Сталинские войны: от мировой войны до холодной, 1939 – 1953 - Джеффри Робертс

398

Во время обеда Сталин и Черчилль обсудили возможность совместной операции против северной Норвегии для защиты британских конвоев, идущих в Мурманск, а также обменялись взглядами на будущее Германии. Черчилль размышлял о том, что после войны прусский милитаризм и нацизм должны быть уничтожены, и Германия разоружена, на что Сталин заявил, что немецкие военные кадры будут ликвидированы и страна должна быть ослаблена отделением Рура. Сталин спросил о слухах об англо-немецком соглашении не бомбить Берлин и Лондон, которые Черчилль опроверг, сказав, что бомбить будут, когда ночи станут длиннее.

399

Черчилль отметил, что Майский хороший посол, но Сталин заметил, что он мог бы быть и получше: "Он (Майский) говорит "конечно" и "невозможно", зажав язык между зубами". Черчилль высказался о своём плане на послевоеное время по созданию "лиги трёх великих демократий: Великобритании, США и СССР, которые будут руководить миром". Сталин согласился и добавил, что это хорошая идея, но для правительства Чемберлена. В конце обеда был согласован текст совместного коммюнике (Стр.140)и подписаны фотографии, которыми обменялись оба лидера. Как отметил британский комментатор в конце доклада: "Атмосфера была максимально сердечная и дружественная".

400

После того, как Черчилль покинул Москву, Молотов написал Майскому, сообщив ему об окончании визита. "Переговоры с Черчиллем не были ровными", писал Молотов Майскому, но очень "обширными, в личной резиденции товарища Сталина, оборудованной для персональных контактов с гостями… Даже Черчилль хорошо реагировал на главный вопрос (о втором фронте), результаты можно рассматривать, как удовлетворительные". Отметив позитивный итог встречи, Молотов проинформировал Майского, что "ваша идея о выработке общей стратегии не обсуждалась. Мне кажется, что на этой стадии, когда мы участвуем в партии войны, эта идея нам не подходит. Вам не нужно продвигать эту идею в Британии. Вы не получали и не получите таких директив от нас".

401

Во всех отношениях беседа с Черчиллем и Гарриманом была для Сталина Стрессом. То, что спор по второму фронту внёс разногласия между союзниками, не повод для ухудшения доверия, всё-таки продолжались переговоры о снабжении и других вещах. Личная беседа, диалог Сталина с Черчиллем имел большое значение. Сталин также планировал аналогичную беседу с Гарриманом о том, что хотел бы встретиться с Рузвельтом, как только появится такая возможность. Положение Сталина вскоре ухудшилось, так как, когда разразился кризис, выросла необходимость второго фронта во Франции. Возросло раздражение Сталина союзниками, что публично выразилось 3 октября, когда он давал ответы на письменные вопросы Генри Кессиди, корреспондента "Асошиэйтед Пресс" в Москве:

402

Ворос: "Какое место занимает открытие второго фронта в советской оценке текущей ситуации?"

Ответ: "В сравнении с помощью, которую Советский Союз оказывает союзникам, оттягивая на себя главные силы немецко-фашистских армий, помощь союзников Советскому Союзу малоэффективна. В смысле расширения и улучшения этой помощи требуется только одна вещь: чтобы союзники полностью выполнили свои обязательства и вОвремя".

403

(Стр.141) Сталинская публичная критика стала сенсацией в британской и американской прессе и сигналом, что он хочет открытия второго фронта именно в данный момент, и что это более приоритетно, чем снабжение. Это соответствовало его личным посланиям британцам и американцам, в которых делался акцент на то, что он кроме того срочно нуждается в авиации. Сталин вернулся к вопросу о втром фронте в речи от 6 ноября 1942 года, посвящённой 25-летию большевистской революции.

404

Он говорил аудитории в Москве, что отсутствие второго фронта в Европе объяснет поток немецких военных успехов в России стех пор, как они оказались способны сосредоточить все свои резервы на восточном фронте. Если бы второй фронт был открыт, Красная Армия была бы сейчас около Пскова, Минска, Житомира и Одессы, и "немецко-фашистские армии уже были бы на краю катастрофы". Сталинская критика западной политики по второму фронту была повторена во множестве газетных статей и передовиц, и казалось большей частью советского народа, если верить докладам НКВД об общественном мнении.

