обратившись к бесформенной груде. — Я вдохнул в тебя звездные токи, дабы ты исполнял мою волю. Но с тобой случилась беда. Ты много возомнил о себе, впал в неистовство и вырвался на свободу… Вместо того, чтобы звонить в колокола и делать тяжелую работу, ты повадился любоваться моей дочерью! Чувства, присущие лишь мыслящим существам, погубили тебя. Не в силах противостоять им, ты взбунтовался и побежал по улицам города, убивая всех, кто попадался на твоем пути. Пришлось догнать тебя, вернуть и обратить в прах, из которого ты был сотворен…

Старик вспомнил, как Голем рухнул замертво и развалился на куски. Процедура его создания и формула, вдыхающая в него глухую полусознательную жизнь, должна быть надежно зашифрована. Вероятно, ею уже пользовались раньше и будут пытаться воспользоваться в будущем. Она состоит из двадцати трех столбцов и требует знания «алфавита 221 ворот». Правда, формулу можно значительно сократить и свести к нескольким символам…

— Я этим занимаюсь, — прошептал раввин.

Глория наблюдала за ним с мыслью, что пророки в стеклянных бутылях умеют читать недоступное во времени обычному человеку. Они могут заглянуть как назад, так и вперед. Но для того, чтобы они заговорили, тоже требуется определенное заклинание.

Во дворе залаяла Найда, и Глория очнулась. Раввин растворился в воздухе, синагога исчезла. По стенам и потолку спальни пробежали огни. За раскрытым окном моросил дождь, шумел в саду, лился в комнату влажной свежестью и запахом мокрой листвы. Раздался скрип ворот, сонный голос Санты.

— У нас гости, — спохватилась Глория, вставая и накидывая халат.

Во двор, светя фарами, медленно въехал «Туарег» Лаврова. Из него вышли двое: мужчина и женщина. Сыщик о чем-то заговорил с Сантой, жестами показывая на дом.

— Хозяйка спит, — заявил слуга. — Я отказываюсь ее будить.

Женщина стояла молча, глядя себе под ноги. Тонкая, подтянутая, в легком спортивном костюме, она казалась моложе своих лет. Глория сразу ее узнала. Это была родная сестра Паши Нефедова.

— Подождите до утра, — качал головой верный Санта. — Я размещу вас во флигеле.

Лавров не соглашался. Он настаивал, чтобы слуга доложил об их приезде хозяйке.

— Это важно, — доказывал он.

Глория отправилась умываться и одеваться. Не принимать же Пашину сестру в неглиже?..

— Я просил вас не беспокоить, — оправдывался великан, виновато разводя руками. — А они без приглашения ворвались. Я им предлагал постелить во флигеле… а они уперлись и ни в какую.

— Я разберусь, — кивнула Глория. — Иди, поставь самовар.

Санта удалился с брезгливой миной на лице. От гостей несло навозом. Этот запах напомнил ему визит в Прокудинку. Вот, значит, откуда ветер дует.

Алина Нефедова с любопытством смотрела на женщину, которую любил ее покойный брат.

— Ты почти не изменилась…

— Ты тоже хорошо выглядишь, — улыбнулась Глория.

— Красивый у тебя дом. Богатый.

Лавров привел Алю в каминный зал, обставленный мягкой мебелью с бархатной обивкой. Здесь преобладали вишневые тона.

— Я нашел ее на даче Шестакова, — сообщил он. — Пусть сама расскажет, что она там забыла.

— Это лишнее.

— Слава богу, — с облегчением выдохнула Алина. — Я устала повторять одно и то же. Я не сделала ничего дурного! Просто выполняла поручение Гора… Егора Дмитрича…

— Ну да…

— Сколько лет мы не виделись? Я слышала, ты уехала из Москвы, поселилась за городом. Отличный коттедж. Вот уж не думала, что когда-нибудь попаду к тебе в гости…

— Как ты жила все эти годы?

— Плохо.

