Исторические предпосылки создания спецназа, 1941-1945 гг. [том 2] - Сергей Козлов

Вершигора, довольный таким исходом дела, повернул к своему возку, возле которого его терпеливо поджидали необычный автоматчик с культями вместо рук и белокурая девушка.

Спустя час Петр Петрович снова пришел в штаб. Присев рядом со мной на пенек, он сказал:

— Ну что, будем вместе трудиться?

— С удовольствием, товарищ майор! Может, научите меня чему-нибудь хорошему?

Карие глаза Петра Петровича сузились в усмешке:

— Еще неизвестно, кому у кого придется учиться. У тебя уже есть опыт.

— Какой там опыт? Только взялся за эту работу... А вы, наверное, на этом деле уже не одну собаку съели.

Он опять улыбнулся,— улыбка почти не сходила с его лица.

— Нет, пока еще не съел ни одной. Я ведь всего два месяца как на оккупированной территории. И год, как надел эту форму. А до этого вообще был гражданским человеком. [...]

Через несколько дней в расположении нашего лагеря появилось десятка два автоматчиков во главе с худощавым черноглазым капитаном — Иваном Бережным. Все они были в новой военной форме. Все, как один, рослые, крепкие, с финками и гранатами, а главное, все с новенькими автоматами ППШ, вызывавшими немалую зависть у наших разведчиков. Таких «инструментиков», как в шутку, но уважительно называли их партизаны, у нас тогда во всем соединении было несколько штук.

Расположились автоматчики рядом с палаткой майора Вершигоры. И я понял: это его люди. Только непонятно было, что они делали под его командой прежде и чем будут заниматься теперь у нас. Но задавать такие вопросы майору было, разумеется, неудобно.

Сам же Петр Петрович не заводил об этом разговора. Он больше спрашивал меня. Иногда мы вместе обсуждали, как лучше провести разведку того или иного объекта. А вообще-то он почти все время ходил по нашему партизанскому лагерю и спокойно, с дружелюбным вниманием присматривался к ритму работы штаба, к будням подразделений, к быту людей.

Через неделю все были удивлены неожиданным событием: Ковпак подписал приказ о создании новой оперативной группы — № 13. Ее командиром назначили майора Вершигору. Сам Петр Петрович, когда его поздравляли, отнесся к этому назначению так, будто ничего особенного не случилось. Только когда кто-то в шутку заметил, что номер группы Петру Петровичу выпал не совсем удачный — чертова дюжина, он улыбнулся и ответил:

— Почему — неудачный? А для меня число тринадцать — самое удачное, везучее. На фронт я ушел добровольно тринадцатого июля сорок первого года. И мне, надо сказать, сразу же повезло: за месяц вырос из рядового до командира батальона. А главное — уцелел. Немножко, правда, поцарапали, но это ерунда... В тыл врага меня тоже забросили тринадцатого числа — тринадцатого июня нынешнего, сорок второго года. И тоже удачно. Через два месяца даже орден «Красное Знамя» получил. К вам в соединение тоже пришел тринадцатого сентября. И уже верю, что тут всё получится, как задумано. Чувствую, что и эта чертова дюжина будет везучей...15

Оперативная группа разведки РО штаба Западного фронта

Иван Андреевич Колос с лета 1942 года действовал в качестве командира оперативной группы разведки в интересах разведотдела Западного фронта (в/ч 9903).

Подобные группы функционировали при некоторых партизанских формированиях и органах руководства партизанским движением и направляли их разведывательно-диверсионную деятельность в интересах регулярных войск.

Награжден многими советскими и иностранными государственными наградами. Герой Российской Федерации.

И. Колос

«Олег» выходит на связь

Мы, разведчики, располагались в Подмосковье, когда мне сообщили, что вызывает генерал. Я надраил сапоги, начистил пуговицы. Волновался до той самой минуты, пока не переступил порог просторного кабинета и не доложил о своем прибытии.

Генерал поднялся из-за стола и неожиданно просто, по-домашнему поинтересовался:

— Ну, как настроение?

— Вполне бодрое, товарищ генерал!— ответил я уже спокойно.

— Что ж, «Олег», тогда приступим к делу.

Он извлек из несгораемого шкафа приказ о моем назначении командиром группы военных разведчиков и о вылете в тыл врага, назвал фамилии моих подчиненных. Их было шесть: Дмитрий Стенько, Григорий Руцан, Алексей Панюшков, Михаил Роднюк, Николай Сидельников, Иван Казаков. Генерал каждому дал краткую характеристику. Некоторых товарищей я уже хорошо знал. Это были не новички в разведке. Группе предстояло действовать в глубоком тылу врага, на юге Белоруссии, и передавать по радио в Центр разведданные о гитлеровских войсках: где расположены их гарнизоны, аэродромы, склады, где они сооружают укрепления, сообщать о работе железной дороги Брест—Гомель.

