Убийца читал Киплинга (Где и заповедей нет) - Джо Алекс

— Шеф! — вполголоса сказал тот же самый полицейский, который приходил раньше. — Мы нашли деньги!

— Что? — вскричал Паркер. — Давайте сюда! Где они?

Полицейский молча протянул руку, в которой держал полотняный мешочек.

— Лежал возле телефона в холле, шеф. Я как-то не обратил поначалу на него внимание, потому что он лежал на самом виду…

— Великолепно! — Паркер заглянул в мешочек. — Одной заботой меньше, хотя не могу понять, как он там появился. Но доберемся и до этого…

— Доберемся раньше, чем ты предполагаешь, — Джо встал, взял в руки мешочек и с неудовольствием положил его на стол. — У меня, должно быть, плохое настроение, Бен! Такое скверное, как никогда раньше. Все утро я держал при себе пачку стодолларовых банкнот и положил их возле телефона, когда звонил тебе. А потом совершенно о них забыл!

— Гм… — Паркер потер подбородок. — Пусть останутся тут, — он посмотрел на полицейского. — Все в порядке. Благодарю вас. Идите.

Дверь закрылась.

— Четыреста тысяч долларов! — заместитель начальника уголовного отдела поднял мешочек, подержал в руках и бросил на стол. — Как же тяжело вести следствие бедному полицейскому, когда он имеет дело с вами, бандой рассеянных Крезов! — рассмеялся он. — Четыреста тысяч там, четыреста тысяч здесь! А ведь и ради одной десятой этой суммы совершались убийства, причем какие! Что с тобой, Джо?

Алекс махнул рукой.

— Я всего лишь человек, — сказал он, пожав плечами, — а не механизм, который годами безошибочно действует при каждом расследовании! В эту минуту меня интересуют не эти деньги, а те, которых по-прежнему нет. И инженер Коули.

— Я уверен, что деньги найдутся, а возможно, и он вместе с ними, — Паркер покачал головой, отвечая собственным мыслям. — Раз Пламкетт переписывался с генералом через лондонскую почту до востребования, значит, он бывал в Лондоне, чтобы получать письма генерала и отсылать ему свои. Если мы отвергнем версию о сообщнике в Лондоне (хотя совсем от нее отказаться нельзя), то Коули и Чанда — единственные люди, которые могли посылать из Лондона письма в Мандалай-хауз и одновременно забирать ответные. Что бы ты сказал относительно такой версии: мистер Коули, увидя в мастерской статую, случайно опознал ее, потому что, предположим, раньше видел ее репродукцию в библиотеке? Он пишет из Лондона письмо, якобы от имени Пламкетта, но зная о визите полиции сюда и увидев тебя, понимает, чем все это грозит, а потому несколько меняет план и сразу же после завтрака (ведь он вышел из-за стола гораздо раньше вас) бежит в павильон и прямо говорит генералу, что требует от имени Пламкетта приготовленные для шантажиста деньги! Старик настолько потрясен, что отдает деньги, и так теряется, что напрочь забывает выстрелить в шантажиста! Ты ведь знаешь, что пожилые люди иногда планируют героические действия, а когда наступает пора, не могут и рукой двинуть, ибо действительность — это нечто иное, нежели воображение. Коули, с деньгами в кармане, естественно тоже совершенно забывает о свидании с этой бедняжкой Мерил Перри. И работа у печи его абсолютно не волнует. Он уезжает, точнее бежит, не желая показаться на глаза Сомервиллю и не имея ни малейшего понятия о том, что тот в приливе депрессии, унижения и осознания, что его обобрал шантажист, который по-прежнему держит его, генерала, в руках и может опозорить его честь и научное имя, пальнул себе в лоб, когда началась гроза! Все ясно! В таком случае все совпадает. Пока что не вижу ни одного пробела в моей версии. Сумма не столь уж астрономическая, но и не такая маленькая, чтобы не воспользоваться ею с чувством полной безнаказанности. Коули мог спокойно уйти, в конце концов он свободный человек, вчера он повздорил с генералом, и обитатели Мандалай-хауз восприняли бы факт его стремительного отъезда как следствие событий, связанных с Джоветтом и Мерил, и с отношением генерала к нему. Более того, генерал оказался бы вынужденным каким-то образом объяснить его поспешный отъезд и тем самым создал бы ему алиби. Коули лишь не предусмотрел самоубийство.

— Но если он не предусмотрел самоубийство, то почему вплавь, скрываясь, исчез из Мандалай-хауз? Он мог бы спокойно выйти через ворота. У него есть машина?

Паркер вытащил свой блокнот и посмотрел в него.

— У него «Форд». У Джоветта тоже есть машина и даже у Мерил Перри. Две машины являются собственностью Мандалай-хауз, кроме того есть еще старая развалина, принадлежащая садовнику. Только профессор Снайдер прилетел из Америки самолетом, и здесь у него нет машины.