— Замуж так и не вышла?

Глория смотрела на Алину, и все, что происходило с тех пор, как та застрелила своего жениха Берестова, мелькало, словно ускоренные кадры кинохроники. Трудно было отследить ключевые моменты.

— Я поставила крест на замужестве. А ты? Все еще оплакиваешь Толика? Ты же не любила его. У вас был брак по расчету.

— Видимо, в мои расчеты вкралась ошибка.

— Я обожала Толика, — призналась Аля. — Но он женился на тебе. Я должна была бы ненавидеть тебя, а я спасла тебе жизнь. Мой брат боготворил тебя, а ты его бросила. Он этого не вынес! Пашка утонул, Толик разбился… Ты приносишь несчастье мужчинам, которые тебя любят.

Глория бросила на Лаврова взгляд, который он истолковал как подтверждение слов Алины. Может, она боится причинить ему вред? В этом причина ее странного поведения?

— Ты всем приносишь несчастье! — вырвалось у гостьи.

Глория невольно вспомнила Агафона. Едва она появилась в его жизни, как он… умер! Скончался у нее на руках. Якобы при этом он передал ей свой дар. Но никому не известно, что случилось на самом деле.

«Я всегда была такой! — осенило ее. — Только не подозревала о своих особенностях. Агафон открыл мне глаза на саму себя!»

Сыщик слушал женскую перепалку с подтекстом и терялся в догадках. Кто кого дурачит? Что за спектакль тут разыгрывается?

— Ты верно подметила, — кивнула Глория. — Я приношу несчастье. Всем.

— Ой… прости…

— Ничего. Твоя прямота понятна. Тебе пришлось много вытерпеть, много притворяться. Это в конце концов становится бременем.

— Мне очень тяжело!

Вошел Санта с самоваром и чашками на подносе, расставил все на столе.

— А пирожки есть? — сглотнул слюну Лавров. — Или хотя бы оладьи?

— Сейчас принесу.

Великан двигался и делал свою работу с невозмутимостью стоика. Он уже излил на «телохранителя» свое недовольство, и поскольку хозяйка его не поддержала, смирился.

— Я — роковая женщина, — усмехнулась Глория. — Поэтому от меня лучше держаться подальше.

Непонятно, кому была адресована эта фраза. Но Роман принял ее на свой счет. Вот почему Глория то приближает его к себе, то отдаляет. Вот что кроется за ее нерешительностью. Она страшится потерять его!

Эта мысль обдала сыщика жаром, смутила ум. Женщины молча пили чай. Крепкая заварка с привкусом мяты казалась горькой. Молчал и Лавров, обдумывая свою догадку.

— Алине нельзя возвращаться в Москву, — сказал он после затянувшейся паузы. — Там опасно. Если Шестаков убийца, то…

— Что ты предлагаешь?

— Пусть она поживет у тебя хотя бы пару дней.

— Мне везет на маньяков, — обронила гостья. — После Берестова я дала себе слово не связываться с мужчинами. Но Гор сумел покорить мое сердце.

— Чем же?

— Я устала от одиночества. Меня окружают призраки мертвых. Брат… потом Толик…

— Потом Берестов! — съязвил Роман.

Алина подавленно кивнула.

— Недавно я похоронила маму. Мне захотелось живого тепла! Понимаете? Я любила, но не нашла взаимности. Я даже не разведенка! Мне толком и вспомнить-то нечего…

— По-твоему, это Шестаков убил свою жену?

— Не знаю…

— Ты говори, Алина, не стесняйся, — подбадривал ее Лавров.

— За руку я его не поймала. А зря на человека напраслину возводить — грех.

— Какие чувства он у тебя вызывает?

— Страх… и страсть. Когда его нет рядом, он вызывает у меня ужас. Но стоит ему приблизиться, и я вся дрожу. Иногда мне кажется, что кто-то наложил на меня проклятие. Должно быть, это происходит с нами из-за прокудинского дома.