Герцогиня оттон Грэйд - Елена Звездная

Глянув на меня поверх бумаги, лорд оттон Грэйд заметил:

— Написать вы можете в любом случае. Даже матушке Иоланте. Другой вопрос — позволю ли я доставить ваше письмо.

Несколько секунд гневно глядя на последнего представителя династии Грэйд, я уточнила:

— Мне следует воспринимать сказанное вами как то, что письмо, написанное мной папеньке, вы несомненно прочтете?

— Несомненно, — подтвердил герцог.

После подобного мне оставалось лишь произнести:

— Доброй ночи, ваша светлость.

И развернувшись, гордо ушла в спальню, к моему бесконечному сожалению, супружескую. Где я нашла в себе силы снять халат, кое-как заплести волосы, лечь под одеяло и, размеренно дыша, удержаться от слез.

— Мне крайне любопытно, — голос герцога раздался в спальне, но я не желала даже думать о том, как давно маг здесь находится, — что именно вы собирались написать отцу такого, о чем мне не полагается знать?

Совершенно не имея сил на объяснение столь простых и всеми воспитанными людьми понимаемых терминов как личное пространство, я лишь повторила:

— Доброй ночи, лорд оттон Грэйд.

И повернувшись на бок, закрыла глаза, наглядно демонстрируя, что не намерена продолжать этот разговор.

Некоторое время в спальне царила тишина. Затем раздались тяжелые шаги, герцог подошел к постели с моей стороны, постоял, в итоге, нагнувшись, подвинул меня, предусмотрительно устроившуюся на самом краю, подальше от предполагаемого места, где собственно его светлость и должен был спать, и сел. Несмотря на праведное возмущение его действиями, я не открыла глаз и продолжала попытки погрузиться в сон.

Лорд оттон Грэйд, посидев так несколько томительных напряженных минут, произнес, скорее утвердительно, нежели вопрошая:

— Вы обижены на меня.

Не сдержавшись, холодно поинтересовалась:

— Вас это удивляет?!

— Бесит, — оказался предельно откровенен герцог.

— Доброй ночи! — прошипела не менее взбешенная я.

В спальне вновь повисла тишина.

А затем произошло то, на что лорд оттон Грэйд имел полное право и чему не смела препятствовать я. И потому, когда тяжелая мужская ладонь, проникнув под одеяло, коснулась моей ноги, я лишь зажмурилась, уткнувшись лицом в подушку, и, отчаянно закусив губы, взмолилась Пресвятому, обращаться к которому уже не могла.

Пальцы осторожно коснулись стопы, скользнули вверх по голени, едва притронулись к колену и вновь спустились вниз, после ладонь герцога замерла, чуть сжимая.

— У меня есть предложение, леди оттон Грэйд, — холодно произнес его светлость. — Вы сейчас прекращаете истерику по надуманному поводу и возвращаетесь к столу, и в этом случае я не буду продолжать эти, явно вам не приятные, прикосновения.

Вероятно, иногда, под влиянием сильных эмоциональных потрясений, а также счастливого осознания, что мой отец вовсе не продавал меня одному из жесточайших лордов королевства, в душе происходят странные изменения, сказывающиеся на поведении. И возможно, именно поэтому, вопреки всем доводам разума, я подскочила на постели и, прикрывшись одеялом, разъяренно произнесла:

— У меня также есть предложение, лорд оттон Грэйд. Вы сейчас молча оставите меня наедине с осознанием, что у меня имелся шанс избежать этого брака, и как минимум не будете требовать от меня невозможного, а именно очередной трапезы в состоянии изматывающего морального давления!

На мгновение воцарилась тишина, в которой мы с его светлостью прожигали друг друга полными ярости взглядами. Затем герцог рванул ворот черной рубашки, ослабляя его, криво усмехнулся и совершенно спокойно произнес:

— Ты же понимаешь, что настолько явное неподчинение я не могу оставить без наказания.

Несмотря на появившийся в груди страх, язвительно заметила:

— Понимаю, правила дрессировки обязывают наказывать за малейшую провинность.

Глаза оттон Грэйд сверкнули металлом, и он зло произнес:

— Дрессировка? Нет. Банальное требование уважать меня как супруга и повелителя.

— Требование уважать?! — мой голос сорвался на визг. — Нет, ваша светлость, вы требуете подчинения во всем, включая незначительные мелочи!

Усмешка и провокационное:

— А вам, моя дорогая, неизвестно, что жизнь состоит из мелочей?

Выразительно оглядев спальню его светлости, я заметила:

— В вашей жизни, лорд оттон Грэйд, практически не существует мелочей. Вы их не терпите, и ваши личные покои тому прямое подтверждение.

Усмешка превратилась в улыбку, и его светлость поинтересовался:

— Какое отношение моя спальня и личное пространство имеют к вашему прямому неподчинению?

Вопрос был поставлен таким образом, что оставалось ответить лишь:

— Никакого.

Его светлость кивнул, затем спокойно произнес:

— Все же не могу понять, что настолько выбило вас из колеи, что вы утратили восхищающую меня выдержку? Сообщение о том, что Ирек ментально воздействовал на вашего отца?

И я осознала, что в проницательности последнему представителю династии Грэйд не откажешь. Вынужденно кивнула.

Приняв мой ответ, герцог продолжил:

— Вы были обижены на отца за то, что он подписал брачный договор?

Я вновь была вынуждена кивнуть, ответить что-либо оказалась не в состоянии. Улыбнувшись, лорд оттон Грэйд произнес:

— И вы собирались написать ему, что у вас все замечательно, вы в браке и намерены оставаться леди Грэйд?

На этот раз я ответила скорее настороженным взглядом, нежели согласием. Ибо в этот миг у меня сложилось впечатление, что его светлость читает мои мысли.

— Ариэлла, — герцог протянул руку, коснулся моего лица, провел пальцами по щеке, — а вы не думаете, моя дорогая, как сильно поставили бы под удар вашу семью после подобного послания?

В душе все похолодело.

— Вот видите, — в голосе лорда оттон Грэйд промелькнула нотка укоризны, — стоит всего лишь отбросить эмоции, и становятся очевидны причины моего требования об ознакомлении со всей вашей личной перепиской.

С трудом сглотнув, я все же возразила:

— Отец должен знать, что я жива, и… что я…

— Хорошо, я позабочусь об этом, — уверенно произнес герцог. — Но о вашей судьбе ему передадут лично, без писем, которые, несомненно, перехватят. И, Ари, — взгляд стал суров, — если ваша семья дорога вам, не демонстрируйте свое отношение. Не стоит указывать противнику на свои слабые места.

Сначала я смотрела на его светлость с некоторым сомнением. После поняла и тихо ответила:

— Хорошо.

— Знаете, — герцог убрал руку, усмехнулся, — а я все думал, отчего сентиментальная монастырская воспитанница не делает даже попытки отправить весточку родным и близким. А выходит, вы злились.