Колумб - Яков Свет

Мы склонны думать, что не было ни исхода из Гранады, ни погони за автором проекта, ни эффектной развязки великой драмы. Сам Колумб, отдавая должное Сантанхелю, считал, что, помимо него, решающую роль в переговорах сыграли Деса и Кабрера, Джеральдини отдавал в этом смысле пальму первенства кардиналу Мендосе, а король Фердинанд в 1508 году, когда Изабеллы уже не было на свете, заявил, что он «явился причиной того, что эти острова были открыты».

Очевидно, Изабелла действительно долго не желала принять окончательного решения, весьма возможно, что Колумб известил ее о своем намерении отправиться во Францию, и в момент, когда королева впала в наибольшие сомнения, совместное вмешательство нескольких влиятельных советников склонило чашу весов в пользу Колумба.

Бальестерос-и-Беретта полагает, что был и мост Пинос, и придворный альгвазил, но вся история исхода Колумба не что иное, как комедия, разыгранная им совместно с Сантанхелем. Пока Колумб, «медленно поспешая», ехал на муле по кордовской дороге, Сантанхель завоевал согласие королевы. Предположение более чем сомнительное, учитывая бескомпромиссный нрав Колумба.

В 1524 году Диего Колон не без раздражения писал, чтo королевская чета вняла убеждениям доброжелателей его отца, «дабы не приписали их высочествам боязни издержек» (56, VIII, 397). Такого рода помыслы вряд ли тревожили королеву и короля, ибо их советники в равной мере не склонны были транжирить деньги, да и не посмели бы они осуждать своих государей, но, бесспорно, королева без энтузиазма относилась к проекту Колумба главным образом потому, что в кастильской казне в январе 1492 года было хоть шаром покати.

Контрибуция, которую уплатил бывший властитель Гранады Боабдиль, ушла на оплату срочных долгов, наличных денег не было, предстояла же расплата с войском, требовались десятки миллионов мараведи на укрепление северных границ — война с Францией могла разразиться в любой момент. С финансовыми затруднениями королевы связана еще одна прекрасная легенда. Фернандо Колон и Лас Касас уверяли, будто королева настолько была тронута доводами Сантанхеля, что выразила готовность заложить свои драгоценности, каковое предложение хранитель арагонской дворцовой казны великодушно отклонил, заявив, что и без залога даст взаймы нужную для снаряжения экспедиции сумму. Испанский историк Писсарро-и-Орельяна, который писал спустя сто лет после Фернандо Колона и Лас Касаса, внес в беседу королевы и Сантанхеля маленькую поправку, отметив, что Сантанхель драгоценности все же взял, после чего выдал ее высочеству 16 тысяч эскудо.

Все эти версии более чем сомнительны. В конце прошлого века историк Фернандес Дуро, а вслед за ним валенсийский эрудит Франсиско Мартинес доказали, что в 1492 году никаких драгоценностей у Изабеллы уже не было. Она их заложила в 1489 году валенсийским и барселонским дельцам.

Вероятно, утверждение проекта Колумба тормозилось и по иным, чисто дипломатическим соображениям. Заморская экспедиция неминуемо должна была обострить отношения с Португалией, что отнюдь не соответствовало планам королевской четы.

На счастье, в лагерь Санта-Фе, по-видимому, не были вызваны главные противники Колумба, кастильские мужи науки. А их отзывы, которые пять лет назад так повредили автору проекта, на этот раз не принимались во внимание.

Переговоры закончились в январе, но только 17 апреля 1492 года королевская чета подписала с Колумбом соглашение. Это была знаменитая «капитуляция» в Санта-Фе, в которой очень глухо были указаны цели экспедиции Колумба и очень четко были оговорены титулы, права и привилегии будущего первооткрывателя неведомых земель.

В наш век капитуляции подписывают потерпевшие поражение полководцы и государственные деятели, но в Кастилии XV и XVI веков документы под таким названием ничего общего с подобными актами не имели. В буквальном смысле слова capitulación — это перечень разделов (capítulos) того или иного договора или соглашения. В случае сделки, заключенной королевской четой с автором проекта западного пути в Индию, капитуляцию можно было рассматривать и как равноправный договор, и как документ, фиксирующий определенные пожалования короны. Юристы и по сию пору спорят о существе этого акта, но ведь испокон веков известно, что императоры, папы и короли соблюдают данные ими обязательства и не отбирают данных ими пожалований, пока это им выгодно, а затем с легким сердцем нарушают свое слово.

Мы убедимся, что их высочества со временем вступили на подобный путь.

Условия капитуляции были таковы: Колумбу навечно жаловались титулы Адмирала Моря-Океана и вице-короля всех земель, которые ему посчастливится открыть. Адмиральский титул переходил к его наследникам. Со всего, что будет добыто в новооткрытых землях, Адмирал должен был получать десятую часть и восьмую долю прибылей от торговли с этими землями. Адмиралу предоставлялись права разбора всех тяжб (24, 57–59).

Тринадцать дней спустя, 30 апреля 1492 года, королевская чета утвердила свидетельство о пожаловании Колумбу титулов Адмирала Моря-Океана и вице-короля всех земель, которые будут им открыты в плавании по названному Морю-Океану. Титулы жаловались навечно «от наследника к наследнику», и одновременно бывший шерстянщик из Генуи возводился в дворянское звание и мог «именовать и титуловать себя доном Христофором Колумбом» (24, 64).

В тот же день Изабелла и Фердинанд подписали еще один документ, для колумбоведов не менее важный, чем знаменитая «капитуляция». Это была верительная грамота, адресованная Великому хану. Короли извещали могущественного восточного государя, что податель означенной грамоты, благородный муж Христофор Колумб, послан на трех каравеллах в индийские земли для свершения дел, споспешествующих приумножению славы господней.

В XIII и XIV веках папа и короли не раз направляли своих послов к монгольским владыкам из дома Чингисхана и получали от этих владык ответы. Переписка велась довольно регулярно, и Европа объяснялась с монгольскими улусами на латыни. На латыни же кастильский король Энрике III отписал послание грозному завоевателю Тимуру, к которому направил любознательного дипломата Клавихо.

На этот раз грамота к Великому хану также писалась на языке, который канцеляристы их высочеств считали латинским.

Вероятно, этот документ навеки остался бы примером дипломатических курьезов, если в силу особых обстоятельств он не приобрел бы большого значения в начале нашего века (66).

В 1911 году американец Г. Виньо опубликовал свою «Критическую историю Христофора Колумба» (129) и в этой книге выдвинул более чем смелую гипотезу. Он предпринял попытку доказать, будто Колумб шел открывать не берега Восточной Азии, а сравнительно близкие острова Атлантики, до него якобы уже проведанные другими мореплавателями. Версия же о плавании в страну Великого хана и в Индию зародилась, до мнению Виньо, уже после возвращения Колумба из первого путешествия.