Курение мака - Грэм Джойс

– А-мик! А-мик!

– Ты теперь соучастник, – вдруг сказал Фил.

– Чего?

– Ты вместе с ними собираешь опиум, из которого потом сделают героин, и кончится все тем, что твоим героином будут торговать у ворот нашей школы, понятно?

Мик посмотрел на меня, как будто я мог ему сказать, шутит Фил или нет.

– Чушь какая!

Затем я отвел их к генератору, который работал как часы. На радио мужское пение сменилось женским вокалом. Надтреснутый голос певицы можно было счесть мало-мальски приятным только по сравнению с воплями предыдущего солиста. Мы прихватили пару пузырьков «Калпола» и пошли обратно к хижине. В деревне никого не было. Замечание Фила все же задело меня за живое, и я не смог сдержаться.

– Послушай, Фил, – сказал я ему. – Тебе что, завидно?

Фил даже шагу не убавил и громко выпалил в ответ:

– Отцы ели кислый виноград, а у детей во рту оскомина.

Я был сыт по горло его цитатами из Библии. Сгоряча я схватил его за ворот рубашки. Он смотрел мне прямо в глаза.

– Ты можешь хоть слово сказать по-человечески?

– Убери руки!

– Эй, вы оба, прекратите! – вмешался Мик.

– Сначала пусть научится говорить нормально! Мы все-таки успели немного подраться, описав полукруг в пыли, пока Фил пытался вырваться из моей хватки. Мне даже хотелось, чтобы он замахнулся на меня. Я ни разу в жизни его пальцем не тронул, но сейчас, после всего, вполне мог наверстать упущенное.

– Ладно, хватит! – рявкнул Мик, вклиниваясь между нами. – Я вас сейчас лбами стукну!

Я отпустил Фила. Лицо у него было красным.

– Умнее ничего не придумали, – сказал Мик. – Что стар, что млад.

Но я-то знал, что его упрек адресован главным образом мне.

Мы подходили к нашей хижине в угрюмом молчании, но едва приблизились к порогу, как Мик замер на месте. Он положил руку на мое плечо, Фил тоже подтянулся и встал у меня за спиной. Через открытую дверь я увидел одного из боевиков, который энергично мастурбировал, склонившись над спящей Чарли. Пока его локоть ходил туда-сюда, Мик забежал в хижину, сгреб парня за лицо, глубоко вдавив пальцами щеки, и так, на вытянутой руке, буквально вынес его, с торчащим из штанов членом, на улицу и отбросил метра на три. Мне такого прежде видеть не приходилось. Да парень и сам был так потрясен, что несколько минут не вставал из пыли, ловя ртом воздух.

– Ну как, кайф? – спросил Мик.

Бандит с трудом поднялся на ноги и начал орать. Он застегивал брюки, ругаясь на чем свет стоит. Нам не требовался переводчик, потому что он тут же принял боевую стойку и принялся рассекать воздух молниеносными ударами. Но Мик явно успел напугать драчуна, он к нам и близко не подходил. Через пару минут к этому безрезультатному вихрю из рук и ног подбежали Као и еще один бандит; оба немедленно вытащили пистолеты.

Боевик направил пистолет на Мика, а Као со злобным рычанием прошел мимо меня прямо в хижину, где спала Чарли. Я последовал за ним, держась немного сзади. Войдя в хижину, он тут же подошел к Чарли, приставил ствол пистолета к ее голове и взвел курок.

Никогда раньше мне не угрожали пистолетом. Это был поучительный момент. В течение какого-то времени вы оказываетесь всецело во власти вооруженного мерзавца и боитесь шевельнуться, чтобы малейшим движением не спровоцировать на выстрел. Однако, насколько я помню, мне казалось важным не показать страх, и, думаю, мне это удалось. Хотя на самом деле было очень страшно. Страх просто сидел у меня в печенке.

Прижимая пистолет к голове Чарли, Као заорал на меня; его лицо сморщилось, как резиновая маска. Он был, очевидно, вне себя. Чарли проснулась, широко раскрыла глаза, пытаясь уклониться от пистолета, вплотную прижатого к ее виску; ее исполненный ужаса взгляд метался от Као ко мне.

Тот о чем-то спросил у меня, но я не понял вопроса и не мог сообразить, как лучше ответить: «да» или «нет». Он нащупал у меня самое слабое место: нацелил пистолет не на меня, а на Чарли и рассчитал верно. Као знал, что, угрожая Чарли, он угрожает мне. Без нее мне здесь делать было нечего. Он понимал, что, если случится выбирать, я всегда скажу: «Давай меня вместо Чарли». Инстинктивно он коснулся самой глубокой моей боли, как это умеет лишь прирожденный убийца. А я только и мог, что стоять вот так неподвижно в хижине, чувствуя, как липкий пот каплями стекает у меня со лба на переносицу и в уголки рта.

