Бушин - Измена. Знаем всех поименно (Москва, 2007) - Владимир Бушин

Но особого внимания заслуживают приведенные выше слова о том, что Жуков «привез победу ему»— Сталину лично. Это не оговорка. Ведь и книга-то названа «Сталин и его (!) маршалы». Она вся, как и другие книги этого автора, пронизана шкурной мыслью о том, что Сталин ничего не знал, кроме личных интересов, и Великая Отечественная была не войной советского народа против фашистского нашествия, а схваткой двух тиранов: «Два вождя думали только о том, как уничтожить друг друга» (с. 644). Как сам, знать, враждует с соседом по лестнице из-за его собаки, которая иногда мочится у млечинской двери, так оказались врагами и фашистская Германия с Советским Союзом, — выше подобного соображения этот сердцевед подняться не может.

Иные страницы книги читаешь и не только слезы льешь, но, право, и кондрашка хватить может. Судите сами, вот рассказывает автор, что в конце 30-х годов Наркомат вооружения предложил оснастить Красную Армию автоматами, но Ворошилов будто бы был против и при этом будто бы сказал: «Где нам набрать столько пуль для автоматов?!» (с. 306).

Поняли? Набрать! Пуль! Как орехов или желудей в лесу… И после этого крутолобый сочинитель гвоздит Ворошилова как бесталанного наркома обороны. Правильно! Какой же это нарком, если вместе с Млечиным не знает, что такое патроны, что такое пули и в каком лесу их можно набрать.

Мне могут заметить: «Ну, хорошо. Звания, знаки различия, оружие, патроны, — все это, конечно, имеет прямое отношение к армии, к войне, но все-таки еще не сами боевые действия, не война. Так, может, в суждениях о войне Млечин не столь малограмотен и туп?»

Ах, добрый читатель!.. Сей летописец судьбы нашей армии не знает, когда появились важнейшие документы, имеющие отношение к войне, — приказы, директивы, когда произошли крупнейшие события на фронтах, дает им совершенно безграмотную и лживую оценку и т. д. И это касается не только Великой Отечественной. Он лжет повсеместно и до нее.

Однажды Григорий Явлинский очень точно сказал Чубайсу: «Анатолий Борисович, вы лжете всегда, во всем и по любому поводу». Правда, порой трудно различить, где у него оголтелая ложь, а где элементарное тупоумие. Так вот, Млечин — сочинитель чубайсовской породы.

Взгляните хотя бы на то, что он пишет о столкновении летом 1938 года у озера Хасан. Всю вину за них валит на Красную Армию, которая, дескать, обидела миролюбивых самураев, почему-то оказавшихся за тысячи километров от своей родины у советско-китайской границы. Ссылаясь на каких-то безымянных историков заявляет, что с военной точки зрения бои у озера Хасан были позорным для нас провалом (с. 228). Таким же «позором на весь мир» оказались и бои на Халхин-Голе летом 1939-го. Да, в ходе этих сражений были ошибки, неудачи, срывы, но, во-первых, раз в сто меньше, чем вздора и в этой и в других книгах Млечина. А главное, кончилось-то дело полным разгромом врага, который за четыре месяца боев на Халхин-Голе не выиграл ни один из них и, наконец, запросил пощады.

Как всегда и во всем, Млечин пытается принизить наш успех и хоть отчасти оправдать или обелить наших врагов: «Японские войска не были готовы к боевым действиям.

23-я японская дивизия, с которой сражалась Красная Армия, была сформирована в Маньчжурии из необученных и необстрелянных новобранцев» (с. 238). Так чего ж, говорю, 38 тысяч этих необученных занесло через весь Китай и Маньчжурию за тысячи верст от любимой родины на землю Монголии, нашего союзника? Да еще прихватили с собой 225 самолетов, 135 танков и 310 орудий (ВЭС, с. 791). И разве эта 23-я дивизия была одна-одинешенька, как изображает Млечин? Нет, сударь, в августе тут развернулась 6-я армия генерала О. Риппо. Целая армия! Это уже 75 тысяч штыков, 300 самолетов, 182 танка и 500 орудий. А им противостояла 1-я армейская группа под командованием комдива Жукова, в которой насчитывалось 57 тысяч солдат и офицеров, 515 самолетов, 498 танков, 385 бронемашин и 542 орудия (там же). Да, уступая по численности живой силы, мы превосходили японцев по вооружению и технике. Так кто ж их просил лезть на рожон? И хотя, как пишет Жуков, «японские части дрались до последнего солдата» (это «новобранцы»-то необученные), но, увы, 30 августа 1939 года «6-я японская армия, вторгшаяся в пределы Монгольской Народной Республики, была полностью уничтожена» (Воспоминания, с. 161, 163). Вот такой «позор на весь мир»…

А 17 сентября того же года, после того, как бездарное польское правительство, бросив свой народ, бежало в Румынию, Красная Армия вступила на территорию рухнувшей под немецкими ударами Польши. Зачем? Да чтобы не дать фашистской Германии захватить целиком соседнюю страну, чтобы взять под защиту единокровных братьев — украинцев и белорусов и таким образом отодвинуть свой пограничный рубеж на несколько сот километров к западу.

