Затворник. Почти реальная история - Сергей Кузнецов

– Твоей ноги там не будет, – сказала она с ненавистью.

– Даже если и так. Даже если полдома сгниет и развалится... Твой урод – он безрукий, ни хрена делать не умеет... И вы туда не войдете. Я съездил на днях на дачу и всобачил такую сигнализацию, что через минуту после взлома там соберется вся округа с тридцатикилометрового радиуса. Да пару ловушек-сюрпризов... от бомжей. Оказывается, не только от бомжей. А как отключить все это, знаю только я.

Он говорил столь легко и убежденно, что Елизавете в голову не пришло заподозрить блеф.

– Костя, тебе все равно ничего там уже не понадобится, ты не приезжаешь совсем. – Она продолжала цепляться. – Тетя Лена старая, ей одной там трудно. Еще год-два, и она тоже перестанет ездить. Ладно, если ты уперся... Поговорим о цене. Сколько ты хочешь?

Он взял со стола бумаги и бросил ей на колени.

– Не о чем говорить. Мир с тобой обходится мне слишком дорого, но дело даже не в этом... Если твой отец и мой дядя смотрит сейчас на нас, он огорчен тем, какой... – Костя запнулся, – лицемеркой стала его дочь.

Она вскочила:

– Ты не смеешь...

Он смотрел на нее с иронией:

– Почему? Ты же посмела! На самом деле, я благодарен тебе, сестренка. Ты сравняла счет. Я был очень виноват переда вами, дядей Гришей... Чувство вины висело на душе стопудовым булыганом. Ты своим визитом немного облегчила мой груз. Теперь я понимаю, как ты относишься ко мне, и вины перед тобой почти не ощущаю.

Она вылетела в прихожую и быстро начала одеваться.

– Нет, но на что вы рассчитывали?! – крикнул он.

Ответа не последовало. Хлопнула входная дверь.

...О визите сестры некоторое время не знал никто, кроме Лекса Померанцева. Костя считал, что может доверять только ему.

– Я не знаю, что делать, мам. Весь мир на меня ополчился.

– Не преувеличивай, – сказала Елена Петровна. – У тебя есть я, Ванька, Оксана...

– Оксана?

– Ну и что? Любой человек имеет право на ошибку. Ты тоже не ангел с крыльями... Алеша, настоящий друг, стоит десятка приятелей... Просто полоса такая в жизни. Она скоро закончится.

– Когда?

– Не знаю. Го д тяжелый. Високосные года всегда трудные. Через три недели наступит Новый год, и все изменится.

– Ты в это веришь?

– Конечно. Стала бы я тебя обманывать? Ну все, давай, звони этой Адамовне, она наверняка вернулась с обеда.

Полина Адамовна произнесла то, чего Костя ждал и боялся. Да, его кандидатура была отличной во всех смыслах, и он очень хорошо подходил на эту должность. Но ситуация в «Одоевском» в последнее время настолько переменилась, что какое-то время вакансия будет неактуальна.

«Сколько?» – спросил Костя.

«Трудно сказать. Месяц... или полгода. Сейчас перед руководством группы стоят несколько иные задачи, закрываются вакансии мелкие и сиюминутные, а решения по должностям большим, политическим откладываются».

«Вы хоть понимаете, в какой ситуации я оказался по вашей милости? – сказал Костя. – Отказал по всем предложениям, убрал резюме с сайтов... А вы мне лопочете что-то про изменение ситуации. Как такое может быть?»

«Что поделать, Константин Геннадьевич, – спокойно говорила Полина Адамовна. – Поиск работы – своего рода лотерея... Угадал – значит, выиграл. Вам просто немного не повезло».

«Ничего себе – немного, – сказал Костя, стараясь сдерживаться. – Я остался без денег, без работы, без предложений, а вы говорите ‘‘немного не повезло’’? Мне нужно все начинать заново! Я и не предполагал, что такая серьезная компания на деле – сборище шаромыжников».

«Никакой иной информации на данный момент у меня для вас нет, – сухо сказала Полина Адамовна, «проглотив» «шаромыжников». – Есть желание – ждите. Возможно, ситуация поменяется, но гарантировать ничего не могу».

Костя положил трубку.

– Это похоже на анекдот, – сказал он матери. – Как только возникает ощущение, что вот оно, мое... все немедленно рушится. От этого можно сойти с ума. Скоро год, как я без работы.

– Подожди, Костя, пока не сходи. Для чего-то так нужно. Уже появилось в твоей жизни нечто, или вот-вот появится... Оно компенсирует, перевесит бесконечные потери.

«Странно, – подумал Костя. – Мама не знает, что я пишу книгу. А говорит так, будто чувствует... Правильно ли то, что я до сих пор ей не сказал?»

– У тебя есть выпить? – спросил он.

– Есть. Ты же знаешь, я привыкла загодя готовиться к празднованию Нового года. Это единственный праздник, который я люблю по-прежнему – как в детстве. Потихоньку запасаюсь: шампанское, бутылочка хорошего красного вина, водка, икра, грибочки маринованные...