— Приказ о вылете получите дополнительно, — сказал генерал и пожал мне на прощание руку.

Нас поселили недалеко от аэродрома, в отдельном домике, и мы стали готовиться к вылету во вражеский тыл. Подгоняли одежду и снаряжение, проводили тренировки в полной боевой выкладке: вещмешок, парашют, автомат, боеприпасы. На каждого приходилось килограммов по шестьдесят.

В один из вечеров мне вручили приказ о вылете.

На аэродроме было очень темно. Только время от времени, когда самолеты шли на посадку или взлетали, вспыхивали прожекторы и освещали бетонированную полосу.

Нас подвезли к двухмоторному «Дугласу». Инструктор выстроил всю группу, еще раз осмотрел наше снаряжение, дал последние напутствия, и вот мы в самолете. Поудобнее усаживаемся, проверяем, хорошо ли зацеплены парашютные карабины за трос, натянутый вдоль бортов самолета. Я засветил фонарик луч, его скользнул по лицам товарищей: все были спокойны.

Взревели моторы, вспыхнул разом сноп света. Самолет, пробежав по летному полю, поднялся в воздух.

Все прильнули к окнам. Я тоже смотрю на стремительно провалившуюся землю. Там, уже далеко внизу, сверкают молнии. Тысячи молний. Это линия фронта. На земле идет сражение.

Неожиданно в самолете стало светло, как днем: мы попали в луч вражеского прожектора. Вокруг самолета уже рвутся снаряды. Ощущение не из приятных. Вдруг самолет разко наклонился, и неведомая сила потянула его к земле. Нас отбросило назад и прижало к стенкам. Еще мгновение... Нет, всё в порядке! Самолет вышел из резкого виража почти над верхушками деревьев, совсем близко внизу пронеслись крыши хат. А потом мы стали набирать высоту.

Из пилотской кабины вышел командир корабля Дмитрий Барилов и прокричал мне в самое ухо:

— Как самочувствие? Думали —кувырнемся?

— Черта с два! Тут разве успеешь что-нибудь подумать?

Барилов рассмеялся:

— Маневр! А теперь вот так и будем лететь до самого места назначения.

Южнее Гомеля в самолете завыла сирена: это был сигнал подготовки к прыжку.

Все встаем. Барилов открыл дверцу: «Счастливо, ребята!» Первым в темень нырнул Николай Сидельников. За ним— Иван Казаков. Третий, четвертый, пятый... Предпоследним был младший лейтенант Михаил Роднюк, невысокого роста, веснушчатый парень. Он подошел к двери. Раскинув руки, уперся в края дверного проема... И тут что-то мягкое упало мне на ноги. Глянул - у Роднюка расстегнулся ранец и из него вывалилась часть купола парашюта.

— В чем дело? — закричал Барилов.

Я схватил Роднюка за плечи и попробовал оттащить от двери, так как он мешал мне выпрыгнуть из самолета. Но Михаил обернулся, сноровисто подобрал правой рукой стропы и... исчез в темном проеме двери самолета.

Я хотел было шагнуть вслед за ним, но Барилов удержал меня,

— Вас отнесет слишком далеко. Пока возились с этим парнем, добрый десяток километров пролетели! Самолет-то не стоит на месте!..—прокричал он.

Самолет сделал круг, вернулся к месту, где десантировалась группа. Я выпрыгнул, парашют благополучно раскрылся, и я стал плавно опускаться на землю.

Основным нашим ориентиром было озеро. Пристально всматриваюсь вниз, стараясь поймать отблеск водной глади, но озера и в помине нет. Земля приближается навстречу все быстрей и быстрей. И чем она ближе, тем — странное дело — увереннее я себя чувствую.

Толчок. Проваливаюсь куда-то. Болото! Не будь вещмешка — ушел бы с головой в трясину... С трудом выбрался из нее, утопил парашют, отполз в сторону метров на двести. Прислушался — тишина. И вдруг луч света впился в черную толщу неба. Раздались выстрелы.

Я достал фонарик, опустил зеленое стекло. Просигналил. Еще! Еще! Наконец замелькали ответные огоньки: первый, второй, третий, четвертый...

Собралось пять человек. Шестой, Миша Роднюк, на сигналы не отозвался. Я торопливо рассказал товарищам, как неладно у него вышло с парашютом. Николай Сидельников тяжело вздохнул:

— Вот так бывает: еще ничего не сделали, а неприятности уже начались.

Снова послышались выстрелы. Надо скорее уходить. Если немцы заметили наш самолет, круживший над лесом, то они догадались, что он кого-то сбросил в этот район, и наверняка сюда уже спешит поисковый отряд. Вполне возможно, что район нашего приземления даже оцеплен.