Ллойд Джордж, английский премьер в 1916–1922 годы, говорил в те дни о нашем вступлении в Польшу: «СССР занял территории, которые не являются польскими и были захвачены ею после Первой мировой войны… Было бы безумием поставить русское продвижение на одну доску с продвижением Германии». Выступая 1 октября 1939 года по радио, Черчилль, будущий премьер Англии, развил мысль своего предшественника: «Для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии». А ведь оба знаменитые эти премьеры были уж очень, очень, очень небольшими друзьями коммунистической России.

Млечин вместе с дружком Яковлевым, конечно же, объясняет наше вступление циничной агрессией, очередным позорным разделом Польши и клянется, что поляки, а затем прибалты встретили Красную Армию неприязненно, враждебно, а «командиры и политработники старались оградить бойцов от общения с населением» (397).

Но соображает ли наш мыслитель, что случится, если на одну чашу исторических весов бросить его и, допустим, Яковлева, двух беглых коммунистов, а на другую — Ллойд Джорджа и Черчилля? Я думаю, что при этом наши скорбные умом и совестью соотечественники взлетят туда, откуда они свалились, — на Луну.

А вот что писал еще и В. Бережков, переводчик Сталина, позже — доктор исторических наук, тоже не этим беглецам чета: «Мне, как свидетелю событий осени 1939 года, не забыть атмосферы тех дней в Западной Украине и Западной Белоруссии. Нас встречали цветами, хлебом-солью, угощали фруктами, молоком. То были неподдельные чувства. В Красной Армии видели защиту от гитлеровского террора. Нечто похожее происходило и в Прибалтике». Это можно видеть и в кинохронике тех дней, которая иногда проскакивает на наши телеэкраны, когда зазевается какой-нибудь Эрнст или Добродеев, что ли.

А у Млечина все вверх ногами: «Поляки возненавидели русских… Когда 22 июня 1941 года появились немецкие войска, поляки радовались и встречали их как освободителей, встречали части вермахта хлебом-солью» (с. 271). И это после беспощадного разгрома Польши и почти двух лет фашистской оккупации ее? Советские поляки радовались, вдыхая доносившуюся с захваченной немцами польской земли гарь печей Освенцима?

Полякам (как и соплеменникам Млечина) молиться надо на русских и прежде всего на Сталина. Во Второй мировой польские правители установили абсолютный рекорд подлости и тупоумия, перекрытый только теперь Горбачевым да Ельциным. Тогда в короткий срок они показали себя сперва, по выражению Черчилля, гиеной, а потом — бараном. Г иеной — в 1938 году, когда вместе с фашистской Германией растерзали Чехословакию и получили от Гитлера за усердное участие в разбое богатую Тишинскую область. А бараном — в 1939 году, когда своей безмозглой и спесивой политикой ухитрились остаться со своими кавалерийскими дивизиями один на один против танковых армад вермахта.

Молиться надо полякам на русских уже за одно то, что 600 тысяч наших солдат и офицеров полегли в их землю, освобождая ее от фашистов, истребивших 6 миллионов поляков.

Молиться им надо на Сталина… Беглые правители Польши, совершив еще в 1939 году сверхмарафон по маршруту Варшава — Люблин— Бухарест — Париж — Лондон, отъевшись на чужих хлебах, стали давить через английский МИД на премьера Черчилля, чтобы он добился у Сталина согласия на их возвращение к власти в Варшаве. Премьер долго сносил домогательства дезертиров и своего МИДа, но, в конце концов, не выдержал и 7 января 1944, когда русские полки под командованием великого русского поляка Рокоссовского, давя немцев, уже рвались вперед, Черчилль направил в МИД записку для сведения шантажистов-марафонцев. Он писал: «Без русских армий Польша была бы уничтожена или низведена до уровня рабского положения, а сама польская нация стерта с лица земли. Но доблестные русские армии освобождают Польшу, и никакие дугие силы в мире не смогли бы этого сделать… Поляки, должно быть, очень глупы, воображая, что мы собираемся начать новую войну с Россией ради польского восточного фронта. Нации, которые оказались не в состоянии себя защитить, должны принимать к руководству указания тех, кто их спас и кто предоставляет им перспертиву истинной свободы и независимости».