— Вот именно! — Алекс встал. — Значит, Коули исчез, оставив тут свою машину. И предугадал, что кордон из твоих людей будет охранять поместье?

— На первый вопрос не могу тебе ответить. Он мог сознательно оставить машину, предполагая вернуться позже, чтобы еще раз шантажировать генерала, ибо, несомненно, никак не думал, что этот золотоносный источник высохнет. Что же касается полиции, он мог задуматься, что слухи о планируемой встрече Пламкетта с генералом каким-то образом дошли до нас. Твое присутствие здесь тоже добавило ему пищи для размышлений. Как бы там ни было, ясно одно: он исчез вместе с деньгами! Не пришел в девять часов на свидание с Мерил Перри, оставил Джоветта один на один с начатой работой. Все это говорит только об одной версии, которая к тому же объясняет все неясности в этом деле. Но господин инженер, может, еще не знает, что в нашем законодательстве есть несколько параграфов, квалифицирующих ответственность шантажистов, которые доводят свои жертвы до самоубийства. Надеюсь, что несколько лет изоляции дадут ему время продумать все это весьма тщательно.

— Нелегко тебе будет предъявить ему обвинение в чем-либо, — буркнул Джо.

— Нелегко? Подождем. Мы не будем его арестовывать, пока он не начнет пользоваться этими банкнотами. Мне интересно, как он будет выкручиваться, объясняя, откуда у него такая крупная сумма, когда вчера еще в его карманах свистел воздух? Будь спокоен, Джо. Под тяжестью доказательств и улик, какие есть против него в этом деле, любой суд в Англии без колебаний засадит его на добрых парочку лет за решетку. Впрочем, ты сам во всем убедишься, поскольку, я надеюсь, будешь давать показания по этому делу.

— Может быть, ты прав? — Алекс в растерянности покачал головой. — Если все так, как ты излагаешь, ничто не доставит мне большего удовольствия. Я полюбил этого старикана, несмотря на все его чудачества и резкость, и кроме того… — через долю секунды Джо быстро продолжил, будто желая переменить тему: — Идем в его комнату, Бен! Вдруг обнаружим там что-то любопытное? Исходя из того, что он сотворил, он должен быть очень предусмотрительным человеком, но преступник всегда может ошибаться. Нервы — это страшная вещь.

— Идем! — Паркер встал и пошел к двери.

Наверху инспектор Хайброу встал при их появлении.

— Какую комнату занимал инженер Коули? — спросил Паркер приглушенным голосом.

Инспектор, не произнеся ни слова, пошел по коридору, остановился около третьей двери по левой стороне и вытащил из кармана связку инструментов, на первый взгляд напоминающих ключи, но имеющих гибкие подвижные части. Один из таких инструментов он вставил в замок, и дверь тихо открылась.

Они вошли.

Постель была застелена, и вся комната оставляла впечатление, будто ее покинули совсем недавно.

Паркер остановился посредине комнаты, а Джо стремительно подошел к постели и поднял лежавшую на ней рубашку. Она была ярко-красная, и он машинально улыбнулся, вспомнив слова Джоветта за завтраком: «Наш Ромео, обвитый кардинальским пурпуром». Это была та самая рубашка, если, конечно, у Коули не было двух одинаковых…

— На завтрак он пришел в ней, — сказал он, взяв рубашку в руки и показывая ее Паркеру. — Следовательно, перед бегством он возвратился домой и переоделся.

— Ничего странного, — проворчал заместитель начальника уголовного отдела. — В рубашке такого цвета он был бы заметен за пять миль! На его месте я тоже переоделся бы.

— Разумеется — буркнул Джо. Он внимательно рассматривал рубашку и потом тихо произнес. — Интересно…

— Что такое? — Паркер повернулся к нему. Он стоял около письменного стола, поочередно выдвигал маленькие инкрустированные ящички и просматривал лежавшие в них бумаги, которые ничего ему не говорили, так как были покрыты узором из химических и математических символов.

— Посмотри сам.

Паркер подошел, и Джо показал на свисающий конец рукава.

— Оторван кусочек, видишь? Впечатление такое, что его вырвали силой. Правый рукав… Случайно порвать, например, снимая рубашку, он не мог: материя очень прочная и рубашка почти новая.

— Да, все так. Но что, черт возьми, это означает?

— Не знаю. — Алекс приблизился к окну и внимательно рассматривал разрыв. — Не знаю, Бен. Но что-то ведь должно означать, правда? Когда человек умирает внезапной смертью, мертвые предметы начинают говорить. Но мы не всегда сразу понимаем то, что они хотят нам поведать. Этот рукав… — он замолчал, положил рубашку на кровать, подошел к письменному столу. Листы бумаги, покрытые расчетами, специальная литература, несколько книг из библиотеки генерала Сомервилля, в которых описывались древние способы плавки металла…