– Давай твою водку раздавим? – предложил он. – Деньги я отдам.

– Деньги я бы не взяла, но пить тебе сейчас не надо, Костя. Послушай мамочку, поезжай домой, расскажи все Оксане, посоветуйся с ней. Ситуация не критичная: Оксана пока работает, на жизнь вам хватает. Попробуй начать устраиваться заново.

«Никакого заново, – думал Егоров, шагая к метро. – Я набрал высоту принятия решения. Я должен его принять, это решение. Не будь Ритентиты и его оценки – я бы колебался.

Но после его визита все изменилось.

Наверное, так и должно быть. Как сказал бы Лекс, судьба отсекает тупиковые пути. ‘‘Импорт Русь’’, ‘‘Кондитеры’’, два десятка других организаций, контор – всего лишь тупиковые пути: никуда не ведут, закончились ничем.

А книга...

Идя через испытания, обман, болезнь и предательства, я продолжаю создавать ее, конструировать свой мир. Книга – моя единственная опора.

Возможно... Возможно, я не в состоянии противостоять объективным жестокостям этого мира. Я слишком воспитан и деликатен, чтобы бороться, проламываться вперед. Но у меня есть другой путь.

Не умея выстроить систему взаимоотношений с этим миром, я создам свой».

И словно в ответ на его мысли где-то неподалеку ударил церковный колокол, и его чистый звук разлился в морозном воздухе.

В доме давно никто не жил. В комнатах было пыльно, на углах висела легкая «домашняя» паутина, в ванной вокруг сливного отверстия – ржавые разводы. Дверца шкафа, висящая на одной петле, жалобно скрипнула. Много месяцев не стиранные занавески выгорели на солнце, на посуду в серванте было жалко смотреть.

Не разбирая вещи, Ольга переоделась, распахнула серые от грязи и пыли окна и взялась за дело.

Во встроенном шкафу в туалете нашлись полузасохшие остатки гелей для мытья бытовых поверхностей, немного полироли (просроченной... ну, да это не продукты!), какие-то порошки и заскорузлые губки. Некоторые рассыпались в руках, другие продержались небольшое время. В углу за креслом она обнаружила две старые, ни на что не годные наволочки – и без жалости порвала их на тряпки.

Как там говорила тетушка Чарли? «У меня сегодня большая стирка». Ольга мыла, чистила, драила, стирала пыль; имеющиеся запасы бытовой химии при столь масштабном подходе быстро закончились, тогда она сбегала в хозяйственный, благо он был через дорогу, накупила губок, салфеток, швабру и несколько насадок к ней, флаконов с разнообразными моющими средствами, вернулась – и с удвоенной силой принялась за работу.

Часа через три, когда квартира стала похожа на жилье, но еще не все задуманное было сделано, ей захотелось есть. Ольга дала себе слово, что перекусит только тогда, когда закончит. Она вымыла полы в комнатах и на кухне, во всех цветочных горшках взрыхлила и полила землю и сполоснула сами цветы, спасая их от многодневной сухой пыли, отдраила ванну и туалет, оттерла жирные пятна на холодильнике и плите. Везде с полиролью вытерла пыль, свалила в кучу возле старенькой стиральной машины белье. На кухне перемыла всю посуду. В часах с кукушкой почистила механизм и завела их, тщательно промыла внутри холодильник «Харькiв» и включила его в сеть.

Выяснилось, что стиральная машина не работает. Она созвонилась с хозяйкой, узнала, к кому следует обратиться, и набрала номер. Человек оказался на выходном, сразу пришел, споро починил машину, объяснил, как пользоваться. Прикрутил дверцу у шкафа. Скупо подивился на чистоту – видимо, бывал здесь не раз уже после того, как дом стал приходить в запустение; несколько раз оценивающе смерил взглядом Ольгу, как бы взвешивая, могла ли она сама совершить такую революцию, или кто помогал. Денег взял мало, хмуро буркнув: «Рекламная акция... Это... обращайтесь, ежели чего...» – и ушел. Ольга загрузила машину, засыпала порошок, вытащила и повесила на раковину шланг, нажала «Старт» и только тогда, присев, огляделась.

Прошло шесть с лишним часов с того момента, как она переступила порог дома. Он преобразился и сейчас много больше походил на жилье человека, чем в первые минуты. И, как любое творение своих рук, дом нравился Ольге все больше. Она налила в чайник воды и включила огонь на плите.

В сумке оставались бутерброды, которые дала ей с собой Вера Ильинична. Еще она нашла два поездных пакетика чая и прямоугольник рафинада. Ольга слопала все бутерброды, собрала и ссыпала в рот крошки, выпила большущую чашку чая, нетвердой походкой добрела до тахты и рухнула на нее, не раздеваясь. Того, как подпрыгивала и грохотала стиральная машинка, выполняя некую примитивную процедуру отжима, она не слышала.