Иди на Голгофу. Гомо советикус. Распутье. Русская трагедия - Александр Зиновьев

Лучше умереть в драке или в какой-то катастрофе. Постарайся дойти до могилы на своих двоих, не причиняя другим хлопот. Лучше умереть здоровым, чем больным. Слабые цепляются за жизнь. Сильные готовы с большей легкостью расстаться с нею. Лучше умереть не ведая того и внезапно, чем глядя в лицо смерти и медленно. Счастливы убитые в спину и из-за угла.

Мечта и реальность

Постепенно я стал привязываться к Дочери. У меня появилась радужная надежда. В сущности, Дочь по натуре хороший человек. Мы поженимся. Появятся дети. Будет хорошая семья. И она переменится. А я заброшу свои дурацкие занятия, вернусь к научной работе, сбрею бороду… И тут она мне нанесла удар.

— Хватит, — сказала она, — поиграли, и хватит. Ты хороший парень, но очень уж скучный. Ты мне надоел.

Удар был для меня столь неожиданным и сильным, что я всерьез задумался о самоубийстве.

О самоубийстве

Человек вправе распоряжаться своей жизнью, но при условии, что у него нет никаких личных обязанностей перед другими людьми оставаться в живых. Если у человека есть, например, маленькие дети или больная жена, он не имеет морального права кончать жизнь самоубийством. Если от человека зависит судьба товарищей, он точно так же не имеет права по своей воле уходить из жизни. Аморально самоубийство как месть другим людям, как проявление трусости, как стремление уйти от трудностей или от расплаты за преступления. Человек имеет моральное право покончить жизнь самоубийством, если выполнено упомянутое в начале условие и если самоубийство приносит людям облегчение, а самого человека избавляет от ненужных страданий. Например, человек, больной неизлечимой болезнью, причиняющей страдания, может покончить с собой. Человек, не желающий быть обузой другим, с опустошенной душой и потерявший интерес к жизни — тоже. В таких случаях аморально удерживать человека от самоубийства и возвращать к жизни в случае неудачной попытки покончить с собой. Наоборот, надо таким людям предоставить возможность покончить с собой наилучшим образом. Спокойно, без шума, без театральности.

Как следовать лаптизму

Лаптизм прежде всего есть генеральная жизненная установка и стратегия жизни. Это означает, что ему не нужно следовать педантично, с однообразием автомата. Лаптизм рассчитан на людей, у которых естественным образом бывают периоды взлета и упадка, энтузиазма и равнодушия, эйфории и депрессии, обольщения и разочарования. Временами о лаптизме можно забывать совсем и жить даже вопреки его принципам. И даже наоборот. Главное в следовании лаптизму — он должен все равно где-то в глубинах человеческих механизмов поведения определять жизненную линию. Прямо или косвенно. Сознательно или бессознательно. Вынужденно или по доброй воле. Лаптизм, строго определяя стратегию жизни, предоставляет человеку полную свободу тактики жизни. Разумеется, в пределах, очерчиваемых общими принципами лаптизма. Возьмите, к примеру, меня самого — творца лаптизма. Я вроде бы веду образ жизни, не соответствующий ему. Я призываю, например, избегать сильных привязанностей к другим людям, а сам схожу с ума по моей Богине. Я призываю избегать крайностей в житейских удовольствиях, а сам порою становлюсь участником отвратных оргий. Я призываю одолеть в себе тщеславие, а сам несу в себе самую честолюбивую претензию — претензию быть Богом. Конечно, я могу найти самооправдание: я — Бог, и я сам волен следовать или не следовать своим заветам. Но это — самообман. Не словесные заклинания, а лишь конкретный пример определенным образом прожитой жизни может лечь в основание новой системы жития. Так что весь мой лаптизм есть вроде бы лишь мое личное смятение и растерянность в условиях нашей жизни и отчаянная попытка выстоять в них.

И все-таки я неукоснительно следую стратегии лаптизма. Просто моя амплитуда колебания в его пределах является предельной. Я могу пожертвовать ради Богини своим лаптизмом. Но я в такой же мере могу пожертвовать Богиней ради лаптизма. Я претендую на роль Бога. Но я тут же могу отказаться от нее, опустившись в своем самосознании до уровня самой ничтожной твари во Вселенной.

Лаптизму надо следовать прежде всего в целом, в тенденции и в общем итоге жизни. Лаптизм позволяет видеть сумму и итог жизни с самого начала и принимать это во внимание в каждом шаге жизни, вроде бы уклоняющемся от воображаемой, но потому во сто крат более реальной главной дороги.

Резюме лаптизма

Я долго их учил, как житьСогласно правилам морали.И вот решил: а не пора лиЭффектной фразой завершить?Я в лица их уставил взор.И я увидел в них такое!..— Оставьте, — молвил я, — в покоеВесь выше сказанный мной вздор.

Богиня

И ко всему прочему: если бы мне предложили выбирать одно из двух — мировое признание в качестве творца новой религии или хотя бы несколько секунд обладания моей Богиней, — я бы выбрал второе. Хотя бы лишь взять ее за руку, посмотреть в ее глаза и чтобы она ответила мне взглядом и пожатием руки. И все! Я бы сказал: я достиг вершины жизненного блаженства.