Неизвестно откуда возникла Набао и с жалобным причитанием бросилась к ногам Као, дергая его за одежду. Этого оказалось достаточно, чтобы поколебать его решимость, а через пару минут с поля подошли Кьем и трое крестьян. Остановившись в дверях, все они тут же принялись кричать, в то время как Набао тихо раскачивалась на полу. Я понял, что Кьем обладает какой-то тайной властью над бандитом. Когда он стоял на пороге, между ним и Као вспыхнула перепалка, но я понял, что самый опасный момент миновал.

Као плюнул в мою сторону и сунул пистолет в кобуру. Крики и ругань продолжались еще какое-то время, пока Као и его люди не убрались восвояси. На прощание Као ткнул пальцем сначала в Мика, потом в меня. После того как они ушли, Кьем помахал руками и тоже вышел из хижины вместе с крестьянами.

Набао, которая вмешалась в события в самый решающий момент, осталась и теперь убаюкивала Чарли, словно та была ее ребенком, что-то приговаривая и покачивая головой.

Нам пришлось рассказать Чарли, из-за чего сыр-бор разгорелся. Она ответила, что такое случается часто, что в полусне она чувствует посторонних, но не в силах открыть глаза и посмотреть, кто это.

– Твое счастье, – сказал я, все еще содрогаясь, – что тебя еще не изнасиловали.

– Бывало, – невозмутимо ответила она. – Пока Джек не положил этому конец.

Я только и мог, что смотреть на нее. И в то же время понимал, что взгляды Мика и Фила устремлены не на нее, а на меня. Чарли только что сказала такую ужасную вещь.

В эти секунды я чувствовал себя как пустой бобовый стручок и стоял вертикально, потому что позвоночник не гнулся. Мне показалось, что я ни дышать, ни слова сказать не мог, но тут я услышал собственный слабый голос:

– Тот, что с бородой?

– Другой тоже.

Я хотел все знать, но существуют вещи, о которых отец не может спрашивать у дочери.

Фил сказал:

– Об этом надо забыть.

– Дэнни, ты в порядке? – подал голос Мик.

– Да, – ответил я. – В порядке.

– Вовсе он не в порядке, – хмуро возразил Фил. – Я вижу, что он не в порядке. Он попытается выкинуть какую-нибудь глупость.

– Я же сказал, что в порядке.

– Не надо спорить, ребята, – вмешалась в разговор Чарли. – Ведь не вас же насиловали.

После всего случившегося у Мика еще остался запас какой-то нерастраченной энергии.

– Внимание, – скомандовал он, хлопнув в ладоши. – Надо навести здесь порядок. В этой хижине полный бардак. Фил, возьми у Набао метелку. Я хочу подмести пол. Дэнни, эта вонючая простыня все еще лежит на циновке у Чарли. Не стой столбом, давай сделай одно из двух: либо постирай, либо сожги. Чарли, я собираюсь вымыть тебе голову.

– Ну уж нет, – взмолилась Чарли.

– Посмотрим, – сказал Мик.

Он вышел из хижины и вернулся, притащив бак с водой. Затем выдавил полбутылки шампуня себе на ладонь.

– Подойди-ка сюда. Мик за главного. Начинаем! Чарли покорно подчинилась. Так же как и мы с Филом. Пока Чарли, выполняя команды Мика, горбилась над чаном, Фил подметал и прибирал в хижине.

Я вынес постельное белье Чарли и сжег его. Придется ей спать на одной из моих рубашек.

Мик тщательно вымыл волосы Чарли, ополоснул и расчесал, распутывая сбившиеся пряди. Все это время он был зол как черт. Я знал, почему он этим занялся. Ему передалась моя ярость. Ему надо было что-то с этим делать.

Когда с уборкой было покончено, мы почувствовали себя на грани изнеможения. Благоухая шампунем, Чарли уселась на циновке. Мы расположились на улице. Я старался глубоко дышать, чтобы хоть как-то освежиться в томительной жаре. Мы обливались потом и все же не могли унять дрожь после всех этих утренних событий.

Чарли обратила внимание, что у Мика на шее болтался кожаный шнурок. Наверное, он лопнул в драке, и Мик потерял свой амулет. Это сильно его встревожило, и мы с Филом занялись тщательными поисками талисмана, но так и не смогли его разыскать.

– Вот тебе и кроличья лапка! – попытался пошутить я, но Мик был слишком огорчен. Неудобно было его поддразнивать.

Спустя какое-то время к нам подошли деревенские детишки. Мик позволил им погладить свою волосатую грудь, и они повеселились от души. Через минуту у него на коленях уже сидело трое ребят с широко раскрытыми глазами, а он учил их считалкам и детским песенкам, как будто все случившееся утром было всего лишь сном.

Пока я сидел у входа, разговаривая с Чарли, одна маленькая девочка сделала гирлянду из цветков мака и надела ее на шею Мику.

– Я сплету тебе венок, папа, – сказала Чарли. – Только принеси мне цветы.