Все впереди - Барбара Тэйлор Брэдфорд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Диана перестроила и модернизировала буфетную комнату, находящуюся за кухней, и теперь она стала очень удобной для нее и Парки. Она поместила туда огромных размеров холодильник, две посудомоечные машины и стойки для приготовления пищи. Над стойками висят полки для хранения фарфоровой посуды и тех разнообразных вещей, без которых на кухне не обойтись.
Ряд створчатых окон выходил на заднюю лужайку и болота, уходящие вдаль за горизонт. Напротив стены с окнами на почетном месте стоял антикварный уэльский кухонный шкаф, и этот замечательный предмет старины был набит сине-белой фарфоровой посудой с традиционным китайским рисунком — ива у мостика через ручей. Неподалеку, в углу комнаты, стоял старомодный деревенский стол с сосновой столешницей на приземистых ножках, за который и уселись мы с Эндрю. На столе стоял кувшин из зеленой майолики, наполненный ветвями сладко-горького паслена, и я невольно подумала, каким совершенным он выглядит.
На каминной доске в ряд стояла коллекция деревянных и медных витых подсвечников с белыми восковыми свечами, а под каминной доской расположились всевозможные медные подковы, тускло поблескивающие в свете огня. Повсюду медным блеском отсвечивали всевозможные формочки для желе и рыбы, горшки и кастрюли, ложки и мерные совки и ковшики на боковом столике.
Я всегда любила эту кухню и считала, что она самая приветливая из всех, которые я видела; в ней не только царила атмосфера бодрости, но она была по-настоящему уютной. По словам Дианы, это было сердце всего дома, комната, в которой вам легко жить.
Диана стояла у плиты, готовя чай; она перенесла чайник на стол, но сказала, чтобы мы подождали, пока заварится.
— Да, верно, миссис Эндрю, пока не наливайте, он должен завариться, — подтвердила Парки.
— Да, Парки, — сказала я послушно и улыбнулась Эндрю.
Она говорит это мне вот уже более десятка лет.
В воздухе кухни царил дразнящий запах бекона, поджаривавшегося на плите, и аромат свежевыпеченного хлеба, от которого слюнки текли. Парки положила караваи и кексы к чаю остывать на несколько минут на одну из стоек, и исходивший от них запах был невыносим.
Повернувшись к нам от плиты, Парки сказала:
— Если вы еще не догадались, я готовлю «беконных дружков». Ваши любимые, мистер Эндрю.
Она с любовью улыбнулась ему, прежде чем снова повернуться к плите. Она вынимала куски бекона из сковороды и раскладывала на большом деревянном блюде. Парки ухаживала за ним, когда он был маленьким, и он для нее был в некотором смысле как родной сын.
— Какая вкуснятина, Парки! — воскликнул Эндрю и добавил, обращаясь ко мне: — Ты должна научиться готовить их для меня, Мэл, когда мы будем дома в «Индейских лужайках».
Диана села к нам за стол и налила дымящийся горячий чай в большую синюю с белым чашку, а через мгновение Парки была уже рядом с ней, подавая блюдо, на котором лежали толстые ломти теплого свежевыпеченного хлеба, намазанные маслом, с кусками жареного бекона между двумя кусками хлеба — в действительности, горячие сэндвичи с беконом.
— Будь что будет с моим холестерином! — весело проворчал Эндрю. — Ах, Господи, что за чудо! — добавил он, откусив кусок.
— Я знаю, они вредные, — смеясь, сказала Диана, затем предупредила: — Не ешь слишком много, Эндрю. Парки готовит рыбные котлеты с петрушечным соусом на ланч.
— С чипсами, — вставила Парки. — А за ними будет еще одно ваше любимое блюдо — пудинг с патокой.
— О, Боже, Парки, мне кажется, я уже умер и попал в рай! — сквозь смех воскликнул Эндрю, довольный Парки и той суетой, которую она развела вокруг него. Он всегда питал к ней слабость.
— Но, дорогой, здесь и есть рай, — сказала Диана, с любовью улыбаясь ему. — Или ты уже забыл?
Эндрю покачал головой и нежно поцеловал ее в щеку.
— Нет, ма, я не забыл. И не только это. Я здесь с тремя из четырех моих любимых женщин.
— А кто четвертая? — быстро спросила я, с удивлением глядя на него.
— Как же? Конечно, моя дочь, — ответил он, подмигнув мне.
16
Во второй половине дня в субботу я натолкнулась на эти книги. Но что это была за находка!
После ланча Диана уехала в Вест-Тенфилд за какими-то покупками; она предложила мне поехать с ней, но я отказалась, предпочтя остаться в Килгрэм-Чейзе с Эндрю, но тут же обнаружила, что он собирается работать.
— Я должен просмотреть всю эту ерунду, — объяснил он мне извиняющимся тоном, показывая на свой портфель. — Прости меня, Мэл.
— Все в порядке, — сказала я, хотя и была разочарована тем, что он весь остаток дня до вечера будет поглощен своими бумажками у Дианы в кабинете, вместо того чтобы пойти со мной на прогулку.
— Я ненадолго, часа полтора, от силы два. — Он покачал головой, остановившись на пороге кабинета. — Попадаются очень запутанные финансовые документы, я говорил тебе в Лондоне. Мне бы сюда Джека с его изощренными мозгами. Он лучше меня разбирается во всей этой математике.
— Может быть, я могла бы тебе помочь? — предложила я.
Он уныло улыбнулся мне:
— Боюсь, что ты не сможешь, дорогая. Послушай, ты же не против того, чтобы я поработал, а? Хотя бы немного. Мы пойдем гулять попозже, перед чаем.
— Замечательно, не беспокойся.
Я быстро погладила его по щеке.
Потом я направилась в сторону библиотеки, которая всегда приводила меня в восхищение. Я любила там что-нибудь выискивать, в надежде найти литературные сокровища или фамильные реликвии. К несчастью, мне никогда не удавалось напасть на что-нибудь, хоть отдаленно их напоминающее, либо хотя бы на что-нибудь выходящее за рамки обыкновенного.
Подобно кухне, библиотека мало изменилась за четыреста лет, за исключением, быть может, увеличения количества книг, приобретаемых Кесуиками за эти несколько веков; мне показалось, что они никогда ничего не выбрасывали. Библиотека была больше, чем любая другая комната в Килгрэм-Чейзе, поскольку располагалась в одной из угловых башен, той, которая была расположена в самой северной части здания, с окнами на болото.
Кессонированный[5] потолок девятиметровой высоты уравновешивался огромным окном, расположенным в середине центральной стены, прекрасным окном необычных размеров и формы, наполнявшим комнату причудливым светом в любое время дня. Библиотека, отделанная светлым дубовыми панелями, со стеллажами от пола до потолка по всем стенам, содержала много тысяч томов, в большинстве своем очень древних. Красивый камин из местного камня располагался у стены, противоположной окну, а вокруг него стояли несколько красивых кресел, дубовый кофейный столик и диван от Кноля. Непосредственно за диваном стоял стол для чтения, также из резного дуба, а на нем стопками лежали последние толстые журналы — некоторые из них были посвящены антикварному делу, — а также свежий номер «Таймс», подшивки других английских и местных газет и несколько свежих романов.