Путь к совершенству

В моей целительной деятельности наступил резкий спад — следствие прошедших кампаний.

— Число твоих почитателей сокращается, — говорит Антипод, — а отношение их к тебе становится все более насмешливым. Еще немного, и…

— …я достигну совершенства, — говорю я. — Послушай притчу по сему поводу. Появился однажды человек с чудным голосом. Он сам об этом сначала не знал. Случайно он спел что-то в компании друзей, и те были потрясены красотой и силой его дарования.

— Ты великий певец! — вскричали они. — Пой!

И он стал петь. Он сам почувствовал свой дар. Но он почувствовал и другое: чтобы сохранить и усилить его, надо его усовершенствовать. Надо трудиться и идти вперед. Дар обязывает к стремлению к совершенству. Но произошло нечто, поразившее его: чем лучше он пел, тем меньше становилось поклонников, а оставшиеся все хуже относились к нему.

— Что с тобой?! — возмущались они. — Пой, как раньше. К чему ты мудришь? Ты деградируешь!

А он знал, что он с каждым днем поет лучше. И уже не мог остановить свой путь к совершенству. Наконец он остался совсем один. Свои лучшие песни он спел в полном одиночестве.

— А ведь он когда-то подавал надежды, — говорили о нем люди, вспоминая изредка его яркое появление. — Теперь совсем потерял голос. Его совсем не слышно…

Вот так и я. Остановись я на уровне лечения от головной боли, заикания и импотенции, я, может быть, прогремел бы на всю страну и сделал бы карьеру не хуже той грузинской целительницы, которая в сравнении со мной — жалкий примитив. Но для меня это было только пробуждение. Я хочу большего: совершенства. Я иду к основам той чудодейственной силы, которая вначале проявила себя в моих пальцах, но которая лежит глубже — в душе. И потому стала редеть толпа моих почитателей. Все нетерпимее становятся власти. Все агрессивнее становятся конкуренты. Люди перестают верить в меня, и к ним возвращаются их болезни. И они злобятся на меня, убеждая себя в том, что я шарлатан. Они забывают о том, что только при условии веры в мою исцеляющую силу я приношу исцеление.

— Ты достигнешь своего совершенства, — сказал Антипод, — оказавшись в полном одиночестве. Причем ты при этом не сможешь понять, что достиг совершенства: у тебя нет для этого внутренних критериев. Критерии вообще всегда суть нечто внешнее измеряемому. Они вне тебя. Они — у твоих судей. И как один из них я утверждаю: твоя система есть лишь идеологическое сектантство. Ты — кустарь-одиночка. Ты изобретаешь велосипед в век космических полетов.

— На космической ракете не пойдешь за продуктами в магазин, — сказал я, — не будешь стоять в очереди, не полетишь на работу, не будешь сидеть на партсобрании, не будешь писать заявления в жилищные комиссии… И не велосипед я изобретаю, а способ обходиться даже без велосипеда. Я — кустарь-одиночка, верно. Но все великое начинается с ничтожных одиночек и с кустарных, примитивных форм. А какими были первые проекты реактивных двигателей?.. А есть ли это благо — космические полеты?

Крик души

Меняю должность Бога и Вечность на одну минуту заурядного человеческого счастья. Кто согласен на эту Мену?..

Молчание.

Конкурент

— Идея расплаты за земные грехи была великим открытием человечества, — говорит мой случайный собутыльник. — Только расплачивается человек не на небе, а на земле, причем — еще при жизни. Человек за все платит, причем — платит сам. Можно, конечно, ускользнуть, не успев расплатиться, — уйти от расплаты. Но смерть в этом случае тоже есть расплата. Если человек делает зло другому, ему так или иначе кто-то причинит зло. Люди не знают этого закона жизни и живут как попало. Посмотрите, что происходит. Людей — миллионы. Их жизнь — океан или болото порока и греха. Люди страдают от этого. Ищут какой-то наилучший для себя вариант жизни. На какое-то время находят что-то такое, что вроде бы устраивает их. Но лишь отчасти и лишь на короткое время. И иногда. Но в общем и целом люди такой наилучший вариант жизни не находят, хотя ищут миллионы, хотя опыт поисков необъятен. Почему не находят? Объяснение очень простое. Каждый человек по отдельности имеет ограниченную жизнь и ограниченный опыт поисков. Результат этих поисков — опустошение, разочарование, отчаяние. Люди находят искомую систему жизни лишь в массе, а не для каждого представителя массы по отдельности. Образ жизни массы людей не есть образ жизни отдельного человека. Отдельному человеку достается лишь определенная доля, за которую он платит в силу общего закона эквивалентности обмена. И в массе же людей складывается общепринятое оправдание этой ситуации. Мол, все так живут, никуда не денешься. Люди берут пример друг с друга, стремятся наверстать упущенное. Живут по принципу: как бы не упустить, я не хуже других, надо и мне попробовать. И пробуют. И наверстывают. И спешат урвать кусок жизни. И получают в качестве расплаты страдание. И все это — суета сует и всяческая суета и томление духа.