405

Напряжённость в Великом Альянсе по второму фронту уступала межсоюзническим спорам о суде и наказании военных преступлений. В начале октября Советы пригласили британцев и американцев участвовать в комиссии по военным преступлениям. но прежде, чем Москва повторила предложение, британская общественность объявила о плане послевоенного наказания военных преступников. В ответе Молотова содержалось заявление об "ответственности гитлеровских захватчиков и их сообщников за преступления, совершённые ими в оккупированных странах Европы".

406

Суть заявления, опубликованного 14 октября, что нацистские лидеры, задержанные в ходе войны, должны быть привлечены к суду международного трибунала, не чситая Рудольфа Гесса, заместителя Гитлера, который был взят в плен во время драматического полёта в Британию в мае 1941 года. 19 октября "Правда" опубликовала передовицу, в которой говорилось, что Гесс квалифицирован, как военный преступник, и комментировала, что "определить, что Гесс не будет предан суду до конца войны, что он будет передан суду международного трибунала за весь период войны, означает сокрытие преступлений одного из гитлеровских кровавых преступников, и перевод Гесса из разряда преступников в представители иностранного государства, в посланца Гитлера".

407

Полемика о военных преступлениях предшествовала отправке экстраординарной телеграммы Сталина Майскому в тот же день:

"Все мы в Москве находимся под впечатлением, что Черчилль добивался поражения СССР при условии, что договорится с Гитлером за наш счёт. Без такого предположения трудно объяснить черчиллевское поведение по вопросу о втором фронте в Европе, по вопросу военных поставок в СССР, которые последовательно сокращались, несмотря на (Стр.142)рост производства в англии, по вопросу о Гессе, которого черчилль держит в резерве, по вопросу о систематических бомбардировок Берлина в сентябре, которые Черчилль провозгласил, когда был в Москве и которые он не выполнил ни на йоту, не смотря на то, что несомненно мог сделать это".

408

Майский ответил Сталину 23 октября, указав, что немецкая победа над СССР будет тяжела для Черчилля потому, что с этого момента Гитлер достигнет доминирования не только в Европе, но и в Африке, и в бОльшей части Азии тоже. Зашита Британии от обвинений в желании поражения СССР и сговоре с Гитлером, в тот момент не достигла успеха. Ошибку Черчилля Майский приписывал тому факту, что Черчилль хочет "тихой" войны. Снабжение уменьшилось потому, что оно требовалось для операции Торч. Черчилль не бомбил Берлин потому, что боялся ответных действий против Лондона. гесс не был наказан потому, что Германия может ответить репрессиями против британских военнопленных. Черчилль думает, что война продлиться долгое время, и Гесс может быть наказан позже. Сталин ответил Майскому 28 октября:

409

"Я стал думать, что, как поборник "тихой войны", Черчилль тихо добивается поражения Советского Союза, так как поражение нашей страны и компромисс с Германией за счёт Советского Союза есть тихая форма войны между Англией, и Германией.

Конечно англичане позднее поймут, что без русского фронта и с Францией, вышедшей из дела, они будут уничтожены. Но когда они поймут это? "Мы будем посмотреть".

Черчилль говорил в Москве, что весной 1943 года около миллиона англо-американских солдат откроют второй фронт в Европе. Но Черчилль принадлежит к тем лидерам, кто легко даёт обещания, но забывает, или отказывается от них. Он также обещал в Москве бомбить Берлин интенсивно в сентябре-октябре. Однако, он полностью не выполнил это обещание и не нашёл нужным даже информировать Москву о причине неисполнения. Хорошо, сейчас мы будем знать с какого рода союзником мы имеем дело.

Я мало верю в операцию Торч. Если, тем не менее, операция будет успешна, можно будет смириться с тем, что авиация была забрана от нас ради этой операции".

410

Сталин потратил много громких слов о неоткрытии второго фронта, уменьшении снабжения, о деле Гесса, о подозрениях, что многие его союзники хотят видеть Германию победительницей. Прежде всего Сталин чувствовал напряжение (Стр.143)битвы под Сталинградом. В этот момент Красная Армия готовила большое контр-наступление по разгрому противника под Сталинградом. Это действие не зависило от собственно территории Сталинграда. Стратегически важной вещью было положение немцев на флангах города. Но потеря города оказала бы разрушительное воздействие на моральный дух Советов и Сталина лично. Эмоционально и политически значение обороны "города Сталина" весьма усилилось, как и для Гитлера его захват.